Последовала длительная, на две минуты, речь начальника из Москвы, на которую Бурмистров откликнулся весьма живо:
— Да, я делаю все, что можно, товарищ полковник. Дело идет о несчастных случаях, но кто знает, что там на самом деле произошло… Да, конечно, попытаюсь разобраться… Есть, товарищ полковник!
Опять слово взял далекий абонент в Москве, которого майор внимательно выслушал.
— Да, конечно, товарищ полковник, скиньте, пожалуйста, мне номер телефона этого человека эсэмэской… До скорого свидания, — закончил он все таким же бодрым голосом, но с кислой физиономией и, нажав на телефоне кнопку разъединения, грустно взглянул на меня.
— Чего у тебя там? — поинтересовался я и посочувствовал: — Начальство за что-то разгон дало?
— Да не разгон это, — как-то озадаченно произнес Бурмистров. — В Москве в верхах обеспокоены смертью четырех российских туристов. Дело приобретает широкий общественный резонанс, поэтому шеф наделяет меня особыми полномочиями опера и, поскольку я нахожусь на месте трагедии, в гуще произошедших событий, поручает мне вести расследование этих дел. Из отпуска меня отзывают и оформляют с сегодняшнего дня командировку в Турцию. По всем делам мне следует обращаться к некоему Александру Николаевичу Потапову из Главного управления Министерства внутренних дел.
Я не удержался и съехидничал:
— Ну, вот, видишь, получается, за казенный счет в Турции отдыхаешь.
— Да в гробу я видел эту Турцию, — буркнул полицейский.
— А почему ты не сказал своему шефу, что произошли не несчастные случаи, а убийства, во всяком случае, троих человек — Люстрина, Лебедевой и Студенцовой? О Бурениной, что погибла в аэропорту, мы ничего сказать не можем, потому что ничего толком о том происшествии не знаем.
— Потому что никаких доказательств, что это были убийства, у нас нет. Да и что я ему скажу? — недовольно ответил майор. — То, что почти у меня на глазах убили четырех человек, а я ничего не смог предпринять?
— Действительно, глупо как-то, — признался я и позлорадствовал: — А пить-то придется завязать.
Бурмистров неохотно согласился:
— По-видимому… — Он поднялся и сунул в шорты телефон. — Пойду поговорю с каждым из членов нашей группы отдельно. Может быть, что-то удастся выяснить по поводу убийства.
До самого позднего вечера я валялся на пляже и прямо отсюда отправился в ресторан. Пришел как раз вовремя, потому что еще несколько минут, и остался бы голодным — заведение закрылось бы на замок. После ужина решил никуда не ходить, отправиться в номер — нечего одному шататься, тем более ночью, приключения на одно место искать. Четверо нашли уже.
В номере я закрыл входные двери на замок, затем плотно закрыл дверь на балкон и, помня, какая она хлипкая, на всякий случай подпер ее второй свободной кроватью. Я вообще-то не трус, но мало ли что. Тут, говорят, по балконам маньяки шастают, вдруг кто из них решит заглянуть ко мне, а у меня дверь нараспашку? Почувствовав себя в относительной безопасности, я разделся, принял душ и лег на кровать. Хоть кондиционер и слабо работал, было прохладно, я укрылся простыней, врубил телевизор — передавали новости, но никаких известий о том, что произошло за последние дни в Турции, в них не сообщалось. Видимо, российским каналам было дано указание свыше не афишировать произошедшей в Турции череды несчастных случаев (читай — убийств). Может быть, это и правильно, незачем россиян пугать накануне отпусков загадочными смертями, случившимися на побережье Средиземного моря. Хотя уверен: пройдет несколько дней, и какой-нибудь журналист или телеведущий, охотник за сенсациями, сделает репортаж о том, как турки, за наши же деньги, топят нас в море, травят некачественным алкоголем, убивают электрическим током из-за низкого качества фенов, которые выскальзывают из рук купающихся в ванне людей и шарахают их насмерть током.
Хотелось спать, глаза сами собой закрывались, и я уже собрался уснуть, надеясь, что завтра удастся проснуться живым и здоровым в своем номере на своей кровати, однако поспать не получилось — едва я отключил телевизор и смежил веки, как за стенкой, к которой я лежал головой, раздался сдавленный крик женщины. Она явно призывала на помощь и от отчаяния даже сумела стукнуть рукой в стенку, привлекая внимание соседей к своему бедственному положению. В любое другое время я бы, наверное, не обратил на эти выкрики внимания, а точнее, просто не услышал бы их, уж очень тихим и невнятным был посыл нуждающегося в помощи человека, но в свете последних трагических событий приходилось прислушиваться к каждому шороху и в любом подозрительном движении видеть опасность. А потому я, разумеется, всполошился. Сон как рукой сняло. Я сел в кровати и снова прислушался. На сей раз раздался явственный вскрик и звуки борьбы. Черт, наверняка мою соседку за стенкой пытали или пытались убить. Я вскочил, рывком отодвинул кровать, подпирающую балконную дверь, распахнул створку и выскочил на балкон. Легко перемахнул на соседний и толкнул дверь, которая оказалась закрытой. Не мешкая, с размаху ударил ее плечом — хлипкая защелка без проблем поддалась, дверь распахнулась, и я, путаясь в портьере, влетел в комнату. Свет в ней не горел, и на улице было темно, поэтому разглядеть явственно, что происходило в комнате, я при всем своем желании не мог. Увидел лишь силуэты извивающегося на кровати связанного человека и другого человека, стоящего над ним с занесенной рукой. Кажется, успел вовремя. Еще мгновение, и рука с каким-то длинным предметом в ней опустится на тело беззащитной женщины. Я влетел в комнату с такой скоростью, что занесший свое орудие над жертвой убийца не успел даже обернуться и понять, в чем дело, схватил его за поднятую над головой руку и с силой дернул на себя. Судя по руке, волосатой и мускулистой, это был мужчина, хорошо развитый физически. И тем не менее он не устоял, споткнулся о мою ногу и упал на спину. Раздался крик лежащей на кровати женщины, но она тут же оборвала его. Я не надеялся, что мужчина легко сдастся, и он действительно вскочил на ноги и бросился на меня. Я вовремя заметил мелькнувший в темноте кулак, поймал руку противника на противоходе, отвел ее в сторону и от души врезал мужику по физиономии кулаком. Он отлетел к стене, сметая попавшиеся ему на пути стулья, и впечатался в нее. Я подбежал, схватил его за шею и стащил вниз на пол. Затем заломил ему за спину руку, к ней же присовокупил другую и в поисках подходящего предмета для связывания противника пошарил вокруг себя. Нащупав рукой телефонный шнур, с корнем вырвал его с одной стороны и более-менее надежно стянул им руки мужчины, затем потянулся к стоявшей на тумбочке настольной лампе. Интересно, какой на этот раз способ задумал преступник, чтобы представить убийство несчастным случаем?
Вспыхнул свет, и моим глазам предстала странная картина: на одноместной кровати лежала, повернув ко мне голову, женщина лет тридцати пяти и смотрела на меня расширенными от ужаса глазами. Ее руки были вытянуты над головой и привязаны мягкими ремнями к спинке кровати, точно так же были привязаны к другой спинке ноги. Она была абсолютно голой, как и мужчина, лежавший на полу. Я перевернул его на спину, чтобы увидеть лицо. Широкоскулое, широконосое, с узковатыми глазами лицо его выражало неподдельный испуг. Мужчина, на вид лет сорока, был мне незнаком.
