Странные это были похитители. Сколько ни ломала она голову, но так и не могла придумать, зачем понадобилась этим «серым». Сначала она подумала, что такова месть родственников Акеля (кто еще мог желать ей зла?). Потом — что старый жрец решил-таки осуществить свой план женитьбы и послал за ней своих прихвостней. Но «серые братья» (Мирра называла их про себя братьями, потому что все четверо имели сходные черты лица, а одинаковая одежда делала их еще более похожими. Немудрено, что в первый момент они показались близнецами) даже отдаленно не напоминали выходцев из лесного народа. На все ее вопросы похитители отвечали молчанием. Они и между собой-то почти не разговаривали, а уж ей и слова не сказали. Тем не менее проявляли редкостную заботу о своей пленнице. Дали ей теплую дорожную одежду и сменное белье. За обедом первой подавали миску с едой, более того, вскоре девушка заметила, что получает лучшие куски. «Братья» зорко следили за тем, чтобы она не сбежала, но связывать ее не пытались и в остальном предоставили ей относительную свободу. Мирра то ехала в повозке, то брела рядом с ней под присмотром «братьев». Никто не пытался обременить ее работой на привалах, она могла по выбору: спать, сидеть у костра, отправиться в сопровождении «брата» собирать зимние ягоды. Вообще-то путешествие чем-то напоминало поездку со жрецом из Ледо. Тогда вокруг тоже был зимний лес и тоже не с кем было словом перекинуться.
Кроме новой одежды, в которую она переоделась по настоянию похитителей, пленница получила два широких, от запястья почти до локтя, браслета на руки. Собственно, браслеты уже были на ней, когда она очнулась, но Мирра не сразу почувствовала их, такими они были легкими и тонкими, поначалу посчитала, что это плотные рукава платья сдавливают ей предплечья. Потом на привале она наконец заметила свое новое «приобретение»: браслеты были золотые, тонкой ювелирной работы, явно не дешевые. Мирра попыталась стянуть один из них, чтобы получше разглядеть замысловатый орнамент, и тут же обнаружила магическое свойство украшений. Стоило ей попытаться снять их, как руки от запястья до локтей прожгла резкая боль. Не сразу сообразив, в чем дело, девушка пронзительно закричала. К ней тут же подскочил стражник и жестами дал понять, чтобы она не трогала браслеты. Напрасно Мирра обращалась к нему за разъяснениями, напрасно она протягивала руки, умоляя снять с нее обременительные украшения. Похитители лишь отворачивались от нее и продолжали заниматься своими делами.
Странное безразличие не покидало Мирру. Она прекрасно понимала, что упорное молчание похитителей и неизвестность, в которую они ее везут, должны до обморока пугать ее. Но страх был какой-то вялый. Мирра словно бы не могла сосредоточиться на том, чего следовало бояться. Даже расспросы о собственной судьбе она вела как-то отстраненно, словно заранее не рассчитывала получить ответ.
Несколько раз посещали мысли о побеге, но тоже какие-то вялые. Стоило ей только подумать об этом, как тут же начинало неприятно саднить кожу под браслетами и мысли сбивались в другое русло. Да если разобраться, куда ей было бежать? Она даже примерно не представляла, в какой стороне находится Сан-Аркан и где расположено ближайшее жилье. Убегать же одной, в незнакомый лес… Несмотря на то что Мирра была дочерью лесного народа, как выжить в лесу, она представляла весьма смутно.
Дважды она пыталась заговорить с похитителями о своем освобождении, первый раз в тот вечер, когда впервые очнулась. Тогда она еще не знала, насколько молчаливы «серые братья», и, переходя от одного к другому, все пыталась выспросить, кто же ее похитил. На следующий день, отчаявшись узнать причину похищения, Мирра попыталась подкупить своих охранников. Она сообщила им, что является ленной своего народа, и пообещала заплатить за себя огромный выкуп, если они доставят ее в Ледо. Вернуться в Сан-Аркан не предлагала. Она не считала себя вправе рассчитывать на помощь Эйнара. Довольно было и того, что тот позволял ей жить в своем доме и относился, как к родной сестре. Нечестно было бы просить его заплатить за нее еще и выкуп. Аптека, конечно, приносила стабильный доход, они ни в чем не нуждались. Но ведь и запросы у них были весьма скромными, ни о каком богатстве речи не шло. Эйнар пытался откладывать понемногу — они мечтали открыть еще одну аптеку в Верхнем городе. Но, даже реши он отдать эти деньги похитителям, их вряд ли хватило бы.
Правда, и на щедрость общины, которую она так легкомысленно покинула при первой возможности, Мирре тоже особенно рассчитывать не приходилось. Но все-таки это были люди одной с ней крови. Как знать… в общем, решила обещать похитителям золотые горы, лишь бы они отвезли ее к родной деревне, а там, может, она найдет способ выпутаться.
Так прошло три дня. Все также было не ясно, куда они идут и где находятся. В полдень ее молчаливые спутники остановились на очередной привал. Лошадей пустили пастись. Один из «серых» принялся разводить костер и готовить мясную похлебку. Девушка отошла умыться к протекавшему рядом ручью (ее спутники всегда старались останавливаться у воды). Один из «братьев», как обычно, последовал за ней, но стал чуть в отдалении, не мешая приводить ей себя в порядок. Мирра уже закончила умываться, когда с поляны, служившей им местом привала, раздались голоса. Учитывая общую неразговорчивость ее похитителей, такой шум был поистине удивителен. Сопровождавший охранник мигом оказался рядом и, схватив девушку за руку, потянул в ближайшие заросли орешника. Та, не сопротивляясь, последовала за ним. Они по дуге обошли место стоянки и незаметно вышли к ней с противоположной стороны. Густой кустарник подступал к самой поляне. Сквозь его заросли Мирра разглядела стоявшую у костра к ним спиной женщину. Одета она была так же, как и остальные — в серый плащ, из-под которого виднелась серая юбка, на голове — серая войлочная шапка с отворачивающимися краями. Кроме нее и трех похитителей, на поляне никого не было. «Брат», сопровождавший похищенную, издал странный свистящий звук, ему тут же откликнулись с поляны. Видимо, ответ успокоил «серого», потому что он перестал прятаться и потянул пленницу за собой.
— Вы мои братья и одни способны меня понять! Я не прошу ничего, кроме возможности и дальше следовать за своей госпожой. Я дала клятву служить ей и буду верна обещанию, пока не истечет срок моей службы или пока вы не лишите жизни ее или меня…
Мирра не поверила своим ушам, услышав голос женщины. Она ускорила шаг, обгоняя своего охранника, и первой выбежала на поляну. Перед костром в сером платье, сером плаще и с тяжелым медальоном на груди стояла…
— Бинош! — воскликнула пленница. — И тут же зажала себе ладонью рот, боясь, что своей несдержанностью испортила подруге какой-то план.
— Здравствуйте, госпожа, — чинно поклонилась та и снова обернулась к своим собеседникам. — Так что, братья, могу я продолжить службу своей хозяйке? Я не прошу у вас ни еды, ни питья, если ваши запасы ограниченны. — Путница чуть повернулась, показав тяжелый рюкзак, оттягивающий ей плечи. — Срок моей службы истекает через три года, я буду исполнять свой долг, пока смогу. — Она вопросительно уставилась на трех мужчин, стоявших перед ней. Те хмуро переглядывались, произнося короткие фразы на своем каркающем языке. Потом (о чудо!) один из них обратился к пришедшей на сносном арканском:
