Книга Зов Уршада, страница 49. Автор книги Виталий Сертаков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Зов Уршада»

Cтраница 49

— Забирайте все и уходите, — простонал кудрявый. — Это все, больше у нас нет.

— Документы мы трогать не будем, — Толик стал перекладывать папки в директорский портфель, — документы мы честно передадим следователю. Я думаю, там много увлекательного чтива.

— Вот сука! — ощерился Сергей Петрович. — Ну надо же, какая гнида! Я тебя найду, пацан, клянусь, найду!

— Вы плохо слушали. — Рахмани скептически оглядел себя в зеркале. Поверх оранжевой футболки пиджак тощего Сергея Петровича сидел отвратительно. — Эту купчую подписал человек, продавший угодья моему прадеду. Но подлый Лалай Надир обманул. Вероятно, ему доставило удовольствие обмануть огнепоклонника. Нашу семью не любили соседи. И свидетели, кто писал свое имя под договором, тоже стали обманщиками. Дорога проходила не так, как указал ходжа Лалай. К арыку постоянно водили скотину и затаптывали сад, а стену там поставить было невозможно.

Дальше. Спустя три месяца в Исфахан пришли два сына Надира и стали требовать свои части наследства, они предъявили совсем другие бумаги, составленные в Джелильбаде и заверенные мугассарифом столицы. К моему прадеду явились люди и от муллы. Неприятные разговоры пошли в городе. Оказывается, часть тимчэ никогда не принадлежала семье Надира, эту землю окружной мудир еще восемь лет назад закрепил за медресе. Просто у городских властей не хватало денег для строительства. Но и это не все. У границы дуккана Науруз-хани находились два дома, которые Лалай выдал за один. Сыновья его претендовали на второй дом, а еще был племянник…

— Я вам советую покинуть помещение, — перебил Дагой. — Охрана уже выехала, они вас пристрелят, как собак…

Снорри произвел несколько молниеносных движений. Висящего вверх ногами Владимира Ивановича после прицельных ударов в живот стошнило в его же ботинки, которые водомер аккуратно поставил под окном.

— Теперь вы слушаете внимательно? — Рахмани присел перед перекошенной, дергающейся физиономией «хорька», нежно прихватил Сергея Петровича за целое ухо, достал кинжал… — Это хорошо. Что случилось дальше? Не стану утомлять вас пересказом тяжбы. Мой прадед потерял то, за что отдал четыреста динаров серебром, его имение разрезали на три части. Он заболел от горя, он кинулся к уважаемым людям города, к судье. Он поехал к визирю самого шейха, родственники собрали добрый бакшиш, но ничего не помогло. Как выражается мой уважаемый друг Анатолий, моего прадеда «опустили на бабки». Кто-то поделил его деньги, и все выглядело очень честно. Был один лишь нечестный человек, но он куда-то уехал, и никто не знал, куда именно. Совсем как ваш… кто у них сбежал, Толик?

— Исполнительный директор, — подсказал Ромашка.

— Да-да, ис-пол-ни-тель-ный, — по слогам повторил Ловец. — У моего прадеда было несколько… э-э-э… возможностей. Смириться, уехать из Исфахана, где до него, со времен Кира Великого, жили двадцать поколений моих предков. Принять новую веру, потратить еще тысячу динаров, выкупить землю и показать всем, что он примирился и покорился. Но Касим Саади поступил иначе. Он собрал родственников, и сообща они решили, что пострадал не один дом Саади, а восемнадцать человек.

Таковы обычаи моей семьи, Сергей Пет-ро-вич. Когда несправедливо обижают одного дома Саади, остальные мужчины не ждут, когда придут грабить их дома и продавать их детей. Когда несправедливо обижают одного, каждый принимает на себя долю обиды. Так было всегда и так будет, чьи бы знамена ни развевались над башнями славного города Исфахана. Восемнадцать человек, главы родов, сказали так: если законы султана не могут защитить невиновного, значит, нам следует напомнить всем, что есть законы более древние… Как их верно назвать, друг мой?

