— Постой!
Марк, как был на коленях, кинулся за ней, ухватил за руку — и тотчас отшатнулся от неожиданно яростного шепота, хлестнувшего по лицу не хуже пощечины:
— Руки!
— А, э… извини. Я хотел сказать: подожди, я еще не все открыл тебе. Боярин Непряд рассказал, что найдены кошельки орков, и посоветовал…
— Ну-ну, продолжай.
— Посоветовал, как избавиться от подозрений. Как навести их… на кузнецов Твердяты.
— И все? — прищурилась Милочка.
— Да что же еще-то, дева? — искренне изумился Марк. — На что он еще-то способен? Испуган был, совет свой дал — и удрал.
— Верю. Что ж, ладно, так и быть, я, может, и прощу тебя. Только сказывай, кто еще в заговоре? — велела Милочка, — Да помни: еще раз на кривде поймаю, брошу — сам выкручивайся!
Марк тяжело вздохнул и, не поднимаясь с пола, уселся поудобнее, умостил седалище на пятках.
— Может, и скажу. Только уж теперь ты мне ответь: почему об этих делах говорим мы с тобой, а не Велислав-князь с Гракусом?
— Глупый же ты, Маркуша. Зря я тебя выбрала, трудно с тобой. Ну сам посуди: куда вы денетесь? У князя-батюшки и так забот хватает. С Василисой вот теперь надо решать… А мне ждать нечего, у меня своя выгода. Та самая, какую ты хотел перед князем в вину мне поставить. В которую ни князь, ни тем более Василиса не поверят. Ты, может быть, не помнишь, но Неслада князю родственницей приходится. Так что род у нее знатный, она и подменить может Василису рядом с Лоухом. И если я ее судьбу устрою, то она меня не забудет.
— Не понимаю. Что-то ты темнишь, девушка. Тебе-то какая разница, кто женой Лоуху будет? Ты ведь у Василисы в лучших подругах числишься.
— И снова скажу: ты, Маркуша, еще глупей, чем казался. Неужто сам не видишь, какая большая разница между гордой княжною и тугоумною Несладою?
Марк, хотя и не был расположен к веселью, усмехнулся. Да уж, это он понимал: черная зависть к счастливой и умной госпоже, у которой всегда будешь в тени, и презрительное покровительство над заведомо глупой и слабовольной подружкой, которую саму в тень задвинуть — плевое дело.
— Вот то-то же. Не раздражай меня больше, Маркуша, глупостью и лжой… О, кажется, засобиралась Василиса, девок созывает. Проворонил ты время, Маркуша. ох, как я зла на тебя!
— Скажи главное: в чем зачинщик прокололся? На что князю указать, когда к ответу призовет? — подался вперед помощник посла.
— Скажи ты: кто еще в заговоре? Кого мне учитывать?
Марк стиснул зубы. Голоса девушек за дверью зазвучали громче, в любой миг кто-нибудь из них откроет дверь и, хихикая, позовет с собой наглую возгрячку, что-то знающую. Он поспешно поднялся с колен.
— Да никого больше из людей-то, из местных, — решился наконец, — Только боярин да чародей.
— Который?..
* * *
— И что, с тем и ушла? — спросила Звонка.
— Сказала, что завтра пришлю к нему человека, как только принц Лоух приедет, — ответила Милочка усталым голосом. Казалось, что рассказ о разговоре с вендом стоил ей больше сил, чем сам разговор. — В суете, мол, не заметят. А пока говорила — до двери добралась и выскользнула.
— Ай, умница! Дай я тебя расцелую, — обхватив Милочку плечи, воскликнула дочь ошуйника. Как частенько с ней бывало, слова не поспевали за делом. — А я про тебя… прости дуру.
— Что ты, Звонушка, я и не обиделась, — всегдашним своим тихим, ясным голосочком сказала Милочка.
— Больно было? — спросила Василиса, — Когда он тебя схватил?..
— Было немножечко, да прошло уже.
Однако от взора княжны не укрылось, как дрогнули ресницы, когда на плечи легли руки Звонки.
— Марк за это поплатится, — пообещала она.
— Что ты, Василисушка, не нужно. Он вместе со всем вендами позором великим поплатится.
— А ты молодчина. Марк… плохо помню его, редко видела. Как думаешь, расскажет он Гракусу?
— Уже рассказал, — улыбнулась Милочка. — И нагоняй уже получил. Так что не тревожься, душа моя, он уже расплачиваться начал. Ты ведь, чай, с Гракусом совсем о другом говорила? Значит, понял посол, что его помощника надули. Может, завтра лекарь вендский скажет, что Маркуша ночью скончался от болезни какой-нибудь. Жалко мне его. Такой красивенький… жалко, что подлый.
— Не спеши хоронить своего Маркушу. Ловко ты его разыграла — подлецы в подлость верят охотно. И старая ромейская лисица может подумать, что это я его провела, а не ты Марка. Хотя, впрочем… ему теперь куда ни кинь, всюду клин. Моя ли правда, твоя ли — главное, что в кремле знают о предательстве вендов. И главное, он теперь не сможет верить союзникам, а это нам в любом случае на руку… Послушай, Милочка, а как же ты про Непряда догадалась? Неужели наобум?
— Забыла, Василисушка? Я ведь нынче со слугой его познакомилась. Славный такой парнишечка, миленький. Но не ромейская лисица, это точно. Я еще давеча подивилась, что странно выходит: то пьяный Непряд, то тверезый. Дай, думай, попробую: посмеялась над боярином, что лыка не вяжет, еле ноги волочит. Так он сразу же давай Непряда выгораживать. Рассказал, как давеча к вендам бегали. Ну а там уж я все из него вытянула. Даже то, что Непряд, памяти не доверяя, у мальчишечки своего уточнял, какие цены в артели Твердятовой да чего можно на пятьсот золотых накупить. Ой, девочки, как вспомню мальчика этого, аж неловко делается. Он ведь боярину верит, честно служить старается. Так вот из верности все выболтать…
— Не верность это, а привычка рабская, — решительно объявила Звонка.
— Ну что, девки, идем на поклон князю-батюшке? Это же мы, считайте, весь заговор распутали?
— Нет, — сказала Василиса.
Девушки посмотрели на нее с изумлением.
— Я вам не все рассказала, времени мало было. А теперь искажу. Повтори, Милочка, кого Марк назвал?
— Бургундов, что Готию под себя подмять хотят и за нее деньги вендам платят. Непряда, который до денег жаден без меры. И чародея.
— Ну вот, девоньки, сами видеть должны. С вендами все понятно, их мы прижмем. Но как увязать с ними Огневую Орду? Бургунды — вообще пустой звук. И главное, чародей. Бурезов… К счастью, Бурезов. Не ошибся Упрям, не подвела его… верность. Так вот, девоньки: Бурезов Науму ловушку ловко расставил. И я уверена, он убедит вендов свалить все тяжкие на Наума. Не просто убедит — заставит, наверняка есть у него доводы. Эх, вроде бы и жаль, что мы им время до завтра дали, а что еще было делать?
— Действительно, не все еще ясно, — согласилась Звонка. — И кто же главный во всем? Марк бургундов назвал…
— Но, может, это Бурезов, а может, Баклу-бей. Или кто-то, о ком еще никто не упомянул. Я ведь не обманула Гракуса, когда сказала, что если заговор раскроется сейчас, то все грехи на одних вендов лягут. А нам нужно другое.
