– Да пропади пропадом твои глаза, Гилфитер! Что же ты за врач! Предполагается, будто любой лекарь заметит, что женщина беременна!
Было бесполезно объяснять Блейз, что такими вещами в нашей семье занимались женщины. Я продолжал молчать. Блейз быстро произвела подсчет.
– Прошло четыре месяца с тех пор, как ее изнасиловали. Она должна была знать… Она давно должна была знать! Ох, морской дьявол, скажи она хоть что-нибудь, ты мог бы принять меры!
– Может быть, и смог бы. Только, Блейз, уж очень доверчив должен был бы оказаться властитель Брета, чтобы счесть собственным ребенком отпрыска, родившегося всего через пять месяцев после свадьбы.
– Как только Флейм стала бы женой властителя, она сумела бы принудить весь тамошний проклятый двор признать ребенка наследником престола… на это Мортред и рассчитывал, не сомневаюсь. – Блейз неожиданно уселась и закрыла лицо руками. – Как такое могло случиться?
– Очень просто, – ответил я, горько сокрушаясь по поводу собственной тупости. – Ни одна женщина-силв не окажется изнасилована дун-магом, если только его сила не больше, чем у нее. А раз он сильнее, значит, его магия превратит в ничто ее попытки воспрепятствовать зачатию.
– И она даже ничего не осознает…
– Похоже на то.
– Да провалится этот подонок в Великую Бездну! Ах, что за гад! Даже мертвый, он сможет отравить нам жизнь!
– Блейз, мы же не знаем, что чувствует Флейм. Ребенок-то – Мортреда, который ее изнасиловал. Потом он использовал принуждение, чтобы заставить Флейм делать то, чего он хочет. Теперь Мортред мертв, и Флейм освободилась… Мы не знаем, какое действие оказала на нее смерть Мортреда. Может быть, теперь нам будет легче… легче сделать ее прежней. Может быть, она даже на Брет не отправится.
– Она освободилась от Мортреда, это верно. Но не от его ребенка! Она не освободилась от осквернения. Виновник жив и находится в ее теле! Проклятие, Кел, ребенок, должно быть, каким-то образом защищает себя. Он ведь не позволил ей рассказать нам…
– Едва ли он к этому моменту уже стал разумным существом. Это же только зародыш!
– Я во что угодно готова поверить, раз это выродок Мортреда!
Мы смотрели друг на друга, раздавленные тем, что нам открылось. Глаза Блейз были полны слез. Она сердито смахнула их рукой.
– Нам нужно придумать план… Тор, кстати, хочет все с тобой обсудить.
– Райдер? О чем ему со мной говорить?
– Он собирается следующим пакетботом вернуться на Тенкор и хочет, чтобы ты отправился с ним вместе.
Я попытался найти в этом смысл.
– Почему на Тенкор? И почему я? Ведь ему следовало бы заняться поисками Флейм.
– Он думает, что существует лучший путь. Он мечтает найти лекарство от дун-магии и полагает, что вам с ним такое удастся. Он считает, что такое лекарство – единственное, что может спасти Флейм. И то обстоятельство, что Мортред мертв, еще не означает, что силвам не грозит осквернение. Многие приспешники Мортреда могут знать, как это сделать. Никогда не удастся положить конец скверне, Кел, пока не будет положен конец магии.
Я невесело рассмеялся.
– Ну разве не смешно, девонька: не успел я поверить в магию, как Райдер решает, что это – болезнь и может быть излечена. – Я мог только покачать головой, удивляясь человеческому безумию.
– Ну, понимаешь, Тор не считает, будто магии не существует, но он пришел к выводу, что она передается как болезнь, а значит, и может быть излечена как болезнь. Он хочет поработать над решением этой проблемы на Тенкоре.
– А ты? Хранители объявили награду за твою поимку. На Тенкоре ты была бы в безопасности.
Блейз фыркнула.
– Можешь ты представить меня в окружении всех этих патриархов? Да я за неделю сойду с ума от скуки. Нет, мы с Деком постараемся найти Флейм. Не знаю, что мы обнаружим, я не уверена даже, куда она отправилась, но я ее найду. А тогда… тогда посмотрим. Ксетиана согласилась дать мне денег. Ее ужасно тревожит возможность брака злой колдуньи с властителем Брета, так что она готова заплатить мне, чтобы я вмешалась.
Я вытаращил на Блейз глаза.
– Вот уж не думаю, что Флейм отправится на Брет, чтобы выйти замуж за властителя по собственной воле.
– Она стала злой колдуньей… или почти стала. Чего больше всего на свете хотят дун-маги? Власти, Кел. Власти, которая позволяла бы мучить, уродовать, убивать. Да, я думаю, что она отправилась на Брет. Я думаю, что она выйдет замуж за властителя, а потом через некоторое время убьет его. Ее ребенок взойдет на престол, а она станет регентшей. Когда умрет ее отец, она предъявит свои права на трон Цирказе. И получит в свое распоряжение черный порошок для пушек.
Мне трудно было поверить, что говорит она о Флейм. Глядя на Блейз, я ощутил дурноту.
– Ты собираешься ее убить.
– Если не будет другого выхода… Я это ей обещала.
– А если мы с Тором найдем лекарство от магии?
– Для Флейм может оказаться слишком поздно… Скажи мне, Кел, сколько времени понадобится, чтобы найти лекарство, если оно вообще существует? Год? Два? Шесть?
– Всегда можно прибегнуть к помощи хранителей и исцелению силв-магией…
– В качестве последней меры такое возможно. Только я предпочла бы, чтобы хранители пока ничего не знали. Они скорее убьют Флейм, чем станут рисковать приходом к власти злой колдуньи. Что ж, может быть, и я так поступила бы, но по крайней мере я сначала испробую все возможности спасти Флейм. Хранители могут оказаться не столь… добросовестны.
– Значит, они тоже станут охотиться на Флейм, если узнают, что случилось?
– Непременно. И за мной Датрик тоже устроит охоту, как только узнает о событиях на Ксолкасе. Хранители, будь они прокляты, повсюду имеют шпионов. – Блейз грустно улыбнулась. – Не тревожься, Кел. Я не знала бы, что с собой делать, если бы жизнь вдруг оказалась легкой.
Я чуть не задохнулся от горечи, услышав такое, и отвернулся, чтобы Блейз не видела моего лица.
– Похоже, вы все уже решили.
– Никто не принуждает тебя, Кел. Ты можешь отправляться куда пожелаешь, делать что хочешь. Только все-таки поговори с Тором. Я знаю, ты его не любишь, но он хороший человек.
Мне хотелось воскликнуть: «О небеса, да перестань же! Мы с тобой вдвоем позаботились о том, чтобы он перестал быть добрым. Теперь он полон ярости из-за того, что мы с ним сделали. Он жесткий и стал еще более жестким из-за той скверны, которой мы его наградили».
Как говорил мне старый гхемф? «Мы сегодня совершили большее зло, чем думали…»
Но я ничего этого не сказал. Я не мог взваливать на Блейз еще более тяжелую ношу, чем та, которую она уже несла. Я вздохнул. Ничего из того, что нам предстояло сделать, не было легким… не было даже безопасным.
