— Ну и где тебя черти носят? В какую дыру ты забился? И зачем? Предъявить тебе, по большому счету, нечего, а то, что ты бегаешь от управления собственной безопасности, как заяц от волка, в твою пользу не говорит! Тебе что, не передали, что я тебя искал?
— Андрей Сергеевич, — стараясь оставаться спокойным, начал Гуров, которому уже до смерти надоело это ежедневное тыкание мордой в собственное дерьмо. — Обстоятельства сложились так, что мое дело оказалось переплетенным с другим, намного более важным делом, и я был подключен к его расследованию, что требовало соблюдения определенных правил конспирации. Большего сказать не имею права. Что касается Орлова и Крячко, то они действительно не знали и не знают, где я нахожусь, но у нас есть определенный канал связи, который в силу ряда причин работает нерегулярно. Как только я узнал, что вы меня ищете, я приехал.
— Да понял я уже, что это за дело! И то, что оно нужное и важное, не спорю, но вот работать твоим персональным почтовым ящиком и камерой хранения больше не хочу! — раздраженно заявил Рыбовод.
— Не понял! — удивленно сказал Лев.
— Ничего! Сейчас поймешь! — С этими словами он достал из-под стола большой полиэтиленовый пакет, из которого торчала обычная коробка для посылок, и поставил его на стол. — В среду получил. По почте посылка пришла. Ну, я, ты сам понимаешь, ее предварительно проверил, потому что неприятных неожиданностей не люблю, но вот когда оказалось, что ничего опасного там нет, вскрыл — мне же адресовано. А внутри письмо для меня и другая коробка, поменьше, закрепленная пенопластом так, чтобы не елозила. Ну, письмо-то я прочитал и узнал много интересного. Полюбопытствовать не желаешь?
Вопрос был чисто риторический, ответа не требовал, да Рыбовод его и не ждал, а сразу протянул Гурову листок бумаги и тот прочитал:
«Господин генерал! Зная о Ваших доверительных отношениях с полковником Гуровым, я взял на себя смелость прибегнуть к Вашей помощи, чтобы через Вас передать ему некоторые сведения, которые могут оказать ему неоценимую помощь в работе. Убедительно прошу Вас для собственного же спокойствия не вскрывать внутреннюю коробку. Уверяю Вас, что ничего опасного для жизни полковника Гурова в ней не находится. С уважением, Иванов Г.А.»
Увидев, как побледнел Лев, замминистра язвительно спросил:
— Что? Проняло? А уж мне-то как лестно стало поработать на старости лет, да в моем звании, да при занимаемой должности курьером!
— Вы вскрыли внутреннюю коробку? — спросил Лев, понимая, что там может находиться нечто совершенно невероятное.
— Представь себе, вскрыл! — тем же тоном сказал Андрей Сергеевич. — Видимо потому, что собственным спокойствием не дорожу, а забочусь исключительно о благе подчиненных!
— И что там? — с трудом сохраняя хладнокровие, поинтересовался Гуров.
— А ты сам посмотри! — наконец-то разрешил Рыбовод.
Лев достал из пакета коробку и увидел, что посылка была отправлена с московского главпочтамта в субботу рано утром — ну, правильно, к среде уже должна была дойти. Адрес отправителя тоже имелся, но не это было сейчас главным. Он достал внутреннюю, тоже вскрытую коробку и увидел, что там лежали диски и карты памяти в футлярах, а поверх них — письмо. Лев начал читать написанный от руки текст и постепенно наливался такой яростью, таким неукротимым бешенством, что кровь застучала в висках, а сердце бухало в груди, как кузнечный молот.
«Господин Гуров! Господин заместитель министра внутренних дел пользуется заслуженной репутаций честного человека, и я не сомневаюсь, что эта посылка дойдет до Вас. Отправь я ее на Ваш адрес или кому-то из Ваших друзей, с ней могли бы произойти неприятные неожиданности, а вот с полицейским такого уровня, как замминистра, этот номер не прошел бы.
Должен Вам сразу сказать, что это я убедил бывшего мэра Кабанова, когда он окажется в безопасности, направить информацию о незаконной деятельности Егорова во все возможные правоохранительные органы России, потому что считал некую свою миссию практически выполненной и мне нужен был только завершающий штрих. Узнав же о том, что Вас собираются подключить к делу Егорова, я понял, что мне несказанно повезло, потому что Вы именно тот человек, который сможет закончить начатое мной дело, хотя я и знал о Вас только от наших общих знакомых, которые обычно сидят от Вас по другую сторону стола. Поверьте, мои друзья детства очень высокого мнения как о Ваших умственных способностях, так и о человеческих качествах и моральных принципах, которые, к сожалению, встречаются в наше время все реже и реже.
В этой коробке вы найдете всю возможную информацию о незаконной деятельности Николая Владимировича Егорова, как экономического, так и уголовного характера. Любая экспертиза признает эти записи подлинными, для удобства они все пронумерованы, и на них указаны даты, когда происходили какой-либо разговор или встреча, а также место. Думаю, Вам будет также небезынтересно узнать, какие люди и какие суммы получали от Егорова, и не только от него. Впрочем, там найдется еще много такого, что Вас, как порядочного человека, может шокировать. Очень хочу надеяться, что Вы сумеете использовать также и эту информацию. Кто и как собирал для меня эти данные, теперь неважно, главное, что они достоверны.
Что касается похищенных Егоровым денежных средств, искать их бесполезно, поверьте мне на слово. Полагаю, что Вы со мной не согласитесь, но эта сумма является ничтожно малой компенсацией за разрушенную жизнь и даже гибель нескольких поколений моего, и не только моего рода, на протяжении веков верой и правдой служивших России. Я не собираюсь тратить эти деньги на приобретение замков, яхт и футбольных клубов — они послужат другой, несоизмеримо более благородной цели.
Можно было бы многое сказать о стране, где не воруют только те, кто лишен такой возможности, а взятки не берут только те, кому их не дают, но я воздержусь — это больше не моя страна. Это ваша страна, вы ее такой сделали, вам в ней и жить. Но я русский, и мне обидно и за нее, и за ее народ.
Попутно сообщаю, что я оставил себе некоторые записи настолько взрывоопасного свойства, что разоблачения Эдварда Сноудена по сравнению с ними покажутся невинными признаниями — господин Григорьев, будучи особой, приближенной к власть предержащим, знает очень многое, но во хмелю бывает крайне невоздержан на язык. Так что хотя найти меня при желании будет несложно, советовал бы этого не делать.
Не стоит также искать человека, который вручил Вашей жене цветы, а потом позвонил в управление собственной безопасности — это был я. Когда правда открылась бы, все сочли бы это злым розыгрышем, но Вы бы уже знали, в каком направлении искать, а лежащие в этой коробке материалы намного облегчили бы Вам работу.
Приношу Вам свои самые искренние извинения за возможные причиненные неудобства. Князь Шеловской».
— Неудобства?! — не сдержавшись, заорал Гуров. — Он натравил на меня службу собственной безопасности и называет это неудобствами?!
— Сядь! — рявкнул на Гурова Андрей Сергеевич. — Я уже понял, что колье все-таки было. Ну и куда оно делось? Ты говори! Говори! Дела государственной важности меня сейчас не интересуют. Меня интересует то, что творится с моими подчиненными.
