Изабелла и Гарри удерживали вокруг себя не менее шести врагов, их мощные взмахи и быстрые выпады доставали то одного, то другого. Но раненые орки снова и снова лезли в бой. Они были напуганы, Изабелла отчетливо слышала ужас к в их криках, даже «ракош» звучало уже не воинственно, а с отчаянным надрывом, как мольба оставившему их божеству, однако они не останавливались. И она разила их, как и Джон, не замечая того, что сражается так, как никогда не только не умела, но и не мечтала уметь.
Бой окончился внезапно. Последний орк, окровавленный, с обломком ятагана в одной лапе и ножом в другой, набросился на Джона. Он вел себя, словно был только первым среди сотни отборных вояк. Погиб он мгновенно, упал — и на троих драконоборцев обрушилась тишина. Неестественная, глухая, в которой несмело звучали даже собственное дыхание и хруст камешков под ногами.
Двадцать трупов валялись в лужах черной крови. Джон повернулся к друзьям:
— Кажется, все. Они кончились.
Но вместо радости он увидел на их лицах испуг.
— О боже! Джон…
— Святые угодники! Сэр, я сейчас помогу вам.
Молодой граф попробовал сморгнуть пот и только тут понял, что ему давно уже больно. Да так, что он и вообразить себе не мог ничего подобного.
Мучительное жжение угнездилось где-то в глазнице. Он потянулся к лицу, но Гарри успел перехватить его руку.
— Не надо, сэр, я сам вытащу.
— Что там? — еле слышно спросил Джон. Попытка скосить правый глаз привела к новой вспышке обжигающей боли. Ноги подогнулись.
— Не шевели лицом! — строго велел Изабелла. — Гарри, глаз, похоже, цел.
— Что со мной?..
— Молчи, сейчас мы все сделаем.
— Приготовь перевязку, дочка…
— Нет, Гарри, сделай это ты. Я сама вытащу, я смогу.
Великан стащил с рук перчатки и взялся за дело. Девушка погладила Джона по щеке и вытерла ему пот со лба.
— Потерпи немного, Джон. Давай я помогу тебе сесть… Нет, не сюда, лучше на орка садись. Я знаю, тебе больно, но сейчас все пройдет. Я сумею…
«Господи боже, да что со мной такое? — Джону показалось, что воздухе запахло формалином. Сердце бешено колотилось, а страх теперь терзал куда сильнее боли. — Я что, без глаза остался? Нет, так нечестно…» Глаза всегда были его слабым местом. Он почти спокойно относился к скрежету железа по стеклу и прочим вещам, которые доводят до истерики иных людей, но только не к мысли о каком-нибудь несчастье с глазами.
Поэтому, когда Изабелла, все продолжавшая шептать что-то медицински-ласковое, неожиданно сделала быстрое и сильное движение рукой, вытаскивая что-то из его головы… глаз, что ли? — победитель троллей, драконов и орков с облегчением погрузился в обморок.
Истер ничего этого уже не видела. Она бежала, не разбирая дороги, через диковинный лес, ничего не видя перед собой, бежала, пока в груди не разгорелся настоящий костер. Тогда ей пришлось перейти на шаг, а потом она брела, покуда ноги не подломились и она не упала в густую, пряную траву на краю поляны.
Дикое душевное напряжение прорвалось потоком рыданий. Все напрасно! Первозданная Сила отвергла ее, предавшись таинственному пришельцу. Теперь все теряет смысл. Мечты, замыслы, убийство Коры, сражения в Закатном мире, опасный союз с Клахаром — впустую. Проще говоря, впустую — вся жизнь.
Потом она подумала о Джоке, и ей стало так плохо, что даже рыдания прекратились. Раздавленная, растоптанная судьбой девушка содрогалась в беззвучных стонах. Джок теперь обречен. И это, пожалуй, страшнее, чем закрытый путь к высшей власти…
Измученная событиями последних дней, она уснула. Неразборчивые образы теснились в ее оцепеневшем сознании, однако пробудилась она уже далеко за полночь, вполне отдохнувшей.
Прямо над головой, в ветвях орешника, серебристо звенела малиновка. Пахло мятой и тимьяном. Шелохнув листву, рыжей искрой промелькнула белка… Истер улыбнулась спросонья — все было точь-в-точь как в детстве. Сейчас прилетят и другие птицы, чтобы услаждать ее слух согласным пением. Потом она позавтракает лесными плодами. Для них еще не время, но Истер это никогда не смущало. Ах нет, ведь детство уже давно кончилось…
Истер не сразу поняла, где находится, но, оглядевшись и все вспомнив, не предалась отчаянию — слишком претило оно ее деятельной натуре. Недаром, видно, учила ее старая Кора: пока ты жива, ничто не потеряно, что бы там ни мерещилось.
Истер потянулась, размяла затекшее во время сна тело и задумалась.
Если та троица подчинила себе Первозданную Силу, то почему сама Истер до сих пор жива? Без ложной скромности, она самый опасный противник Рэдхэнда. Если только в игре не участвуют какие-то иные силы… но нет, они бы давно уже проявили себя. Тайны клада известны только Истер и Клахару, Да еще Рэдхэнду с его загадочным прислужником — и все они уже сделали свои ходы. Разумеется, во всем происходящем остаются неясности. Например, два меча в руках пришельца и Изабеллы — как такое возможно? Магические предметы единственны и неповторимы, эти же мечи были — Истер чувствовала — не просто похожи, а одинаковы. Неужели их мощь столь велика, что один предмет не может ее удержать и с самого начала ее вложили в два меча? Велико же было искусство древних. Но тогда непонятна их судьба. Один меч точно хранился в горе, где же пребывал все эти века второй и как попал к пришельцу?
Итак, оставалось признать, что она недооценила Рэдхэнда и что ей известно далеко не все. Но и ее противники, видимо, не могут похвастать всезнанием, иначе они ни за что не упустили бы Истер. Недооценивают ее? Возможно… Но главное — даже если Рэдхэнд и способен распорядиться кладом Драконовой горы лучше Истер, он еще не владеет им. Сокровище пока только в пути. И если Длинный Лук и Клахар не промедлят, пришельцу будет нелегко доставить свою волшебную ношу сэру Томасу. Очень нелегко.
Нет, не все еще потеряно! Нужно только не раскисать.
И юная ведьма взяла себя в руки. Самочувствие улучшилось, несмотря на непрекращающееся волнение Первозданной Силы, подобное шторму на море. Осторожные попытки воспринять ее по-прежнему сопровождались головокружением, но Истер переборола себя. Она многому научилась в последнее время. Уже в Закатном мире, на последнем привале перед битвой за лагерь штурканов они с Клахаром соединили свои усилия, и вождь Калу заглянул в мир земли, а Истер направила туда свою волю. Прикрываясь, как щитом, невозмутимостью менее подверженного воздействию Первозданной Силы Клахара, Истер сумела частично воспользоваться мощью Творения — она разглядела четырех путников и Пина, обнаружила поблизости древесных троллей, которые искали пришельца по ее прежнему приказу. По эту сторону Врат ей вновь удалось припасть к Первозданной Силе. Однако тролли не откликнулись на зов, и пришлось сделать усилие, чтобы разглядеть их. Вернее, то, что от них осталось. Духовный взор Истер проник под своды Вязового Чертога, куда в детские годы ей так и не удавалось заглянуть. Увидела и поняла она немногое, но разобралась, что, потеряв след путников, наверное по вине лесовиков, древесные чудища ворвались в их обитель, и там, случайно или нет, встретились-таки с людьми.
