— Да, распорядись, но прежде я хочу взглянуть на них. Идем, друг мой, — Хаген приобнял старика и покосился на барона.
— Гелен, не трать зря время, вели отправить письма с голубями.
Хаген подтолкнул старика к лестнице.
— Что за люди?
— Четверо — самые обычные, дрянь, в общем, а не люди, зато пятый — отчаянный головорез.
Они ушли, провожаемые полным презрения взглядом Гелена. При всем уважении к своему сюзерену барон не разделял и не одобрял его забав и тайных пристрастий. Тайных в прямом смысле слова, ибо не было свидетелей того, что именно вытворял граф с пленниками. Хаген запирался в подземелье, а спустя несколько часов выходил. Как правило, довольный и посвежевший. Так что несомненным было только одно — Хаген получал от этого немалое удовольствие.
Что же касаемо пленников, то, удовлетворив свою страсть, Хаген сбрасывал их в устроенный в подземелье особый загон, куда предварительно загонялись голодные свиньи. Следов не оставалось.
Слухи ходили разные. Говорили, что Хаген пьет кровь у пленников. Или что заживо их пожирает. И что творит черное чародейство, призывая дьявольские силы. В общем, много чего говорили. Но, несмотря на все эти ужасные слухи, обычные люди не столько боялись Хагена, сколько уважали. Все знали, что добропорядочным подданным Хагена нечего опасаться. Ужасная судьба ждала лишь воров да разбойников.
Были довольны графом и церковники, ибо не существовало в Армании более ревностного верующего, нежели Хаген. Он строил церкви и часовни, раздавал щедрые пожертвования и беспощадно преследовал еретиков. Хотя последние на землях Хагена попадались нечасто. Подданные графа ни в городах, ни в селах не бедствовали, суд его был суровый, но справедливый, так что ни одна еретическая зараза из тех, что свирепствовали в нищающей Северной Армании, не нашла тут подходящей почвы.
«По большому счету, — размышлял Гелен, — такой незаурядный человек, как Хаген, имеет полное право на какую-либо слабость. В конце концов, эти люди — преступники. То есть те, кто нарушает установленный Хагеном порядок. Порядок, принесший тысячам людей сытую и спокойную жизнь. Поэтому их жизни, брошенные на чашу весов против всеобщего процветания, не могли иметь никакого веса».
Только одно смущало Гелена. Несколько месяцев назад он узнал, что большая часть преступников, свозимых в замок Хагена, ловится на приманку. В Южной Армании, и в особенности во владениях графа, разбойники появлялись крайне редко. При здешней сытой жизни свои почти не появлялись, а чужие, из окрестных земель, забредать побаивались.
Хаген быстро решил проблему заполнения собственных темниц. Преданный Мартин находил и покупал нужных людей, а те распространяли слухи о беззащитных сборщиках налогов и церковной десятины, о торговых караванах и тому подобном.
Такой изощренный практицизм Гелен никак не мог понять и принять. И потому старался почаще себе напоминать, что такой великий человек, как Хаген, имеет право на слабость.
Но все же, глядя в спину уходящему Хагену, Гелен ощущал брезгливость. И ничего не мог с этим поделать.
Хаген внимательно оглядел построенных перед ним пленников. Разбойники стояли мрачные, потирая освобожденные от оков запястья. Четверо поминутно косились на кольцо кнехтов, на караульных на стенах, словно перебирая варианты побега, и только пятый не смотрел по сторонам. Внешне он мало чем отличался от своих товарищей, но вот во взгляде его сквозила уверенность и бесстрашие. Пожалуй, он обещал стать достойным противником.
А вокруг в ожидании зрелища потихоньку собиралась толпа. Свободные от караула кнехты, рыцари и оруженосцы, замковые слуги, подтянулись и крестьяне, прибывшие по делам в замок.
По распоряжению графа перед разбойниками свалили груду оружия — мечи, топоры, булавы. Но четверо из них, переглянувшись, попятились, на лицах проступил страх. Они не ждали ничего хорошего от этой затеи. Наверняка они слышали о случаях, когда Хаген отдавал своих пленников на суд Церкви, тогда у них был хоть какой-то шанс выжить. Но поединок с графом… Возможно, кнехты по дороге успели им рассказать, что случилось лет пять назад, во время последнего такого развлечения графа.
За оружие взялся лишь один, тот самый, пятый разбойник. Подхватив меч, он сделал несколько взмахов и улыбнулся.
— Неплохой меч.
— Атаман!
Один из разбойников подскочил к нему, что-то зашептал на ухо. Атаман небрежно отодвинул его и покосился на графа.
— Давай-ка лучше послушаем сиятельство, — громко сказал он.
Граф наблюдал за атаманом с удовольствием. Как охотник за своенравной, но такой желанной жертвой. Хаген выдернул свой меч из ножен и двинулся к разбойнику.
— Все просто. Если ты убьешь меня или нанесешь хотя бы одну рану — я сохраню тебе жизнь и отпущу на все четыре стороны. Идет?
— Идет. А они как же? — Разбойник ткнул мечом в сторону своих товарищей.
— Я отпущу всех, — кивнул граф. — Я сегодня добрый.
Атаман кивнул, и его улыбка испарилась. От небрежности в движениях не осталось и следа, а взгляд его намертво прикипел к лицу Хагена.
Исполнив поручение графа, Гелен поспешил во двор, пробился сквозь толпу зевак, раздвинул кольцо воинов и помрачнел. Увиденное ему очень не понравилось.
Когда Хаген предавался таким забавам десять или даже пять лет назад, Гелен не особо волновался. В то время граф еще находился в прекрасной физической форме и мог без особого труда справиться с куда большим количеством противников. Но сейчас, пусть даже Хаген умудрился сильно сбавить в весе, однако после пяти лет практически полного бездействия и отсутствия практики…
Гелен шагнул к графу, намереваясь воззвать к его здравому смыслу, но в этот миг противники скрестили мечи, и барон застыл. Ему показалось, что перед ним прежний Хаген. Такой, каким он был десять лет назад. Стремительный и беспощадный.
Гелен не сводил с него восхищенного взгляда. Обнажив меч, Хаген как будто сбавил в возрасте. Его движения были легки, а удары молниеносны. Им нельзя было не восхищаться.
Гелен всегда помнил, с каким трудом он, сын дворянина, стал рыцарем. Как помнил и то, что бароном он стал исключительно благодаря графу.
Но сам Хаген… Ему удавалось совершать невозможные вещи почти играючи, почти без усилий. Словно бы судьба сама открывала ему дверь за дверью.
И барон, в который раз уже за эти десять лет, задал себе ставшие вечными вопросы — как, каким образом простой сельский паренек превратился в столь умелого и ловкого бойца? Каким чудом этот бывший крестьянин сделал из обычной банды разбойников боеспособный отряд? Как, каким божьим соизволением он стал графом фон Амберг, одним из самых богатых и влиятельных людей королевства? Хотя большая часть этих превращений и произошла на глазах барона, Гелен не знал ответа на свои вопросы.
Поединок тем временем подходил к концу. Лицо атамана посерело, и хотя его движения по-прежнему оставались уверенными и расчетливыми, было заметно, что он нервничает.
