Мы не стали ждать, пока охранница вернется с подмогой. Мы побежали вперед, следом за перевертышем. Буквально через двадцать локтей нас ожидала следующая решетчатая преграда, за ней пыхтели двое в форме. Они вцепились в свои пистоли и почти не отреагировали на мою голую грудь. Мне стало немного обидно, но, поразмыслив, я сделала скидку на тяжеловесность северных мужчин.
— Юля, не выглядывай, иди только за мной! Падай, как только скажу!
Кой-Кой просочился сквозь решетку. Эти двое, не обратившие внимания на мои прелести, уставились на перевертыша, как на кикимору-альбиноса или как на водяного циклопа. Пока они раздумывали, стрелять или кинуться в бега, Кой-Кой навел на них автомат и приказал отпереть.
Эти двое показали себя умными людьми. Мы отняли их пистоли, вытолкали их в решетчатый коридор и заперли замок за собой. Меня невероятно насмешили их рожи! Наверняка они впервые встретили преступников, которые бежали не наружу, а внутрь тюрьмы! Я пожалела, что с нами не было моего сурового любовника Рахмани. Это тот человек, который умеет чувствовать слабые стороны каждой темницы, который умеет ходить по гладким стенам и отпирает любой засов…
К следующей двери Кой-Кой поумнел, он добежал до нее уже в виде точной копии предыдущего охранника. У того выпучились глаза, чтобы через секунду закрыться навсегда. Мой кинжал вошел ему точно в горло между прутьев. Медлить было нельзя, он готовился стрелять.
Кой-Кой успел просочиться внутрь до того, как тело рухнуло на пол. Противный звон преследовал нас повсюду, а позади грохотали сапоги. Здесь некуда было укрыться, мы все время бежали внутри клетки. Я остановилась дважды, творя формулу тупика и формулу колодца. Это задержало наших преследователей на несколько кувшинов песка, но затем мы очутились у первой развилки, в широком коридоре. Над нами, сквозь сетчатый железный пол, светили яркие лампы. По гудящей лестнице навстречу бегом спускались трое или четверо. Справа, в полумраке, виднелось сразу несколько дверей. По следу тоже спешили солдаты. Они задыхались, как стадо измученных буйволов.
— Кеа, куда?
— Направо. Она уже рядом, я слышу. Там много женщин. Там есть еще одна, способная к магии, но она задавила свой дар дурной травой и вином…
— Кой-Кой, направо!
— Домина, там заперто. Ключи у офицера, он с другой стороны… Домина, мне не нравится этот звук!
Мне тоже не нравилось, что бесконечное скрежетание сменилось прерывистым звоном, лампы в коридоре тоже стали моргать прерывисто. К тому же меня слегка потряхивало. Обычное чувство перед хорошей дракой, но мешал постоянный, крайне неприятный запах, царивший в этих мрачных стенах. Я бы затруднилась сказать, чем именно здесь пахло. Здесь отовсюду разило несвободой. Здешние камни настолько пропитались страданием, что, даже зажав ноздри, я не могла дышать свободно.
Кеа оказалась неправа. В этом городе не прижились колдуны, зато черная магия свободно плескалась здесь, подобно нефтяным озерам. Мы угодили в самый центр одного из таких озер. Здесь хотелось обернуться настоящей Красной волчицей, задрать морду к небу и выть…
По железной лесенке бегом спускались трое. Я расстегнула пояс, в петлях оставалось четыре метательных ножа. Для этих троих как раз хватало. Кой-Кой нацелил на них автомат, но я его остановила. До последнего момента, до самой крайней черты, мне хотелось удержаться от убийств.
Мы не затем пришли сюда, чтобы вести войну!
Двоих я остановила метательными ножами. Крошечного количества яда рогатой жабы, нанесенного на кончики лезвий, достаточно, чтобы превратить человека в бревно на сутки. Третий охранник сумел уклониться и первый выстрелил в нас. Пуля стала метаться, как раненая взбесившаяся оса, высекая искры из стен.
Я не удержалась от искушения и станцевала ему танец «мотылька на росе». Это один из самых сложных танцев, особенно когда скользишь навстречу пулям. Признаюсь честно, скользить навстречу оружию четвертой тверди оказалось много сложнее, чем обманывать рыцарей Плаща с их тяжеловесными мушкетами.
Он выстрелил четырежды, прежде чем я достала его незащищенное горло сэлэмом.
— Женщина-гроза, прошу тебя, не делай так больше! — Нюхач не на шутку перепугалась. — У меня от таких волнений полностью пропадает аппетит.
Я обернулась, недоумевая, что за новый лязгающий звук проник в каземат. Оказалось, что хозяева зиндана приказали закрыться решеткам, перегораживающим коридоры. Еще немного — и мы бы угодили в западню. Но Кой-Кой и Юля поступили умно — они подтащили двоих парализованных охранников и положили их так, чтобы помешать решетке закрыться. Отсюда и доносился повторяющийся лязг: железо натыкалось на мягкое тело человека и снова откатывалось назад.
— Отопри нам, — приказала Юля тому трусливому шакалу, что прятался за железной дверью в тупике. — Отопри, мы знаем, что ты здесь. Так будет лучше. Отопри, иначе придется тебя убить.
Возможно, она произнесла эту фразу не совсем так, я не слишком хорошо понимаю наречие руссов. Офицер не послушался. Я слышала его прерывистое дыхание за железным листом, я чуяла кислый смрад его ужаса: он боялся одновременно настолько многих вещей в этом мире, что мне стало жалко его.
Позади, за решеткой, которая бесконечно билась в бок лежащего тюремщика, отворилась другая дверь. В коридор выскочили сразу шестеро, среди них — тощая женщина-саксаул, которая не пускала нас на свидание.
— Ты сама виновата, — сказала я ей. Вряд ли она меня услышала, но увидеть успела. Чуть позже.
Я взлетела вверх, избавившись наконец от неудобного шерстяного платка. Я уцепилась снизу за решетчатый пол второго этажа, ногами обняла стальную скобу и замерла, поджидая, пока они добегут до меня. Они двигались медленно, прижимаясь к стенам. Очевидно, их здорово напугали три бездыханных охранника. Они столпились возле решетки, которая прыгала туда-сюда, а я все ждала, распластавшись под потолком, с кинжалом в зубах.
Кой-Кой тем временем нашел щель для своего пластичного тела. Я услышала, как вскрикнул тот, кто не желал отпирать нам дверь. Дверь отпер перевертыш, уже в облике своего нового визави, и впустил Юлю и нюхача внутрь. Там оказалось гораздо светлее, и потянуло свежестью. Юлина бабка находилась совсем рядом, она гуляла в тюремном дворе.
Те шестеро, что шли по нашему следу, оттащили спящего охранника и остановили судороги решетки. Когда они крадучись прошли подо мной, я спрыгнула вниз и напала сзади, на главного. Высокий офицер докладывал кому-то через трубочку, торчавшую у него в ухе, он переступал мягко и тихо, как пума на охоте, и непрерывно целился в открытую дверь. Он целился в светлый прямоугольник в конце коридора, куда только что спряталась Юля.
Его сердце громыхало так, что я нащупала бы его стилетом даже с завязанными глазами.
Рядом с женщиной-саксаулом шла другая женщина, широкая и опасная, как горная обезьяна. Прежде чем командир их группы упал, она единственная заметила меня и сразу выстрелила, даже не обернувшись. Но попала в своего товарища, которого я толкнула в спину. Второй из четверых мужчин схватился за ногу и с руганью скорчился на полу.
