К концу второго дня после ампутации стало ясно, что дела у Флейм идут не так хорошо, как мы сначала думали. Осмотрев ее, я поняла, что проблема не в дун-магии: с ней Флейм почти разделалась. Мазь, оставленная Гэрровином, не позволила ране воспалиться, — еще одно доказательство превосходства лекарей с Мекате. Беда была в том, что, поскольку все внимание Флейм было сосредоточено на борьбе со злым колдовством, у нее не оставалось сил позаботиться о своем здоровье. Она потеряла очень много крови, и ее культя не заживала: из нее постоянно сочилась сукровица. У Флейм не оставалось никаких резервов силв-магии, которые она могла бы направить на собственное исцеление. Она совершенно обессилела. Только отдых и здоровье могли вернуть Флейм прежнюю магическую силу; отдых был ей доступен, а вот здоровье…
Я отправилась в город, чтобы снова привести в гостиницу Гэрровина: я рассчитывала, что у него найдутся какие-нибудь укрепляющие снадобья или хотя бы полезный совет. Однако найти травника мне не удалось. Когда я спросила Вука, того человека, у которого Гэрровин снимал каморку, тот сообщил, что старик вернулся поздно вечером два дня назад (по-видимому, сразу после ампутации), собрал вещи и ушел. Я порасспрашивала окрестных жителей, но единственным, кто видел травника, оказался капитан корабля: Гэрровин приходил к нему с просьбой взять его пассажиром. Узнав, что ни один корабль не покинет гавань, пока ветры и течения не переменятся, Гэрровин просто исчез.
Я вздохнула. Гэрровин, похоже, воспринял угрозу дун-магии очень всерьез и предпочел скрыться. Не могу сказать, что я осудила его за это, хотя, признаюсь, крепко выругалась, когда поняла, как искусно он замел следы.
Как к последнему средству я прибегла к помощи Адди Леке, поварихи в харчевне. Она жарила над горящими водорослями рыбьи потроха; в кухне было жарко, и пот со лба Адди капал прямо на ее стряпню. Глаз у толстухи снова был подбит, и взгляд, который она бросила на своего супруга — хозяина харчевни и одновременно единственного слугу в ней, — был полон злобы и страха.
— Гэрровин? — переспросила Адди. — Ну, как же, знаю его. Он смылся две ночи назад. Все только о том и толкуют. Он был даром божьим для всех болящих в этой вонючей дыре, и если он не вернется… — Адди потрогала свой заплывший глаз. — Говорят, за ним явился какой-то великан с огромным мечом — хотел, чтобы старик вылечил его жену. Ну, Гэрровин пошел с ним, да только женщина померла, а муж ее взбесился и грозится изрубить травника на мелкие кусочки. Вот тот и слинял.
Я с трудом догадалась, что слышу собственную историю. За двадцать четыре часа Гортанская Пристань сумела не только превратить меня в мужчину, но еще и снабдить женой.
Адди переложила свою стряпню на тарелку, украсила хрустящими солеными водорослями и визгливо позвала мужа, который должен был подать блюдо на стол в харчевне.
— Где, как ты думаешь, он прячется? — спросила я.
— Да конечно, у своей потаскухи.
— У него была потаскуха?
— Откуда мне знать? Но я именно так и сделала бы, будь я мужиком и нуждайся в укромном местечке. — Адди, отдуваясь, облокотилась на прилавок. — Говорят, этот Гэрровин на самом деле знатный человек, чуть ли не князь, а жил в месте, которое называется Небесная равнина. Сбежал из-за того, что посмел поцеловать жену своего старшего брата…
Адди снова дала волю своему романтическому воображению. Подавив вздох, я сдалась. Когда я двинулась к двери, Адди кивнула в сторону мужа и прошептала:
— Блейз, мы разделим кубышку пополам, если ты с ним разделаешься…
Я чувствовала себя усталой и замаранной. Так вот как теперь люди обо мне думают? Что я готова убить кого угодно ради нескольких монет?
К концу следующего дня я оказалась вынуждена взглянуть в лицо факту: Флейм умирала. Не могла я закрыть глаза и на другое: я, которая могла спасти ее от всех мучений, предпочла этого не делать. Бесполезно было говорить себе, что таково было желание самой Флейм. Я все равно чувствовала себя виноватой.
Еще одна ночь… Жаркая и душная. Я открыла окно, и дастелцы устроились на подоконнике, спрятав головы под крыло. Руарт, несомненно, был среди них. Флейм тихо стонала и металась во сне. Тор и Рэнсом давно разошлись по своим комнатам.
Я услышала, как кто-то поднимается по лестнице. Ступени были такими рассохшимися, что их скрип перекрывал даже шум, доносившийся из зала на первом этаже. Я по привычке насторожилась: страх и напряжение к этому времени стали моим постоянным состоянием. Я приоткрыла дверь и выглянула.
Это был сир-силв Датрик.
Он освещал себе дорогу тусклым колдовским огоньком и озирался, словно не уверенный, какая дверь ему нужна.
— Ты меня ищешь? — спросила я. Говорила я тихо, чтобы не разбудить Флейм, но Датрик должен был бы быть невосприимчив, как прилепившийся к скале моллюск-блюдечко, чтобы не уловить в моем голосе неприязни.
Он кивнул и взмахом руки погасил колдовской огонек.
— Да. Можно войти?
Я посторонилась и жестом пригласила его в комнату. Войдя, Датрик огляделся и подошел к постели, чтобы посмотреть на Флейм. У кровати горела всего одна свеча, но ему этого было достаточно, чтобы заметить забинтованную руку и бледность цирказеанки.
— Ах, так вот что ты сделала… Но она не поправляется. — Он помолчал, нахмурившись. — Впрочем, с дун-магией она справилась.
— Да. Она просто слишком слаба. Датрик кивнул:
— Потеря крови, шок. Такое иногда случается после операции.
— Ты мог бы ее спасти, и к тому же без особого напряжения сил, раз с дун-магией покончено.
Датрик снова кивнул:
— Мог бы.
Этот подонок хотел, чтобы я его умоляла.
— Ты это сделаешь?
Советник равнодушно отвернулся от Флейм.
— Цена ей известна.
Я только вытаращила глаза, не находя слов.
Датрик сделал вид, будто колеблется, но это было одно притворство: он, идя сюда, явно не рассчитывал на то, что Флейм передумает.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал он, наконец.
— Для чего?
— Этот злой маг… он слишком силен. Нам нужен кто-нибудь, обладающий Взглядом, чтобы предупреждать о его заклинаниях… да и чтобы указать его нам.
— Скажи мне, сир-силв, с каких это пор хранители так беспокоятся о том, что случится на куче песка вперемешку с рыбьей чешуей вроде косы Гортан? Этот остров — свалка для человеческого отребья. Он не имеет никакой ценности, кроме богатых рыбой вод у южной оконечности. Так с какой стати забивать себе голову тем, что творит дун-маг на косе Гортан? — Мне казалось, что благодаря Тору я знаю ответ на свой вопрос, но мне хотелось получить подтверждение.
Датрик расчетливо взглянул на меня, прикидывая, выиграет ли что-нибудь, объяснив мне ситуацию, и, по-видимому, решил, что выгода в этом есть.
