И уж точно никогда раньше я не встречала людей, которые бы так выглядели… В них не оставалось ничего человеческого… большинство скорее можно было бы назвать ходячими мертвецами. Некоторых я сначала приняла за гхемфов — волос у них не было, а кожа выглядела серой. Потом я узнала, что волосы у них просто выпали, а кожа утратила краски в результате многомесячных издевательств и голода. Головы у них выглядели огромными, но это было следствием чрезвычайной худобы. Кожа казалась пергаментом, натянутым на скелет… отличить мужчин от женщин я не могла. Это были, должно быть, по большей части прежние жители деревни, и среди них, возможно, оказалась и та подружка Ниамора, о которой он как-то говорил. Теперь же они стали просто рабами, которых использовали и выкидывали, как только они переставали быть полезными.
Па рабов были наложены магические оковы. Заклинания оставили на их телах почти красивые алые узоры, лишая несчастных желания бежать, воли к сопротивлению. Еще более страшным тот факт, что ни детей младше десяти лет, ни стариков видно не было. Когда-то в деревушке ловцов мидий жили большие семьи… теперь же остались только физически сильные.
Другая группа людей в Криде вызывала, может быть, не меньшую жалость, но другого рода: это были оскверненные злым колдовством силвы. Не все они были хранителями. Я видела татуировки, говорящие о том, что родились они на островах Брет, Мекате или Ксолкас. Они не были ни истощенными, ни оборванными; они сами стали столь же злобными и жестокими, как Мортред, но при взгляде на них мое сердце разрывалось. В их глазах я видела обреченную на поражение борьбу добра против зла. Они никогда больше не могли стать силвами, и это было им известно. Их новая злая сущность ликовала, но внутренняя борьба выдавала себя проблесками ужаса и отчаяния из-за собственной неспособности победить скверну, мольбой об освобождении — о смерти. Какая-то часть меня желала перебить их всех, чтобы избавить от страданий. Другая часть мучилась сомнениями: сумею ли я, окажись у меня возможность, проявить беспощадность. Воспоминания о смерти Ниамора все еще преследовали меня.
Третья группа людей в Криде состояла из настоящих дун-магов. Когда морские пони остановились, они собрались вокруг, несомненно, желая увидеть новую добычу Мортреда. Судя по их татуировкам, они собрались здесь со всех Райских островов. Думаю, их было человек пятнадцать. Их присутствие меня удивило. Мортред, похоже, сделал то, чего никто до него не делал: объединил целую группу колдунов. Обычно они предпочитали держаться особняком. Даже поселение дун-магов на Шисе, которое я помогла уничтожить, вождя не имело, и его жители были мало связаны между собой.
Мысль о том, какую мощь Мортред сумел сосредоточить в одном месте, заставила меня задрожать.
Тор, должно быть, думал о том же.
Как же много… — прошептал он. В его голосе прозвучал не столько страх, сколько интерес. Он был озадачен, словно колдуны и их могущество представляли собой интеллектуальную проблему, требующую решения. — Мортред, похоже, собирается захватить власть над всеми Райскими островами. Иначе зачем бы ему так много магов? — Тор был прав. Мое сердце оборвалось.
Магические оковы нас, конечно, не удержали бы, так что на нас надели настоящие цепи. Когда нас сняли с морского пони, первым делом нам на ноги надели кандалы — так что мы могли передвигаться, лишь еле шаркая ногами. Потом каждому из нас на плечи положили по толстому и длинному шесту завели нам руки за спину и приковали запястья к его концам. В результате мы оказались неуклюжими, едва сохраняющими равновесие фигурами с раскинутыми в стороны руками. Поза была мучительно неудобной.
После того как мы были, таким образом, лишены всякой возможности что-то предпринять, нас отвели в помещение, где находился Мортред. Он был не один: на носилках скорчился Домино, который посмотрел на нас с пылкой ненавистью. Я чуть не застонала. Зачем, ради всех островов в море, не дала я Тору прикончить негодяя? Теперь нам предстояло пожалеть о своем великодушии.
Мортред сидел в окружении оскверненных силвов — его телохранителей. Его кресло, высокое и накрытое роскошным ковром, стояло на возвышении; все убранство копировало приемную главы Совета в Ступице или тронного зала, какие я видела, бывая в различных островных государствах. Теперь можно было не сомневаться, какую роль отводит себе Мортред. С момента прибытия в деревню мне постоянно приходилось бороться с тошнотой: мерзкий запах дун-магии обрел такую концентрацию, что его почти невозможно было вынести.
Теперь же, в присутствии Мортреда и остальных дун-магов каждый вдох отзывался болью в груди. Зловоние словно когтями терзало мое тело.
Я заставила себя взглянуть в лицо Мортреду.
Он снова переменился. Левая рука, на которой теперь не хватало двух пальцев, больше не была скрюченной. Раны уже зажили, хотя прошло всего несколько часов с того момента, когда я отрубила ему пальцы, — с каждым часом злой маг становился сильнее.
И тут я увидела, что висит на стене над креслом Мортреда: два калментских меча. Один — как я заподозрила, принадлежавший Тору, — был обнажен и покрыт кровью. Мой меч, в ножнах, служил, казалось, безобидным украшением. Мортред замыслил это, конечно, как оскорбление, но я нашла такую выходку ребяческой. Меня не так легко заставить испытывать бессильный гнев. Я просто порадовалась, что теперь знаю, где находится оружие. Надежда во мне еще не умерла.
Мортред улыбнулся, заметив, куда направлен мой взгляд.
— Блейз, — сказал он, — прислужница хранителей. Одна из обладающих Взглядом. Полукровка. Лгавшая моему слуге Домино. Все основания для наказания, и наказание последует. Оно будет вечным — по крайней мере, до твоей смерти в преклонном возрасте. Не ищи в смерти освобождения, полукровка. — Мортред слегка повернул голову, не сводя с меня глаз. — Ты слышишь, Домино? Она не должна умереть от плохого обращения; она должна только мечтать о смерти.
— Я понял, господин. Мортред снова обратился ко мне:
— Домино в настоящий момент несколько недомогает, как видишь. Несомненно, он позаботится о том, чтобы оказавшаяся причиной его страданий в свою очередь испытала боль. — Потом внимание Мортреда переключилось на Тора: — Ты, насколько мне известно, Тор Райдер с Разбросанных островов. Так же один из обладающих Взглядом. Не знаю, почему ты решил вмешаться в мои дела, но об этом решении ты будешь жалеть до конца своих дней. — Мортред кивнул одному из сопровождавших нас ренегатов-хранителей. — Отправь обоих в «забвение» до тех пор, пока Домино не поправится остаточно, чтобы заняться ими лично. Может быть, цирказеанка разделит с тобой эту радость, Домино, когда прибудет сюда. Это было бы забавно, мне кажется.
Я испытала почти облегчение. Я ожидала, что нас снова подвергнут чему-то вроде пытки кровяными демонами; по сравнению с этим «забвение» казалось почти роскошью, особенно если учесть, что нас не собирались разлучать. Я тогда еще не подозревала, что существуют и более изощренные мучения.
Не знаю, встречался ли ты в своих путешествиях с такой вещью, как «забвение». Его несколько поколений назад изобрел один из владык островов Ксолкас. Это комната, или каземат, или яма в земле — любое место, куда снаружи не проникает ни свет, ни звук, так что узник не может судить о течении времени. Узник получает пищу и воду — в разных количествах и через разные промежутки времени, так что не имеет возможности определить, сколько времени прошло, и никогда не знает, когда получит следующую порцию. Все это мне было известно. Чего я не знала, так это насколько такая пытка ужасна.
