– Ты не можешь так поступить!
– Нет, конечно, но это может сделать твой отец. А он послушается верховного патриарха Краннаха, так же как Краннах послушается Райдера.
– Как ты смеешь! – Я рванулся к двери, рассчитывая проскользнуть мимо Гилфитера, но тут же оказался прижат к стене. Рука Гилфитера была достаточно сильной, чтобы я не мог двинуться с места. В другой его руке был зажат дирк, и его острие касалось моей шеи под подбородком. Я был поражен. Ято считал Гилфитера неуклюжим и мягким, а он явно хорошо умел обращаться с кинжалом.
Гилфитер спокойно сказал:
– Пройдет некоторое время, прежде чем явится Райдер. Мы можем вести себя разумно: ты сядешь и будешь сидеть смирно, а я тем временем развлеку тебя рассказом о наших приключениях с Мортредом. Однако мы можем оставаться и в неудобном положении, как сейчас. Что ты выбираешь?
Я неловко пожал плечами:
– Хорошо, хорошо, я буду ждать спокойно. Гилфитер внимательно посмотрел на меня и вздохнул, но всетаки выпустил меня.
Я воспользовался своим даром силва, чтобы исчезнуть. Я громко топнул, словно отходя влево, рассчитывая заставить Гилфитера отойти от двери, но он не двинулся с места и продолжал смотреть в мою сторону; впрочем, может быть, это было следствием того, что пол скрипнул.
Я попятился – не издавая ни звука – к другой стене… и его взгляд какимто невероятным образом тоже переместился. Я присел, и Гилфитер опустил глаза. У меня на голове зашевелились волосы. То ли моя иллюзия была не такой совершенной, как я считал, то ли он меня видел…
Я сосредоточился и создал другую иллюзию, чтобы отвлечь его. Его постель вспыхнула. Гилфитер никак не прореагировал, только кончик носа у него дернулся. Он ни на мгновение не отводил от меня глаз.
«Боже, – подумал я, – он, должно быть, обладает Взглядом». И все же я был уверен, что это не так. Растерявшись, я потерял управление своей невидимостью.
– У меня есть несправедливое преимущество, – сказал Гилфитер, – которое позволяет мне ставить тебя в дурацкое положение, а я вовсе не хочу этого делать. Мы на Небесной равнине говорим так: «Если тебя ужалила оса, не трогай осиного гнезда». Другими словами, не стоит ухудшать свое положение. – Потом он неожиданно отошел от двери и взмахнул рукой, словно предлагая мне попробовать сбежать.
Я не двинулся с места. Так мы простояли несколько минут: я гадал, не удастся ли мне удрать, спрятаться гденибудь, а потом добраться до «Гордости хранителей». В конце концов я нарушил молчание:
– Так же как ты хочешь защитить Блейз, я хочу защитить Джесенду. Ей всего двадцать лет, ее послали с опасным заданием, а она не знает и четверти того, что следовало бы. Отпусти меня, Келвин. Ее нужно предупредить.
– Мне очень жаль, – начал он, – но я не могу…
Как только он заговорил, я скрыл себя иллюзией и, насколько мог бесшумно, скользнул к двери. И Гилфитер тут же меня поймал. Я растянулся у его ног и перестал прятаться за иллюзией.
Гилфитер присел рядом со мной.
– Пожалуйста, Эларн, не надо.
– Что ты такое? – спросил я, садясь. – Ты откудато знаешь, когда я лгу, верно? И ты, и твой дядюшка…
Он кивнул.
Я потер ушибленный локоть.
– Я люблю ее, Келвин. А то, что делаете вы, может означать для нее смерть.
– У нее три корабля с пушками и силвами, – с горечью ответил Гилфитер. – Я только уравниваю шансы в битве. Немного…
– Мы же должны быть союзниками! Тут не должно быть поля битвы…
– Именно. Но корабли хранителей, если получат возможность, как раз битву и начнут.
Он помог мне подняться, и как раз в этот момент появился Райдер, сопровождаемый двумя стражниками.
– Надеюсь, у тебя была веская причина, Гилфитер… – начал он.
Тот поправил свой тагард.
– Мы тут поговорили с Эларном. К сожалению, он все еще считает необходимым догнать корабли хранителей, пока они в заливе. Он хочет поговорить с дочерью Датрика.
– Ах… – Райдер повернулся ко мне: – Это правда?
– Разве имеет какоето значение, как я тебе отвечу? – спросил я.
– Нет. Мне очень жаль, Эларн, – ответил Райдер. – Мы знаем, что Гилфитер никогда не ошибается, когда дело доходит до лжи. Вспомни: я тебя предупреждал.
Действительно, предупреждал… Я просто тогда не обратил внимания.
Глава 19
РАССКАЗЧИК – РУАРТ
Просыпаясь по утрам, я часто чувствовал себя беспомощным, парализованным. Как посторонний наблюдатель, я составлял в уме отчет о событиях, но никогда не предпринимал ничего, чтобы их изменить. Конечно, такой была моя судьба, и пока я оставался птицей. Птица размером с человеческую ладонь мало что может сделать для того, чтобы изменить мир.
Теперь же я был человеком. Не очень крупным и, безусловно, не слишком красивым, но все же человеком. И я знал то, чего никто больше на Брете, за исключением Лиссал, знать не мог. Я обладал силой: силой знания. У меня было тело, которое могло действовать, был язык, чтобы сообщить комуто то, что я знал. И все же я не предпринимал ничего. Я наблюдал за тем, как привезенных из разных мест силвов заточали в темницу и оскверняли. Я наблюдал за тем, как стражники, придворные и сам властитель под действием чар Лиссал делаются покорными или безразличными. Я держал рот на замке и ни с кем не делился своим мнением.
Лишь морской дьявол знает, чего я ждал. Быть убитым по приказу Лиссал? Это, в конце концов, был только вопрос времени. Или, может быть, рождения ребенка и шанса на то, что Флейм освободится от его проклятия? Едва ли я мог дожить до того момента, когда младенец появится на свет. Прибытия Блейз? Даже и такого оправдания у меня больше не было: к этому времени стало очевидным, что она не явится. Чтото ей помешало. Может быть, она не выжила во время событий на Ксолкасе. Может быть, ей не пришло в голову, что Флейм способна отправиться на Брет. Может быть, Блейз искала ее в другом месте…
Когда чувство вины изза бездействия становилось слишком трудно выносить, я думал о том, не открыться ли силвуцелителю Керену. Он представлялся с виду вдумчивым, жалостливым человеком. Я видел, как он и его жена спускаются на нижние уровни города, чтобы помогать страждущим. Керен был со всеми доброжелателен и скоро стал очень популярен среди придворных: они только и говорили о том, как хорошо снова иметь силвацелителя, – один получил облегчение от подагры, другого перестал мучить артрит, третий не страдал больше от диспепсии. Керен и его жена пользовались симпатией и охранников: лекари часто бывали среди них, сообщив, что бесплатная помощь солдатам оказывается по приказанию Лиссал. Я в этом сомневался, но подобные разговоры представляли Керена и Тризис в интересном свете; еще больше заинтересовало меня то, что целители занимались и узниками. Керен, как оказалось, ловко ввернул в разговоре, что болезни, начавшиеся в камерах, могут передаться и придворным, так что ему позволили заняться мучительным кашлем некоторых заключенных.
