– Хочешь сказать, что детективам достаточно обнаружить Веронику Федорову, доложить заказчику. И все, миссия выполнена? Дальше ход за заказчиком?
– Логично, разве не так?
– Да, потомки Мещерских должны были выйти с тобой на связь сразу, ты бы еще не успела слежку заметить, ну, по крайней мере, забеспокоиться всерьез не успела бы точно.
– Значит, это не они.
– Что возвращает нас к предыдущему вопросу: «Кто?»
– И заодно к вопросу «зачем?».
– Тогда давай на встречу с нумизматом собираться, до нее времени осталось не так много. Может, повезет, и мы получим хоть какие-то ответы.
– На машине поедем?
– Конечно, так гораздо удобнее, заодно и проверю кое-что.
– Что именно?
– Есть одна идея, потом расскажу.
* * *
Пока мы заканчивали сборы, я продолжала обдумывать мысль, пришедшую в голову не так давно.
Бабушка Вероники Елена всю жизнь боялась неведомой, но могущественной организации. Думала, что авария, в которой погибли ее дочь с зятем, не случайна. Может, даже это было замаскированное под аварию убийство. Похоже, ей удалось внушить этот страх Веронике. По крайней мере, девушка довела себя до паники. Согласитесь, психологически гораздо проще принять наличие пусть неизвестного, но одного врага, – принять и вступить с ним в борьбу, – чем наличие и интерес к тебе могущественной организации. Сама эта мысль способна парализовать волю неподготовленного человека.
Но у меня успело сформироваться собственное мнение. Разумеется, не берусь судить о давней истории с аварией, фактов мало, а времени, наоборот, прошло много. Но сейчас сомнительно, что Веронику терроризирует именно организация. Я уже упоминала о низком уровне подготовки «сотрудников», добавим к этому материальную базу.
Вероника обычно пользуется общественным транспортом или ходит пешком, если недалеко. Вчера соглядатай видел нас двоих, гуляющих по городу, магазинам и кафе. Если я ошибаюсь и агент умный профи, мой «фольк» он должен был «срисовать». А значит, сегодня нас будет водить какая-нибудь тачка, средней цены и неприметного цвета. А если я права, то сегодня за нами не будет «хвоста» вообще. Потому что этим людям нужно время обмозговать все и найти машину.
Разумеется, только для чистоты эксперимента, я пока не сообщила о своих мыслях Веронике. Девушка она наблюдательная и неглупая, так что должна сама прийти к подобным выводам, думала я, колеся по городским улицам.
* * *
Время приближалось к полудню. Встреча была назначена на двенадцать, в офисном центре, недалеко от цирка. Валентин Петрович арендовал там помещение. Несколько лет назад он открыл небольшой магазинчик для любителей и ценителей старинных вещей. Там же, в уютном кабинете в конце магазина, он принимал посетителей для консультаций или оценки раритетов. Как правило, старинных монет, которые были страстью и слабостью пожилого нумизмата. Ходили слухи, что не далее чем пару десятков лет назад слабостью Валентина Петровича были еще и красивые, высокие, стройные девушки. Но годы берут свое, хоть старый нумизмат практически утратил повадки повесы и ловеласа, специалистом он был лучшим в Тарасове или даже в области.
Все это я поведала Веронике по пути к офисному центру. Моя подопечная, хоть и слушала с интересом рассказ, проявляла крайнюю рассеянность. Постоянно нервно оглядывалась и в машине и по пути к ней, крепко прижимала к груди современную дамскую сумочку «а-ля бабушкина кошелка».
– У моей бабушки была такая же сумочка, с точно такими же ручками, только однотонная, кажется бежевая, – хихикнула я, чтобы немного отвлечь Веронику.
– У моей тоже. Мода ходит по кругу, только меняются тенденции.
– Да? – продолжала я дурачиться. – Где же тогда платья с корсетом и огромным кринолином? Они были тайной мечтой моего раннего детства.
– Правда? Только раннего, почему?
– Потом отец отдал меня учиться в Ворошиловку, это полувоенное учебное заведение. И я прониклась горячей любовью к практичному цвету хаки и стилю милитари.
– Какой ужас! – Мы дружно рассмеялись.
– Представь себе, в моду вошли-таки платья с огромным кринолином.
– Да, и митенки. Я это вижу: дворники будут не нужны, листья и мусор сметаются длинными широкими юбками.
– Вместительность в маршрутках будет максимум пять дам, больше не влезет никто.
– И двери повсюду будут делать гораздо шире.
Мы снова рассмеялись, но Вероника по-прежнему нервно сжимала сумку.
– Ты нервничаешь, потому что монету из дому выносишь? Не переживай, все будет хорошо.
– Не только из-за монеты. Женя, а ты заметила, что за нами никто не следит сегодня?
Я ухмыльнулась:
– Конечно.
– Что бы это значило, как думаешь?
– А у тебя какие соображения? – задала я встречный вопрос.
– Пока никаких.
– Тогда давай так договоримся: сейчас я и ты понаблюдаем, а вечером обменяемся выводами. Идет?
– Хорошо. Только вечером Максим придет. Забыла тебе сказать, – тон Вероники стал виноватым.
– Нет ничего удивительного в том, что твой жених хочет видеть свою невесту. И проявлять любопытство – тоже нормально, настораживает только излишнее любопытство.
– Значит, ты не против его визита?
– Наоборот, я тоже хочу познакомиться с Максимом.
– Ты его подозреваешь? Или нет? Не пойму.
– Пока никого не подозреваю. – Вернее было бы сказать: «Всегда подозреваю всех», но я не стала, боясь обидеть девушку. – Пойми, этот человек из твоего близкого окружения; конечно, я должна знать, кто чем дышит, так сказать. И ничего страшного в моем интересе нет. В его пока тоже. Если Максим продолжит задавать вопросы, придерживаемся принятой версии, мы давние подруги и так далее, а про монету ни слова.
– А что говорить, если он спросит о моих преследователях?
– Ну, он же высмеивал тебя, то есть придерживался версии, что «нервной особе все показалось».
– Да, чем очень обижал.
– Значит, спрашивать ничего не должен, разве что захочет над тобой подтрунить.
– И что тогда?
– Тогда мы будем точно знать, что жених тебе попался с черствым сердцем. Недостаток существенный, но бывает и хуже.
Болтая, мы подъехали к офисному центру. Припарковали «фольк» на стоянке и поднялись в офис нумизмата.
* * *
Валентин Петрович уже ждал нас, даже попросил свою помощницу приготовить кофе.
– Женечка, сколько лет, сколько зим, – поприветствовал он нас.
– Здравствуйте, позвольте представить, Вероника.
– Ваша, как это у вас говорят, подопечная? Проходите, присаживайтесь вот в эти кресла у журнального столика. Тут будет удобно.
