Небольшое опоздание сыграло Мирре на руку, когда она вошла, большинство приглашенных уже были в зале, и все они отреагировали на появление новой гостьи. Вранский правитель, тот прямо-таки ожег ее влюбленным взглядом. Мирра послала ему свою самую соблазнительную улыбку и принялась глазами отыскивать Эйнара, чтобы присоединиться к нему. Все-таки рядом с ним она чувствовала себя в безопасности: драконий пот действовал безотказно (и возможно, она несколько переборщила с его количеством), и вокруг Мирры уже начали скапливаться мужчины.
Наконец начались танцы и новые поклонники расступились, пропуская Эбельрихта. Вдвоем они прошлись по залу сначала в одном танце, потом еще в одном, потом приличия потребовали, чтобы новый правитель уделил внимание и другим присутствующим дамам. Мирра тем временем сплясала со своим старым знакомым — капитаном вранской стражи и с казначеем (знакомство с такими людьми всегда полезно). Эйнар стоял в нише у окна со ставшей привычной мрачной гримасой на лице, Мирра же торжествовала. Ни у кого в зале не осталось сомнений, кому отдает предпочтение молодой князь. Более того, мужская часть вранской делегации, равно как и приглашенные пельнцы, были с ним в этом единодушны. Однако капля дегтя все же подпортила бочку меда: очень скоро кокетка заметила, что ее приятель Эрссер тоже приглашен на прием и пользуется повышенным вниманием местных красавиц. «Бедный» рыцарь явился на бал в новом серебряном камзоле, его белая голова возвышалась над разноцветной толпой. Танцующие с ним в паре дамы так и млели от восторга. Конечно, Мирру это никаким боком не касалось, но неприятный осадок в душе почему-то остался.
На следующий день Эбельрихт в присутствии Мирры предложил ее «брату» место капитана вранской гвардии. Мирра с ликующим визгом бросилась Эйнару на шею, после чего отказаться от предложения стало совершенно невозможно. Тут же из Пельно они отправили Бинош письмо с просьбой сдать кому-нибудь по сходной цене дом в Мелузе и прямиком ехать во Вран.
Дорога до Врана в составе многочисленной кавалькады заняла больше времени, чем рассчитывали. В город въехали уже ночью. Эбельрихт позаботился об их с Эйнаром размещении, и им отвели целых три комнаты в Южной башне цитадели. Проснувшись утром, Мирра пришла в восторг от открывающегося из ее окна вида. Южная башня вырастала прямо из озера, на берегу которого был построен Вран. Княжескую крепость окружал симпатичный ров с водой, по берегам густо рос шиповник. Сам город, окруженный второй, более мощной стеной, доминировал над цитаделью, поскольку построен был на холме, в то время как замок — в низине. Такое расположение не было типичным, однако наличие с одной из сторон цитадели (и не самой короткой) озера компенсировало минусы обороноспособности, вызванные тем, что крепость не занимала наивысшую точку на местности.
Десять следующих дней пролетели незаметно, хлопоты по обустройству их нового дома (а Эйнар входил в курс гарнизонных дел) перемежались балами и прогулками по окрестностям. На одиннадцатый день приехала Бинош с небольшим узлом, где уместилось все их оставшееся после распродажи в Мелузе достояние. Настроение подруги трудно было назвать радостным. Бинош удалось сдать в аренду их хибару (на которую вынуждена была сменить каменный дом в центре после пожара) за весьма скромную цену, однако продать ее и совсем лишиться прибежища на черный день она не решилась. Полученную вперед плату сожрали дорожные расходы, Бинош собиралась крупно поговорить обо всех этих убытках с подругой. Однако перемена, произошедшая с Миррой, в буквальном смысле лишила ее на первых порах дара речи, а после, когда та успела изложить огорошенной наперснице свой план, Бинош уже не была склонна к критике.
