— Михаил Яковлевич! Я с вами предварительно созвонюсь и договорюсь о времени, когда привезу деньги, — начал Лев, но Любимов перебил его:
— Если это единственный повод для нашей встречи, то не утруждайтесь — деньги может принять мой секретарь. Он и квитанцию выдаст.
— Я пока еще ничего не знаю, — обтекаемо ответил Гуров и перевел разговор на другую тему: — Скажите, здесь банкомат есть? Мне же нужно оплатить пребывание жены в клинике.
— Банкомат есть, и я договорился о скидке в двадцать пять процентов для вас — поверьте, это максимум. Но раз здесь будет находиться еще один человек, сумма, естественно, увеличится. Пойдемте, я вас провожу и заодно договорюсь о вашем родственнике.
— Идите, я вас догоню, — сказал Гуров и, когда адвокат вышел, неприязненно произнес: — Ну, Маша, болей дальше!
— Это все, что ты можешь мне сказать? — возмутилась она.
— Маша! Ты по собственной дурости заварила такую крутую кашу, что и оглоблей не провернешь! — взорвался он. — А расхлебывать ее мне! И я пока даже представления не имею, как это делать!
Он вышел, с трудом удержавшись от того, чтобы не хлопнуть дверью, а Мария осталась совершенно растерянная, потому что чего-чего, а такого она от мужа не ожидала — она же хотела как лучше.
Гуров нашел Любимова в коридоре, где тот, отведя его к окну, жестко сказал:
— Лев Иванович! Судя по всему, вы ко мне напрасно обратились. Я не люблю, когда клиенты мне не доверяют, потому что не привык выглядеть дураком. А вы, как я понял, решили использовать меня втемную.
— Михаил Яковлевич, — подумав, сказал Гуров. — На данном этапе я не обладаю всей полнотой информации, но твердо обещаю вам, что, если дело дойдет до горячего, я буду с вами предельно откровенен. А уж она, — он кивнул в сторону палаты Марии, — тем более.
— Значит, не все в этом деле так просто, — с понимающим видом кивнул Любимов.
— А что в нашей жизни просто? — безрадостно ответил Гуров.
Больше они к этой теме не возвращались. Гуров решил оплатить пребывание Марии и Саши в клинике пока только за неделю, надеясь, что за это время он успеет разобраться в ситуации, но даже со скидкой это вылилось для него в такую сумму, что он чуть не выругался. Но деваться было некуда, и он заплатил. Безмолвно простоявший рядом с ним все это время Вилков не выдержал и спросил:
— Дядя Лева! Что происходит?
— Саша! Ты остаешься в больнице с Марией, а с твоим отсутствием на работе я все сам решу, — сообщил племяннику Гуров.
— С тетей Машей так плохо? — с ужасом воскликнул Вилков, и все, кто был рядом, повернулись к ним.
— Да! — соврал Гуров. — Очень! Я, ты сам понимаешь, дежурить возле нее не могу, так что придется тебе.
Потом он отвел Сашу в дальний угол, где и объяснил, как на самом деле обстоят дела и что тому нужно будет делать.
— Самое главное, чтобы никто из посторонних Марию не увидел, особенно журналюги. Чтобы окна и в ее комнате, и в твоей были постоянно закрыты, а шторы задернуты, а то эти проныры везде пролезут. Стой насмерть! Разрешаю применить силу, но в разумных пределах! — предупредил он Вилкова, и тот, немного успокоенный, в знак согласия кивнул. — В случае какой-нибудь нештатной ситуации звони мне, в любое время! А я попозже привезу тебе из дома все необходимое — ключ у меня есть. Ну, ступай!
Любимов отправился готовиться к передаче Турина, чтобы предстать там во всем блеске, а Лев поехал домой — ему нужно было сесть и спокойно обдумать все, что произошло. Решать, что делать дальше, было бесполезно — все зависело от того, нашли или не нашли колье. Знакомых в управлении собственной безопасности у Льва не было, зато врагов хватало, значит, нужно было подключать Орлова или Крячко. Лучше последнего — у этого пройдохи везде были приятели.
Гуров достал телефон, чтобы позвонить Петру — он был уверен, что и Стас сидит там, чтобы не терять время на созвоны и переезды, если им придется мгновенно бросаться Льву и Марии на помощь, как он сам всегда бросался на помощь им, если требовалось, и только тут обнаружил, сотовый выключен. Ну естественно! Он же сам это сделал перед выходом из дома, чтобы ничего не отвлекало. Оказалось, что у него множество пропущенных звонков, были и с незнакомых номеров. Но он не стал разбираться, где чей, и позвонил Петру. Тот его для начала беспощадно обругал — неудивительно, они же там издергались от неизвестности — и только потом спросил:
— Что с Машей? А то тут в новостях такие ужасы показывают, что моя жена уже весь корвалол выпила.
— Все под контролем, а подробности завтра, — кратко ответил Гуров. — У меня самого пока информации практически никакой.
— Надеешься за сегодняшний день чего-нибудь раздобыть?
— Надеюсь вычислить, — поправил генерала Лев. — И еще! В ближайшее время Сашки на работе не будет — он возле Маши дежурит.
— Не проблема, оформим ему отгулы за переработку, — успокоил приятеля Орлов. — Ты сам держись!
— Вы тоже пока расслабьтесь, не жгите нервы — они нам еще понадобятся, — посоветовал Лев.
— Зная тебя, кто бы в этом сомневался, — хмыкнул в ответ Петр.
Гуров отключил телефон, и тот тут же зазвонил снова, а потом пошли звонки со всей страны. Звонили как простые обыватели, так и люди высокопоставленные, но их всех объединяло то, что всем им Лев когда-то помог. И хотя он теперь не вспомнил бы лица и имена многих из них, но вот они его не забыли. Все они были возмущены тем, что случилось с его семьей, и все, как один, спрашивали, чем могут помочь. Гуров благодарил всех за участие и предложение помощи и обещал в случае нужды позвонить. Звонили и коллеги из других регионов, даже некоторые очень авторитетные уголовники, действительно уважавшие Льва за честность и порядочность, предложили свою помощь, потому что не любили беспредел. Позвонил даже заместителя министра МВД Андрей Сергеевич, которого Гуров с друзьями за глаза звали Рыбовод из-за стоявшего у него в кабинете большого аквариума. Он был краток:
— Гуров! Та история, что закрутилась вокруг твоей семьи, кажется мне очень подозрительной, и я возьму ее под личный контроль. Если это подстава, то виновные понесут наказание, независимо от должностей и званий. Но, предупреждаю, если выяснится, что ты или твоя жена в чем-то виноваты, выгораживать не буду. Получите сполна в части и пропорции, каждого касаемой!
«Вот тебе и Рыбовод! — невесело подумал Гуров. — Когда дело касалось его семьи, то он готов был закрыть глаза на все, что угодно, а тут!.. Принципиальным стал! Да таким, что металл в голосе звенел! Словно на публику работал! — И тут до него дошло: — Черт! Да он же действительно работал на публику! Значит, мой телефон прослушивается! То есть Андрей Сергеевич мне дал понять, что я могу рассчитывать на его защиту, а остальным — что беспристрастен до невозможности! Да уж! Годы аппаратных игр для него даром не прошли! Дипломат!»
За всеми этими разговорами Гуров успел уже доехать до дома и даже подняться в квартиру. До четырех часов оставалось совсем немного времени, только-только, чтобы быстренько сготовить себе чего-нибудь поесть, а потом сесть к телевизору. А телефонные звонки между тем продолжали идти, и он просто отключил телефон, потому что передача началась.
