– Не знаю. Я же все равно ничего не вижу в тумане.
Вопрос поставил Хальциона в тупик. Еще его смутила мысль, что целый корабль зависит от него одного.
– Если вы с размаху посадите дракона брюхом на скалы, то потеряете корабль – и, возможно, принесете смерть всем, кто на борту, – сказал Хантер. – Подгоняемый ветром корабль-дракон идет все быстрее и быстрее. Вы слышите, как волны разбиваются о сушу… Так где же земля?
– Не знаю!
Каким-то образом отчаяние в голосе Хантера передалось и Хальциону.
– Незнание равносильно смерти. Вам решать, куда повернуть – влево или вправо. Вот мы поворачиваем влево… Где земля?
Блисс пытался успокоиться, но тревога, с которой говорил Хантер, не отпускала и его.
– Но ведь туман! Я не узнаю, пока он не рассеется.
– Этот туман рассеется не скоро. А смерть может прийти через считанные мгновения. Ответ у тебя под ногами, парень. Где земля?
Доски палубы были влажными от морского ветра. Хальцион знал, что корабль далеко от берегов. Вдруг ему вспомнилось присловье без рифмы, которое он только что записывал.
– Мы спасены, если на палубе роса, – верно, матрос Хантер? – спросил Хальцион, найдя наконец ответ.
Смешок матроса был кратким, но Хальциону было приятно его услышать.
– Я снова встану к штурвалу, сударь корабельный маг, а вы беритесь-ка за свою книжицу. Я вам еще кое-чего порасскажу.
Сердце Хальциона все еще учащенно билось при мысли о том, что жизнь всех людей на корабле может зависеть от того, какое решение он примет у руля. Ему придется свыкнуться с этой мыслью, если он собирается стать капитаном.
– Так, что там дальше… Ага, вот. Если ветер пену рвет, пусть моряк домой плывет, – нараспев произнес Хантер.
Блисс опять с трудом мог себе представить эту картину, но переспрашивать не стал.
– Гало вокруг луны – к дождю или снегу. Чем больше гало, тем ближе дождь, понятно? И снова тут странная штука, потому что уже неделю вокруг луны огромное гало, а дождя до сих пор нет.
Блисс отвернулся, пряча лицо. Он-то знал, в чем причина – магическая причина, – но не хотел признаваться.
– И седьмое правило. Радуга с наветренной стороны значит, что надвигается дождь, радуга с подветренной стороны значит, что дождь заканчивается. Ну да, я знаю, это тоже не рифмуется, просто запишите, и все, – велел Хантер. – А моя матушка любила повторять вот это: если солнце село в воду, жди хорошую погоду. Мое же любимое присловье другое: если солнце село в тучу, жди, моряк, большую бучу. И не спрашивайте, почему оно мне нравится, я и сам не знаю. Ну как, вы все их записали? Тогда еще одно, последнее. Чайка ходит по песку – моряку сулит тоску.
Их всего десять штук, этих правил. А насколько я знаю сударыню корабельного мага первого класса, она захочет, чтобы вы рассказали ей все про двенадцать видов ветра. Советую вам к завтрему знать их наизусть. Ну, а до остального вы вскорости дойдете на своем опыте, – продолжал Хантер. – Велите-ка парням спускаться с бизани, пусть выпьют по кружке чая. Да и вам я сделаю кружечку, пусть только кто-нибудь из матросов сменит меня у штурвала.
Хальцион позвал, вахтенные откликнулись, и остаток ночной вахты прошел без неожиданностей.
V
МАСЛЯНОЕ ДЕЖУРСТВО
Его Величества Уложения о войне: Статья V
Ни одна персона из числа тех, кто служит во флоте или иным образом имеет к нему касательство, не может взять никакой трофей или корабль, захваченный как трофей, равно как деньги, серебряную или золотую посуду или иные ценности, кроме как в том случае, ежели это потребно для лучшей сохранности оных или для насущной надобности боевого корабля или судна флота Его Величества, прежде чем вышеозначенные ценности будут признаны законным военным трофеем в комиссии адмиралтейства, куда они должны быть представлены в полном объеме, без растраты и без утайки, дабы быть рассмотренными в совокупности и в целостности. Любое лицо, нарушившее вышеизложенное, потеряет право на свою часть трофея, коя таким образом подлежит конфискации, а помянутое лицо в случае нарушения понесет наказание, кое наложит на него военный трибунал или означенная комиссия адмиралтейства, сообразно сущности и степени проступка.
– В академии ничего не говорили про масляное дежурство, – скорчил рожу Блисс. Они втроем спускались на нижнюю палубу. – Мы драили палубу пемзой, песком и железными скребками. Мы красили порты взрыв-труб в желтый цвет, а борта корабля – в черный. Я думал, это самые давние традиции, что касается дежурства на корабле.
– Если что-то относится только к кораблям-драконам, и ни к каким другим, еще не значит, что это ерунда, – рассудительно заметил Таппер.
– А зачем для масляного дежурства нужна специальная одежда? – спросил Блисс.
В помощь двум корабельным магам был назначен матрос по имени Алвин Кондорд. Это был молодой мужчина лет двадцати или немногим меньше, небольшого роста, быстрый в движениях и во взглядах. Он уверенно вел их вниз, в самую темную часть корабля.
– Мы надеваем особую одежду, потому что умащивать старого дракона – та еще работенка, – ответил Кондорд. – Тварюке нравится, когда ей смазывают шкуру танниновым маслом. Это густая темная жидкость, которая скверно пахнет. Танниновое масло предохраняет шкуру дракона от растрескивания в соленой воде и на солнце. Дикий дракон плавает под водой, и шкура у него все время влажная, но когда мы делаем из дракона корабль, ему уже не нырнуть. Если шкура потрескается, дракон истечет кровью – ну и мы домой не вернемся. Пятна таннинового масла с одежды ничем не выводятся, вот почему мы надеваем здоровенные передники, когда мажем дракона маслом. А раз в год, обычно в открытом море, мы смазываем борта корабля снаружи.
Там, где заканчивалась лестница, у переборки были сложены передники, которые на самом деле представляли собой квадраты из грубой материи с отверстием для головы посредине. Кондорд взял один такой кусок ткани и просунул голову в дырку. Зрелище было забавным – неуклюжий балахон, из которого торчат длинные руки.
Блисс тоже взял странную одежку и сморщил нос от запаха масла. Пахло чем-то вроде дегтя, смешанного с горелым деревом, и от едкой вони у него защипало в носу.
– Вы скоро привыкнете к запаху и перестанете его замечать, – бросил Кондорд.
Матрос двинулся дальше вглубь. Он двигался так быстро, словно темнота вовсе ему не мешала.
– Да она и на форму-то не похожа, эта одежда, – проворчал Хальцион. – Так, простыня с дыркой.
– Не обращай внимания, как она выглядит, – посоветовал Таппер. – Когда на тебя выльется масло, будешь радоваться, что после дежурства снимешь эту простыню и повесишь на крюк, и не придется ее стирать.
Корабельные маги сняли рубашки и набросили на себя передники. Блисс почувствовал, что кожу в тех местах, где она соприкасается с промасленной тканью, слегка пощипывает.