Кондитершу вполне устраивала перспектива превращения маленькой ведьмы во Вранскую княжну. Ее собственные шансы на личное счастье при таком раскладе резко возрастали. К тому же Эйнар уже стал капитаном вранской гвардии, а это уж было точно получше, чем то, что сулила им в перспективе судьба, вернись они в Мелузу. Что касается придворных опасностей… Сдавать внаем комнаты в их мелузельской развалюхе всякому сброду — вот это было действительно опасно!
Так здраво размышляя о настоящих ценностях, мудрая особа извлекла и аккуратно разложила на постели оба своих эльфийских наряда: бирюзовый и палевый. В таких платьях, она была уверена, не стыдно показаться на балу даже в столице (Сан-Аркан всегда оставался для Бинош столицей, в каком бы государстве она ни находилась). Бывшая горничная обдумывала собственные планы захвата.
С приездом подруги Мирра получила так необходимую ей моральную поддержку. Дела медленно, но верно шли на лад. И вдруг на горизонте, как гром среди ясного неба, замаячила принцесса. Огромное урфийское посольство в сопровождении нескольких военных полков (для охраны принцессы в дороге, как пояснил посол) одним чудесным («Ужасным!» — по мнению Мирры) утром появилось под стенами Врана. Военный эскорт встал лагерем под городом (расквартировать в городе такую силищу военных было просто невозможно), принцесса и ее свита были с почетом приняты в княжеском замке. За невозможностью закатить скандал Эбельрихту Мирра устроила истерику Эйнару. Тот, как обычно, с мрачным спокойствием выслушал стоны и вопли по поводу разбитых надежд. Потом напомнил, что о помолвке князя было известно с самого начала, и ушел в казармы. А расстроенная соблазнительница, несостоявшаяся княгиня с кислой миной плюхнулась на кровать рядом с присутствовавшей на протяжении всей сцены Бинош.
— А я ведь даже не стала его любовницей! — пожаловалась она подруге. — Это просто наваждение какое-то, третий месяц топчемся на стадии поцелуев. Я всерьез начинаю опасаться, что у князя не все в порядке с потенцией.
Бинош сочувственно погладила ее по плечу. Сама она не один год топталась на куда более ранней стадии, и только последнее время Эйнар стал оказывать ей внимание так, как ей того хотелось. Разумная девушка напрямую связывала эти успехи с тем, насколько быстро у Мирры двигалось к свадьбе дело с Эбельрихтом, поэтому не меньше подруги была заинтересована в этом браке.
— Попадись мне эта принцесса! — Глаза Мирры полыхали золотым пламенем…
На прием в честь Урфийской принцессы-невесты Мирра готовилась особенно тщательно. Темно-зеленое платье, сшитое на заказ лучшими мастерицами Врана, удачно дополняло колье из изумрудов, подаренное князем. На голову Мирра водрузила ставшую уже неотъемлемой частью драконью диадему. Еще немного духов из заветной фляжки, и она была готова.
На случай, если Урфийская принцесса окажется неотразимой красавицей и сумеет завоевать сердце Эбельрихта, Мирра собиралась не слишком благородно отравить ее на банкете собственной слюной (слова из напутственного послания дракона припомнились весьма кстати). Мирра даже потренировалась, несколько раз незаметно плюнув в чашку, потом тщательно вымыла посуду (не приведи Фермер, друзья отравятся!). Однако прием с самого начала не задался. Мирра сидела слишком далеко от князя (почетные места рядом с ним достались Урфийским гостям), чтобы разобрать, о чем тот беседует с сопровождавшим принцессу опекуном-генералом, однако оба явно остались недовольны разговором. Обед свернули на удивление быстро, о танцах и вовсе не вспомнили. Вранские вельможи и урфийская делегация поспешно раскланялись, зато Эбельрихт тут же пригласил к себе членов Малого Совета. О чем они совещались всю ночь, для Мирры тоже осталось тайной. С вечера она была слишком занята крушением собственных планов, а утром, задолго до того, как девушка встала, Эбельрихт покинул замок.
