Ученик чародея почувствовал, как потеют ладони. Наум Порочен. Война… вот о чем говорил князь, а он и внимания не обратил. И не грядет — уже грянула. Теперь никто не усомнится, что Наум предатель, одно его отсутствие в такой час убедит всех.
— Сегодня весть пришла, — продолжал Велислав. — Баклу-бей резко продвинулся в глубь Вендии, бесчинствует лютует. Валахи и майнготты успели выслать отряды, но те соединиться не смогли и, рассеянные, вынуждены теперь отступать. Дулебская доля разбита, наши угорцы спаслись тем, что отошли для соединения с частью местных войск. Крепичская доля по земле идет, ей нужно еще несколько дней, чтобы до границ добраться. Бургунды обещают свою рать послать тайными тропами, но еще не собрали ее. Вязань в помощи отказала, у них с бургундами счеты, как и со всеми прочими ромейскими царствами. Венды теперь требуют подмоги от славян. Великий князь Владислав не может отказать. Сил Чародейского Совета хватит, чтобы направить тайными тропами ладожскую рать. И нашу, твердичскую. Будет в соборном войске славянском всего две дольные дружины — три, коли угорцы устоят, четыре, коли и крепичи не опоздают. Остальным не поспеть.
Никак не поспеть, Упрям понимал это. Тайные тропы непросты, не всякий чародей сам по ним пройдет, а уж других вести, да еще целую дольную дружину… Тут сил одного чародея заведомо мало; для твердичской доли четверых отрядили, и это со Светорадом, который в подобной волшбе сильнейшим почитается. Он да Наум, остальные в ведании тайных троп не столь умелы. Вот еще что про Наума скажут: не отвернись он от Словени в трудный час, глядишь, удалось бы еще одну дольную дружину перебросить, ледянскую или древлянскую, например. А так весь остальной Совет, более двадцати могучих Старцев, только ладожан поведет.
— Сам видишь, отрок, как все повернулось, — вздохнул князь. — По сердцу мне был Наум, да и ты тоже, но сейчас спрошу беспристрастно. И знай: коли солжешь мне — увижу, услышу. И в поруб тебя брошу, а завтра пускай Светорад разбирается, казнить тебя или миловать. Отвечай: всю ли правду поведал ты мне минувшей ночью?
— Нет, — признался Упрям. — Но почти не лгал. Только одно утаил: не ведаю, что с Наумом стряслось. Когда вернулся из города, его уже не было. Пять трупов лежали во дворе и в башне, один орк, как теперь знаю, скрылся, а последний еще искал чародея. Набросился на меня, пытал, где Наум. Я его зарезал. И это все, что мне известно, — нападавшие до него не добрались. Куда скрылся — не знаю, как искать — ума не приложу. Жив ли вообще…
— И трупов нет, — задумчиво проговорил князь, — Нападения на башню меня убеждают, но поверит ли Светорад? Он в дружбе с Наумом, я знаю, однако родине служит на совесть, и дружба для него в таких делах ничего не изменит.
— Да не предатель Наум! — вскричал, не удержавшись, Упрям.
Взор князя на миг сделался каким-то отсутствующим.
— Почему ты веришь ему? — тихо спросил он.
Ученик чародея ответил не сразу, сперва трижды глубоко вдохнул и выдохнул.
— Извини, князь-батюшка, не стану я тебе этого говорить. Чтобы ответить, придется почти всю мою жизнь рассказать — ровно столько, сколько знаю Наума. Я ему верю. И все.
— Тогда второй мой вопрос, — глаза Велислава сверкнули острыми льдинками. — Лгал ли ты мне и моим людям?
— Да, — кивнул Упрям. — Ошуйнику Болеславу не сказал про нападение. От тебя скрыл… а впрочем, нет, тогда я этого еще не знал. Уже после скрывал кое-что насчет Василисы от дружинников Ласа, тобою посланных. И сейчас скрываю — уже от тебя, но это то самое, о чем я говорил: княжну ты скоро встретишь, и она тебе все поведает. Может, через час, может, сразу, как только выйду от тебя, она уже здесь будет.
Теперь в его словах не было ни капли лжи, одна только единственная недоговоренность — однако уж здесь он решил молчать до последнего. Признание упыря Маруха… раз князь колеблется, нужно самому придумать, как им воспользоваться.
— Вижу, что правдив, — не мог не признать Велислав. — Хорошо, с порубом ты разминулся. Но помни: замечу за тобой обман — все иначе повернется.
«Странно, ведь сам говорил, что Науму верит, а меня подозревает, — подумалось Упряму. — Уж не Бурезов ли ему что в уши надул?»
— Для того ли звал меня, князь-батюшка? — осведомился ученик чародея несколько более холодно, чем собирался.
— Ишь, какой! — Уголок рта Велислава дрогнул в подобии улыбки. — Не только. Для народа все идет по-прежнему. Конечно же, правды не скрыть, но, дабы волнений не вызвать, решено было пока не разрушать слухи о болезни Наума. Что будет дальше — зависит от завтрашнего дня. Мне сообщили: Совет уполномочил Светорада, отыскав ответ, расставить все точки и, коли Наума виновным признает, сместить его, в Ладогу в цепях доставить, а на его место назначить Бурезова.
— Выгодно для него дело оборачивается, — пробормотал Упрям.
— Что? — переспросил Велислав. — Ах, ты опять за свое! Ну, тут я тебе указчиком не буду, у самого должно ума хватить, как вести себя. Слушай дальше. Все надеются, что ближайшие дни пройдут спокойно. В том особое настояние Совета: нельзя срывать волшебные торги. Оправдают ли Наума, обвинят ли — нельзя тревожить гостей ярмарки. Почти все уже прибыли. Завтра Большой Смотр, и проведет его, по случаю хвори Наума, Бурезов. А ты вместо Бурезова у него же в помощниках будешь.
Первым побуждением Упряма было возмутиться: как так?! Помилуй, князь, ведь знаешь, что я про него думаю, зачем же этак измываться? Но счастливая мысль пришла в голову: пожалуй, хороший случай выпадает… Ибо Большой, или Надзорный, Смотр — это проверка тех, кто прибыл на волшебные торга: не везут ли запретного товара? В большей степени — это дань обычаю: ведь ясно, что замысливший обман воровской товар выкладывать не станет, и все же.
— Добро, князь-батюшка. Как всегда, поутру начнем?
— Как всегда. Смотри же, не оплошай, отрок. Надеюсь на тебя.
Ну да, как же, надеется он!.. Упрям поймал себя на совершенно недостойном озлоблении. Даже жутковато стало — на кого он, отрок безусый, посмел косо посмотреть? На самого князя! И стыдно было ему за злость свою, и горько. И вместе с тем — неизъяснимо радостно. Как будто сломал он какие-то невидимые оковы. Что мне теперь князь, если он не прав предо мной?
Недостойные мысли, подлые. Вот тебе и «люди из одного теста». Вдвойне горько — докатился!..
— Еще одно. По силам ли тебе указать, где навье логово?
— Пока что нет, — ответил Упрям. — Прозреть чарами мне не удастся, наверняка враги защитили себя могучими заклинаниями. Но есть одна возможность: пес мой, Буян, тот самый, — если удача будет, непременно логово разыщет.
— Хорошо. Есть у меня подозрение, что «большое дело», о котором ты сказал, это нападение на принца Лоуха. Если удастся оно, да еще в такие дни, страшусь подумать, что решат венды и прочие ромеи. Так что очень важно сейчас отыскать вражье становище.
— Сделаю что смогу. Если прикажешь, отыщу ратные обереги, снабжу твоих дружинников.
