Гелен перевел взгляд на Хагена. Тот, по обыкновению, улыбался. Несмотря на все еще приличное брюшко, граф ступал удивительно мягко и грациозно. Казалось невероятным, что Хаген, много лет не бравший в руки меч, сражается так, словно никогда с ним не расставался. Или даже, как показалось барону, заметно лучше. Впрочем, чему тут удивляться, Хаген есть Хаген.
Его шаги и выпады были изящны. Он как будто не сражался, а танцевал, но при этом оставался свежим и бодрым, в то время как его противник обливался потом. С каждой минутой разбойник нервничал все больше и больше, делался все осторожнее и расчетливее, но даже неискушенному зрителю было очевидно, что граф игрался с ним, как кот с мышью.
Это было очевидно и самому атаману. Но он ничего не мог сделать. Только ждать, пока окончательно не выбьется из сил, а это была верная смерть… Или рискнуть и попытаться поймать удачу за хвост? В сущности, это тоже была верная смерть, но шанс все-таки был. Пусть даже мизерный.
И он рискнул. В момент, когда граф совершил очередной, чисто театральный пируэт и словно бы открылся, атаман прыгнул вперед. Его серия ударов была стремительна, и это наверняка был его коронный прием, отработанный не один раз.
Граф попятился от неожиданности, в толпе испуганно ахнули, но в следующий миг Хаген словно размазался по воздуху. С жалобным звоном разлетелся на куски разбойничий меч. Атаман запнулся, точно налетел на невидимую стену, и рухнул на колени. Из многочисленных ран обильно хлестала кровь, но ни одна не была смертельна.
— Перевяжите его! — бросил Хаген.
Его люди бросились к разбойнику, но тот, прекрасно понимая, что его ждет, с рычанием подскочил на ноги. Но не успел взмахнуть обломком меча, как Хаген очутился у него за спиной и точным ударом подрезал ему сухожилия. Атаман с диким ревом повалился на землю.
Точно откликнувшись на его крик, четверо оставшихся разбойников подхватили лежавшее у ног оружие и бросились на графа.
В толпе опять ахнули. Воздух пронзила серебристая молния — меч графа… Взвыл один разбойник, разбрызгивая кровь из обрубка руки… Завизжал второй, хватаясь за ногу… Зарычал от боли третий, ткнувшись лицом в мостовую… Наконец без звука сложился пополам последний.
К ним подбежали слуги, спеша перевязать, сам же граф, отбросив меч, поспешил к Гелену. По обыкновению спокойный и невозмутимый, только снисходительная усмешка да еще торжествующий взгляд выдавали возбуждение после боя. Но, как отметил барон, дыхание было ровное, а на лице — ни единой капельки пота. Словно не он только что демонстрировал чудеса фехтования.
— Гелен, ты исполнил поручение?
— Да, все сделано, — кивнул барон.
— Вот и отлично.
Граф поискал глазами Мартина. Тот вырос точно из-под земли.
— Ваше сиятельство?
— Всех вниз и проследи, чтобы выжили. Иначе пойдешь им на замену.
Он коротко хохотнул и хлопнул старика по спине.
— Шучу, ступай, я скоро.
Едва Мартин скрылся из виду, Гелен подступил к графу ближе.
— Хаген, этот атаман… Он выглядел опасным. Он наверняка был наемником.
— Да, я заметил, — отозвался граф. — И что с того?
— Как это что? — Барон растерялся. — Но, Хаген… Я не понимаю… Ты давно уже не брал в руки меч. Он мог убить тебя!
— Убить?!
Хаген расхохотался, похлопал Гелена по плечу и направился к замку.
— Ладно, мне пора в подземелье, — бросил он барону и, уходя, воскликнул весело: — Убить! Хорошая шутка, Гелен.
Глава 18
Что давало Охотникам силу сражаться с демонами? Существами, заведомо сильнее, быстрее, а зачастую и хитрее. Называется много причин. Самая идиотская среди них — Охотники так часто купались в крови убиваемых демонов, что якобы смогли перенять часть их способностей. Согласитесь, это просто смешно…
Из книги чародея Марвина «Хроники Черной Цитадели»
Перед отъездом из Торента Рикерт приобрел себе новый посох. Перед тем как исчезнуть вчера вечером, Айрис оставила ему немного денег. Когда и где она успела их раздобыть, Рик старался не думать. Он вообще старался не думать о ней. Вернется — хорошо, а нет так и нет.
Зайдя в оружейную лавку, Рикерт вдруг понял, что вчерашний разговор с Логаном оставил в душе куда более глубокий след, чем казалось вначале. Рик очень долго стоял перед разложенными на прилавке мечами и вспоминал слова Логана.
Так ли уж Охотник был неправ? И не в том ли заключается слабость Рика, что он чересчур привязался к посоху? Служившему не столько оружием, сколько символом его новой жизни?
Возможно, пришла пора избавиться от этого символа? До встречи с Айрис ему и посохом-то не приходилось орудовать. Последнее же время он стал попадать в такие передряги, в коих меч был бы гораздо уместнее.
Он размышлял долго и все же выбрал посох. Что-то внутри него взбунтовалось при одной лишь мысли о мече. Словно бы он задумал не просто сменить оружие, а совершить некое предательство в отношении самого себя. Это было как в тот день, когда он принял решение быть рядом с Айрис. Глупо и безрассудно, но иначе он просто не мог.
Рик позволил себе лишь маленькую уступку. Он взял посох, обитый железом. Он был непривычно тяжел, но зато ему не грозило быть перебитым стрелой. Да и не всякий меч возьмет такой посох.
Найти Логана в Торенте труда не составило. Адская Гончая был хорошо известным Охотником, да и внешность его была весьма приметна. Опросив нескольких трактирщиков, Блейн быстро выяснил его местонахождение и нагнал на выходе из Торента.
Дальше было еще проще. Логан передвигался пешком, никуда не спешил, никуда не сворачивал, в общем, всегда был на виду. Блейну оставалось лишь держаться на расстоянии и не попадаться ему на глаза.
Со временем, однако, неторопливость альбиноса стала изрядно раздражать. Охотник не был бедняком и запросто мог приобрести себе лошадь или даже боевого жеребца. Но вместо этого он предпочитал часами плестись под палящим солнцем. Именно плестись, ибо двигался не бегом, как все порядочные люди, а неспешным шагом. Как какой-нибудь старик на прогулке! Для Блейна вскоре это превратилось в настоящую пытку. Спустя пару часов он уже ненавидел Логана.
Строго говоря, винить в этом следовало отнюдь не Охотника, а уважаемого сеньора Юлиха. Кому как не Блейну было знать, что истинным хозяином ночного Арлона был именно барон. Хотя Мендор и проворачивал постоянно какие-то свои делишки, однако его жизнь целиком и полностью была во власти барона. И заменить Мендора можно было не иначе как по воле Юлиха.
Поэтому, когда барон послал Блейна за Логаном, это было воспринято как экзамен. Или проверка. В общем, отказаться от этого задания было невозможно.
Еще одной неприятностью оказалось явное нежелание альбиноса делать привалы. К полудню взмыленный, как лошадь, Блейн тащился за Логаном из последних сил. И ему было уже наплевать на все — и на альбиноса, и на барона. Страстно хотелось одного — прилечь куда-нибудь в тень. Или хотя бы присесть.