Саади проколол Сергею Петровичу кожу под глазом.

— Законы чести, — подсказал Два Мизинца, стягивая Владимиру Ивановичу локти за спиной. — Сдается мне, дом Саади, что здесь о них никто не слышал.

— Але? Нет, все уехали, сегодня их не будет. — Толик Ромашка старательно отвечал на звонки. — Что? Нет, их вообще никогда не будет… Але? Кто я такой? Я — старший следователь ОБЭП, а кто вы такой, представьтесь… Але? Вам назначено? Подъезжайте, нам как раз нужны понятые, идет обыск… Странно, и этот трубку бросил.

Рахмани повернулся к распятому в оконном проеме Владимиру Ивановичу, приподнял его за подбородок и проделал два змееобразных надреза на трясущихся щеках.

— Моему прадеду понадобилось время, чтобы разыскать ходжу Лалая, — невозмутимо продолжал Ловец, обтерев кинжал о брюки директора. — Один Касим Саади не нашел бы обманщика, но восемнадцать обманутых родственников желали получить свою долю. Каждый хотел немного, всего лишь по пятьдесят динаров серебром, которые они выделили на тяжбы. И каждый в Исфахане, кто уже знал об этой истории, соглашался, что названа очень скромная плата за поруганную честь.

Сын шайтана Лалай Надир, пусть его бесы грызут в аду, очень удивился, когда его подняли с постели вооруженные люди, а произошло это совсем не в Джелильбаде и не в Исфахане, а в гордом городе Дамаске, где плут обманывал других честных людей. Он засмеялся моему прадеду в лицо, совсем как ты сегодня. Он заявил дому Саади, чтобы дураки убирались из его нового дома, иначе он вызовет стражу. Он заявил им, что в Дамаске все подчиняются закону и что, если у дурака Саади есть вопросы, пусть тот идет к мудиру района, пожалуется и получит свои сто палок по пяткам. Так он говорил и смеялся, совсем как твой друг Сергей Петрович.

Надира спросили: вернешь ли ты сегодня наши деньги? Он сказал: нет. Как ты. Надира спросили вторично. Нас восемнадцать семей, мы платили бакшиш, ты обидел всех нас. Верни нам серебро, мы закончим дело миром, и пусть Премудрый покарает нас за ложь. Лалай Надир вначале испугался, совсем как ты… но после снова осмелел, слыша, что с ним говорят вежливо. Ты тоже так думаешь, Владимир Иванович, что вежливость — это удел трусов?

Тогда вперед выступила почтенная Биби, тетка моего прадеда, и сказала: «До чего я дожила? Неужели наступили времена бесчестья, когда, глядя на подпись, нельзя верить своим глазам, а слушая клятву, произнесенную при свидетелях, нельзя верить своим ушам? Я проделала далекий путь, чтобы этот сын шакала плюнул мне в лицо? Когда я вернусь в Исфахан, меня спросят дети и внуки — вернула ли наша семья свою долю, украденную у нас? Или законы султаната уже не защищают нас? Слушай же меня, высокий дом Саади, и все вы, уважаемые братья. Я желаю получить и показать детям мою долю, какова бы она ни была». Эти слова почтенной Биби сохранились в «Книге ушедших», которую наша семья ведет от Сотворения мира, если не раньше.

Рахмани вернулся к одноухому Сергею Петровичу. Снорри как раз освободил тощего директора от верхней части одежды.

— Тогда мой прадед и другие родственники связали ходжу Лалая, отвезли в отдаленное место, и там каждый забрал себе восемнадцатую часть. Мой прадед получил правую руку, вот до этого места. — Саади железными пальцами ухватил «хорька» за локоть и быстро произвел неглубокий кольцевой разрез. — Мой дед рассказывал мне, со слов своего отца, что когда обманщику отрубили левую ногу по первый сустав… вот здесь, да, Снорри, ткни его ножом, чтобы он понял… да, так о чем я говорил?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация