Она прикусила кончик языка, но не сумела сдержать позорного взвизга. Кожан взвизгнул в ответ, и Эрика неожиданно успокоилась, подумав, что зверек ее боится. Кожан тоже перестал скалить зубки и беспокойно перебирать лапами.
Джек что-то дописал в послании, свернул в трубочку и наконец забрал кожана. Эрика вздохнула с облегчением.
Ловко надев футляр на летучую мышь, Джек бросил ее с башни. Клочок ночного мрака затрепыхался на свету, Джек проводил взглядом и повернулся к девочке.
– Эге! А ты чего ревешь?
Эрика замотала головой, разбрасывая слезы:
– Я так… так испугалась… я боюсь их… до смерти… летучих мышей…
– Вот те раз, – сказал Джек огорченно. – А мне показалось, что ты ловко управляешься, я даже хотел попросить тебя посмотреть за ними в мышатнике.
Эрика снова отчаянно замотала головой, мышатник она обходила десятой дорогой.
– Стой пока, я потом пришлю кого-нибудь в замену. Запомни – никто и ничто не должно отвлекать стоящего на посту часового. Если тебе еще кто-то предложит подержать летучую мышь, ты вправе поднять тревогу…
Девочка кивнула и крепче сжала рукоять деревянного меча.
Вечером, когда Эрика уже думала, что о ней забыли, ее сменил Клоп.
Белобрысый пацаненок лет семи, безотцовщина, никогда не упускавший случая подразниться и подраться, был на этот раз жутко серьезен, и девочке стало смешно. Однако она не подала виду, передала пост и оружие по всем правилам, а от себя добавила напутствие смотреть в оба и легонький подзатыльник.
На подзатыльник Клоп не среагировал, что было на него не похоже. Судорожно вцепился в деревянный меч, уставился за ворота и, кажется, старался даже не моргать.
Эрика лихо соскользнула вниз, рассадив себе кожу на руке, но на такие мелочи ей, бывалой воительнице, не должно обращать внимание. Правда, тело почему-то считало иначе и среагировало как обычно: из глаз мгновенно брызнули слезы, пришлось остановиться и зашептать рану.
В доме-на-дереве ее уже ждали – Тарек по прозвищу Жедь, действительно похожий на уголек из костра, смуглый и черноволосый; рыжая Мирка, мгновенно краснеющая по малейшему поводу; Лопушок, имя которого давным-давно забыли, потому что всегда называли его только по прозвищу; и остальные Непоседы почти в полном составе.
Из всей компании Непосед только она не имела прозвища. Давным-давно люди считали, что имена обладают магической силой, и те, кто знает имя, может возыметь власть над его обладателем. Поэтому люди называли истинные имена только близким людям, а для посторонних выдумывались ложные имена и прозвища. Но магия ушла из мира, и ушло суеверие, оставив за собой только обычай второго именования ребенка. Лишь среди войев еще бытует прозывание. Среди войев… и детей.
Эрика скользнула меж ветвей, как всегда ощущая, что дерево узнает ее, принимает.
– Ну? – спросил нетерпеливо Жедь. Он вечно спорил с Эрикой за главенство над Непоседами.
– Узор гну! – ответила она ему резко, по-взрослому, трусиха Алия даже ойкнула. – Чего разнукался, я тебе не лошадь!
Тарек потемнел еще больше.
– Слушай, малявка… – угрожающе начал он, но Эрика его перебила:
– Меня зовут Кнопка!
– Ага, окрестили-таки! – сказал кто-то после молчания. Остальные пожелали узнать, что значит ее имя.
– Ну… – Новоназванная Кнопка почесала веснушчатый нос. Не признаваться же, что понятия не имеешь, что значит собственное имя. – Эта такая штуковина, которая нужна… Ну, что-то связанное с порохом.
Непоседы уважительно молчали, порох – это вам не ножи взглядом метать, что всякий умеет. Даже Тарек помрачнел, девчонку с таким прозвищем он остерегался больше, чем просто Эрику, которую можно было и мелюзгой обозвать, и за косичку дернуть.
– Кнопка, – первым сказал он, протягивая руку. Эрика пожала, как пожимают войи, и почувствовала, как меняется к ней отношение, как изменилась она сама вместе с именем.
– Куда это Клоп делся? – спросил Жедь после того, как все обменялись с новоназванной приветствием. – Убежал, будто посоленный, верещал, что ты на башне…
– Я и так была на башне, – сказала Кнопка важно. – Джек велел мне стоять там…
Кажется, ей не очень поверили.
– А больше он тебе ничего не велел? – с сомнением спросил Колобок, почесывая пузо.
– Сказал, что пришлет мне замену. И прислал – Клопа.
– Никого лучше прислать не мог? – фыркнул Жедь.
– Он же боится, наверное, – озабоченно сказала Алия. Почему-то когда речь шла о чьем-то страхе, ее собственные чувства не имели для нее особого значения.
– Чего ты так за него боишься? – подкололи ее. – Родственники вы, что ли, насекомые – Клоп и Улитка?
– Улитка не насекомое, – сказал кто-то рассудительно. – Это зверь.
– Угу. Как василиск. Свирепое, зубастое.
– А может быть, она просто влюбилась в него? Ля-ля-ля, влюбилась, влюбилась! – пропела Кукушка, прозванная так за то, что любила дразниться.
Глаза Алии наполнились слезами. Она вышла из дома-на-дереве так, как обычно выходили только мальчишки и Эрика – лихо прыгнула в проем двери и молнией скользнула вниз по канату.
Оставшиеся с удивлением смотрели ей вслед. Обычно Улитку долго нужно было уговаривать залезть в Дом, а стаскивали ее всей компанией, грозя оставить ночевать на дереве. Девочку взяли в Непоседы только потому, что ее больше некуда было девать.
– Вот это да… – выразила общее мнение Мирка, которая больше всего водилась с Улиткой.
– Надо ее почаще доводить до слез, – рассудил Колобок.
– Я тебе самому житья не дам, пока мамочке жаловаться не побежишь… – пригрозила Мирка, по своему обыкновению покраснев от злости.
– А в глаз?!
Жедь пресек драку в зародыше.
– Улитку не трогать, – веско сказал он. – Ну, влюбилась она в Клопа, так это не наше дело…
Улитка боялась, но упорно ползла наверх. Пальцы сами находили щели между бревнами, Жива указывала наиболее безопасный путь, девочка мягко и бесшумно скользила в сгущающейся тьме.
Она почувствовала чье-то внимание, сжалась, но ее все равно заметили. Вытащили за руку на площадку, наградили шлепком и отправили вниз.
Пришлось начинать все сначала. Наконец она преодолела последний пролет и скользнула на приворотную башню.
Клоп подскочил.
– Тьфу, Улитка! – Он изо всех сил пытался скрыть, что внезапное появление девочки его напугало до икотки. – Ты чего тут?
– Пришла проведать тебя… – Алия пыталась отдышаться.
– Ну, вот он я, – недовольно сказал паренек. – Эй, да у тебя кровь на пальцах! Где это ты так?
