Больше никто не говорил. Всхлипывала Велена, ковыряясь в замочной скважине, тяжело дышал Булыга, над плитой что-то грохотало и рычало. Точно какой-то огромный и свирепый зверь бесновался наверху.
Стальной воротник богатыря согнулся, его острый край вонзился в шею, на пол закапала кровь. Горяй открыл было рот, но его остановил князь, приложил палец к губам и кивнул на Велену. Сотник часто-часто закивал.
— Есть! — взвизгнула наконец Велена.
Щелкнул замок, дверь отворилась. Повинуясь жесту князя, маг швырнул за дверь магический шар, следом скользнул Дежень с луком наготове. За порогом его встретил лишь пустынный коридор, в конце которого маячила дверь, и Дежень опустил лук.
— Все в порядке. — Он махнул рукой. — Давайте быстрee!
Первым выскочил Горяй, за ним Ирица и Берсень. Затем Дара. Воисвет бросил взгляд на Велену. Девушка стояла, прижавшись к Булыге, и бормотала что-то невнятное.
— Проклятье! Чего вы ждете?
Воисвет шагнул к ним. Грохот и скрежет наверху резко усилился.
— Булыга! — заорал князь, силясь перекричать шум. — Нам надо уходить! Бросай плиту!
Булыга, вынужденный стоять со склоненной головой, чуть шевельнулся и вновь застыл.
— Не могу, — едва слышно выдавил он. — Уходите.
— Нет! Булыга! — взвизгнула Велена, цепляясь за него. — Я не уйду без тебя!
— Убери ее, Воисвет! — прорычал богатырь. — Я больше не выдержу!
Воисвет ухватил девушку за плечи и попытался оттащить:
— Уходим, Велена. Ему уже не помочь.
— Убирайся!
Велена ударила князя в лицо. Воисвет отшатнулся, размазывая кровь, хлынувшую из разбитого носа. А девушка вновь прильнула к Булыге:
— Я не уйду без тебя! Воисвет, помоги мне вытащить его отсюда!
— Это невозможно! — заорал князь. — Дура! Его уже не спасти!
Велена полоснула по нему разъяренным взглядом:
— Ты, случайно, не брат Ветру?
— О чем ты?! — Князь не понял ее. — Нам надо уходить! Мы не можем ему ничем помочь!
— Ты предлагаешь оставить его умирать?!
— Он уже умирает! Уходим!
— Уходи, Велена! Я больше не могу держать, — прохрипел Булыга. — Ты должна уйти. Вспомни про меч…
— Пусть князь засунет его себе в задницу! Мне нужен не меч! Мне нужен ты, Булыга! Я люблю тебя! И никуда отсюда я не уйду!
— Что вы там застряли? — В дверь высунулся Горяй. Воисвет вновь коснулся ее, но девушка отшвырнула его руку с такой силой и злостью, что князь мгновенно понял, будь у нее в руке меч, ударила бы без раздумий!
— Убирайся отсюда! Спасай свою шкуру!
Наверху лязгнуло особенно громко, Воисвет инстинктивно пригнулся и чудом избежал ударивших сверху длинных пик.
За спиной пронзительно вскрикнула Велена, с грохотом пошел вниз потолок, и князь отчаянным прыжком метнулся к выходу. По сапогу чиркнуло стальное острие, вырвав изрядный клок, но князь был уже снаружи. Он с размаху захлопнул дверь и прислонился к ней спиной.
Сзади донесся омерзительный скрежет, и плита с грохотом опустилась.
Несколько минут князь стоял с закрытыми глазами, ощущая, как по лицу скатываются капельки пота. В голове царила пустота. Гибель Булыги и Велены ничуть не потрясла его и не расстроила. Смерть брата, смерть семьи, смерть Цветавы давно уже выжгли в душе пустыню.
И все-таки… Все-таки со смертью молодого богатыря что-то ушло из сердца князя. Он не знал толком, что это, и не хотел доискиваться. Но пустыня внутри него сделалась обширнее и безжизненнее.
Рядом послышались шаги и, открыв глаза, Воисвет наткнулся на Горяя.
— Где Булыга? — тихо спросил сотник, подступая к князю вплотную.
Воисвет спокойно выдержал взгляд Горяя.
— Ты что же это, Воисвет? Почему ты оставил там Булыгу?
— Уймись, сотник!
— Отойди с дороги! — Горяй попытался отодвинуть князя, но проще было убрать статую. — Ты что, не понимаешь? Булыга не мог погибнуть! Это же… Это же Булыга! Его нельзя просто взять и раздавить!
Воисвет окинул его ледяным взглядом: — Не дури, Горяй.
— Почему ты не вытащил его?
— Я ничего не мог сделать! — повысил голос князь. — Неужели это неясно? Плита уже почти раздавила его!
— А может, ты просто не захотел? Думаешь, я забыл про корчму? Думаешь, я забыл, как ты ненавидел его?
Сотник попытался сгрести князя за грудки, но Воисвет легко вывернулся и в свою очередь вцепился в кольчужный воротник Горяя.
— Ты сошел с ума, сотник. — Князь хорошенько встряхнул его. — О чем ты говоришь? О какой ненависти? Как я мог ненавидеть его? Булыга был единственный витязь среди вас. К тому же, в отличие от тебя, никогда не распускал сопли.
Воисвет с силой оттолкнул сотника. Горяй ударился об стену и сполз на пол. Удар ли привел его в чувство или что еще, но сотник больше не проронил ни слова. Он просто смотрел в глаза Воисвета, и смотрел до тех пор, пока князь не отвернулся.
— Отдыхаем, — распорядился князь.
Его взгляд наткнулся на магический шар, висевший над магом.
— Берсень, ты уверен, что эта штука не вымотает твои силы?
— Нет. Этот шар устроен по принципу…
— Не надо, Берсень, без подробностей, — отмахнулся Воисвет. — Не устанешь, и ладно. Отдыхай. Надеюсь, в этом закутке нас никто не побеспокоит.
— Не должно бы, — неуверенно откликнулся маг. — Это место, видимо, и предназначено для отдыха.
— Кощей поразительно заботлив, — процедил князь. — Опасается, чтобы мы не померли раньше времени? Но тогда, почему бы не накрыть нам стол? Это было бы кстати, с утра ничего не ели.
— Но, Воисвет… — На лице Берсеня появилась растерянность. — Но ведь это действительно странно.
— О чем ты?
— Ну ты же сам сказал, Кощей боится, чтобы мы не померли раньше. Но если это правда, а это действительно похоже на правду. Иначе зачем все? Зачем Огненный Страж? Зачем такие ловушки, из которых всегда есть выход, пусть даже не для всех? Зачем это ему?
Воисвет отмахнулся:
— Это неважно, Берсень. Так или иначе, наша цель остается неизменной.
— Нет, это важно. Зачем ему беречь наши жизни до поры до времени? Если мы поймем, почему он так поступает…
— Ну и что тогда? Что изменится? Ты вернешься обратно? Станешь опять бродяжничать?
Берсень молчал. Он и впрямь не знал, что даст им знание об истинном замысле. Но чутье подсказывало, что ответ на этот вопрос чрезвычайно важен.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Этот зал походил на дремучий лес. Десятки толстых, в два обхвата, колонн заполняли почти все пространство. Сходство с лесной чащей усиливалось коричневато-зеленым цветом колонн, искусной резьбой, изображавшей древесную кору.
