Мой запах, конечно, сказал ему больше, чем слова. Кел коснулся моего лица кончиками пальцев. Потом, показав на раскинувшийся под нами безрадостный ландшафт, предложил мне единственное утешение, которое имелось:
– Они все равно погибли бы от наводнения. – Я закусила губу, не в силах говорить. – Ах, девонька, скажи мне прямо, чего хочешь: я человек простой, мне нужно услышать все своими ушами.
Я улыбнулась ему и покачала головой:
– Никакой ты не простой человек, здоровенный ты болван, и прекрасно об этом знаешь. И уж тебето нет никакой надобности чтото слышать своими ушами. – Кел молчал, поэтому я продолжала: – Я прошу тебя увезти меня с собой, Кел, куда бы ты ни отправился.
– Ну, – сказал он так, словно это было совершенно очевидно, – на Дастелы, конечно. Где еще я смогу исправить хоть немного причиненного зла? – Он провел рукой по волосам, и они, как всегда, встали дыбом. Потом он добавил: – Я собираюсь построить там лечебницу на деньги менодианской патриархии. Там я смогу и лечить, и обучать других. А когданибудь, возможно, и более того. Я думаю о медицинском университете.
– Чертовски привлекательная идея. – Да, так оно и было. Возможность построить чтото вместо того, чтобы разрушать. – Приют для детейдастелцев… тех, что осиротели, тех, кто лишился рассудка. – Я повернулась к Келвину и взяла его за руку.
Он покраснел, что показалось мне ужасно милым.
– Ты сделаешь меня счастливейшим человеком в мире, если присоединишься ко мне. Если, конечно, ты этого хочешь. Я тебя люблю, как, думаю, теперь уже тебе известно.
– Да, – ответила я, – но все равно услышать такое приятно.
Если ему и нужно было еще о чемто узнать… кончик носа у Кела зашевелился. Мне ничего не нужно было ему говорить.
Глава 32
РАССКАЗЧИК – РУАРТ
Бесполезно спрашивать меня о КоролеКите 1742 года. Я его не видел. Я – как всегда – сидел у постели Флейм, держа ее за руку, и ждал.
Впрочем, Дек пришел и рассказал мне обо всем после того, как приливная волна прошла. Он чирикал, как взволнованный птенец.
– Ох, дух захватывало, Руарт, – говорил Дек. – Волна была вроде как взбесившаяся гора! Ты знаешь, что в порту Тенкора смыло часть верфей? А еще нос здоровущего корабля застрял в стене лавки фонарщика на причале! Ух! А на пляж выкинуло жутко огромную акулу, а у начала главной улицы такая куча водорослей, что мы пять минут через нее лезли! – Дек продолжал болтать, но мне трудно было особенно интересоваться чемто, кроме Флейм; паренек скоро почувствовал, что поддерживать разговор мне не хочется, и виновато спросил: – А как она?
– Тризис все еще дает ей снотворное, но теперь уже меньше. Она и так спокойно спит, мне кажется. – По крайней мере, теперь Флейм не сопротивлялась, когда ей давали лекарство.
Дек внимательно посмотрел на Флейм.
– Трудно сказать, излечилась ли она, – заключил он наконец. – Она не использовала ни дун, ни силвмагию с тех пор, как мы покинули Брет, так что ни всполохов не видно, ни запаха не чувствуется. Я ничего не могу разглядеть, только ведь это не обязательно значит, что ей стало лучше.
– Нет, но скоро все выяснится. Мы собираемся позволить ей проснуться.
В это время пришел Райдер, и Дек поспешил исчезнуть из комнаты. Я уже знал, что мантия патриарха и высокое положение, которое занимал Тор, смущали парнишку.
– Все такое черное, – както шепнул он мне. – Он похож на морского дьявола. – Я посмеялся бы над страхами Дека, но в душе я и сам находил странным, что Тор Райдер теперь носил мантию священнослужителя; еще более странным было для меня то, что он приходил к постели Флейм молиться за нее. Я помнил его человеком действия с мечом в руке – и любовником Блейз.
– Полагаю, Дек рассказал тебе о том, что натворила приливная волна? – спросил Тор, бросив взгляд на Флейм.
Я кивнул.
– Она причинила много вреда, – признал он. – Больше, чем я ожидал.
– Прилив был достаточно сильным, чтобы разбить корабль хранителей?
– О да. – Мы посмотрели друг на друга, и Райдер отвернулся к окну. – В Ступице все уничтожено… – Взгляд его был затравленным. – Мне следовало отправиться выручать Блейз. На самом деле я должен был освободить ее, когда корабль проходил мимо Тенкора, и наплевать на последствия. – Признание в раскаянии было совсем не в духе Райдера. Он криво улыбнулся, заметив мое удивление. – Я во всем виню осквернение дунмагией. Это единственное мое оправдание.
– Но осквернение исчезло, не так ли?
– Дунмагия во мне? Да. – Он снова повернулся к окну. – Я все время говорю себе, что такова воля Божья. Да я и не могу не верить в это… Насколько мне известно, Келвин и Эларн отправились в Ступицу с ночным приливом. – До меня не сразу дошел смысл его слов, а когда дошел, я похолодел. – Они прошлой ночью исчезли, – уточнил Райдер, – так же как и одна из лодок, принадлежащих Гильдии.
– Ох, клянусь пухом и перьями! Могло… могло им это удаться?
– Добраться до Ступицы? Не знаю. Но если ктото и мог совершить такое, то это Эларн. – Думаю, в душе Тор понимал, что на этот раз Блейз – живая или мертвая – для него потеряна. В его голосе звучала боль, за одну ночь добавившая морщин на его лицо. – Да простит меня Бог, если я совершил ошибку; сам себе я этого никогда не прощу.
Я не мог сообразить, что можно ему ответить.
В комнату вошел Гэрровин, как всегда болтливый. Он начал уговаривать меня поесть и пойти прогуляться, раз погода улучшилась. Он иногда напоминал мне дроф, которых мы видели на пастбищах Небесной равнины: крупных любопытных птиц, вечно гонящих кудато других членов стаи.
– Тор присмотрит за девонькой, – сказал он мне. – Иди поешь чегонибудь.
Выходя, я обернулся в дверях. Тор все еще смотрел в окно невидящим взглядом.
На второй день после того, как прилив достиг наибольшей величины, Тризис еще уменьшила дозу снотворного, и Флейм стала некоторое время бодрствовать; она начала проявлять интерес к тому, где находится и что происходит вокруг нее. Впрочем, большую часть времени она просто смотрела в потолок. Только к вечеру она проявила желание поговорить. Повернув голову, она впервые посмотрела мне в глаза и спросила:
– Где мы? – Я не видел в ней никаких следов Лиссал. В провалившихся глазах Флейм был только бесконечный страх.
– На Тенкоре.
– Я чувствую себя… слабой.
Гэрровин, сидевший с другой стороны постели, сказал:
– Ты долго получала снотворное. Теперь тебе нужно как можно скорее подняться на ноги – походить, восстановить силы.
Флейм задумалась. Гэрровин многозначительно посмотрел на меня и вышел из комнаты. Пора, говорил его взгляд, все ей объяснить.
