— Ну, это дело поправимое — из Москвы пригласим, — пообещал Гуров.
— А Сидоркин откуда таджикский знает? — удивился Стас.
— Специально выучил — у него же почти одни таджики работают, надо же ему с ними как-то объясняться, — ответил Косарев. — Причем все по закону: с регистрацией, разрешением и так далее.
— А как местные относятся к тому, что у них работу из-под носа уводят? Неужели стычек не бывает? — спросил Лев.
— Да наши на такую работу даже от великой нужды не пойдут! На пособие будут жить! Вещи продавать! Бутылки собирать! Но на нее не согласятся! Великорусская гордость! — хмыкнул прокурор.
— Не понял! Да чем он, в конце концов, занимается? — воскликнул Стас.
— Сам Михаил — директор ООО «Чистота», кстати, на дочери нашего мэра женат. А вот папаша его, Илья Егорович, который все и создал, владелец этой фирмы по вывозу и утилизации всяческих бытовых отходов, — объяснил Косарев.
— Тут наша местная специфика свою роль сыграла, — добавил прокурор. — Фомичевск — город старый, практически весь — частный сектор, сиречь сортиры во дворах. Мусор раньше прямо на улицу выбрасывали, да и помои выплескивали. Представляете себе, что было? Зимой еще туда-сюда, а летом — вонь такая, что не продохнуть, мухи навозные, зараза всякая. Вот на этом Егорыч и поднялся. Не сразу, конечно, постепенно, но зато сейчас у него, считай, весь район в руках. Представьте себе, что будет, если он прикажет неделю мусор из города не вывозить? Да мы в нем утонем! И не только наш район — он уже давно и в соседних свои филиалы открыл. А теперь вот еще и землей занялся — скупает участки и у дачников, и по деревням, а потом перепродает не без выгоды.
— Ничего особо криминального я в этом не вижу, — пожал плечами Гуров. — Обычная в наше время предпринимательская деятельность. Но поговорить с ним, конечно, надо будет.
— Предупреждаю сразу: он мужик непростой. Ему уже почти восемьдесят, но как был крут характером, так и остался, — заметил прокурор.
— Ну тогда я с ним побеседую, — предложил Стас. — Думаю, мы найдем общий язык.
— Да ты с самим чертом договоришься, — усмехнулся Лев. — А тем временем я с сыном пообщаюсь. Со сторожем товарищества говорили?
— Да, он все, что мог, уже сказал, — отмахнулся «следак».
— Значит, и с ним я встречусь, — подытожил Гуров. — Дальше. По личностям потерпевших. Не думаю, что их в ту яму издалека привезли. Отправная точка у нас есть — осенью 2003-го в яме ничего не было, ее заперли на замок, и все! А это значит, что нужно будет поднять все заявления о пропаже людей за десять лет, причем не только по вашему району, но и по близлежащим.
— Но не до сегодняшнего же дня! — воскликнул «следак». — Судя по тому, как они разложились, они там не вчера появились!
— Начните с того времени, что я указал, а там видно будет. И участковых настропалите, чтобы с людьми поговорили — вдруг кто-то пропал, а заявление подать было некому? Ну, нет родственников у человека, а с соседями не дружил?
— Но мы можем это сделать только по своему району, а в соседних нас просто пошлют — им своих дел хватает, — мрачно сказал Косарев.
— Не беспокойтесь! Я сейчас позвоню генерал-майору Орлову, он и по области команду даст, и с лабораторией договорится, чтобы там быстренько нам внешность погибших воссоздали, да и по времени смерти более точно определились, — пообещал Гуров. — А вы пока адрес старшего Сидоркина Станиславу Васильевичу дайте, чтобы он, не откладывая в долгий ящик, мог с ним поговорить, а ко мне на беседу младшего пригласите. Ну, приступим, благословясь!
Пока Гуров докладывал Орлову последние новости и договаривался о внеурочной работе лаборатории и командировании в Фомичевск переводчика с таджикского, Крячко уже уехал к Сидоркину-старшему.
— Н-да! Хоромы! — пробормотал себе под нос Стас, стоя перед основательными железными воротами огромного двухэтажного особняка за оградой такой высоты, что только крыша над ней и виднелась. — Интересно, из чего дом выстроен? Неужели из пустых стеклянных или пластиковых бутылок? А что? Очень подходящий способ утилизации отходов. На Западе, говорят, в моде.
— Мы на Запад не равняемся, русские мы, — вдруг раздался из динамика неприветливый мужской голос. — Чего надо?
Мысленно чертыхнувшись и помянув недобрым словом свою извечную привычку язвить дело — не в дело, Крячко объяснил, кто он и по какому вопросу, и получил в ответ:
— Ждите! Сейчас доложу!
Стас стоял перед дверью в стене и ждал. Прошло пять минут, десять, а он все стоял, как попрошайка в ожидании милостыньки, и уже начал не на шутку заводиться, как вдруг дверь открылась. У приготовившего очередную колкость Крячко язык мигом присох к нёбу — его встретил такой амбал, выше него на две головы и вдвое шире, что желание качать права мгновенно пропало, этот громила мог его смять, как бумажный стаканчик. Даже не потрудившись извиниться или как-то объяснить свое поведение, тот бесцеремонно и очень профессионально обыскал Крячко и решительно заявил:
— С оружием не пущу!
— Что ж, я его должен тебе отдать? — не смог сдержаться Стас.
— Зачем? В машине оставь. Пока она возле этого дома стоит, к ней никто даже близко не подойдет, — невозмутимо объяснил громила.
Крячко ничего не оставалось, как положить пистолет в бардачок и поставить машину на сигнализацию. Конечно, можно было плюнуть, развернуться, а потом вызвать старика в райуправление, но эта малодушная мысль даже не пришла ему в голову. Ведь это значило бы двумя руками расписаться в том, что он утратил былые навыки и вышел в тираж, раз не смог договориться не то что с чертом, как всегда утверждал Гуров, и даже не со стариком с крутым характером, а просто с его охранником. Как показало дальнейшее, на этом его мучения не закончились. Под бдительным присмотром охранника Стас прошел на застекленную веранду, где в кресле сидел и курил хоть и старый, но еще полный сил настоящий русский мужик: высокий, крепкий, как дуб, жилистый, с простым открытым лицом, но вот только взгляд у него был совсем непростой. Ох и непростой!
— Ну, здравствуй, полковник, — с усмешкой сказал он. — За бутылками ко мне? Так, извини, ничем не помогу. У меня таджики мусор разбирают и сортируют, а потом все в утиль идет: стекло отдельно, пластик отдельно, алюминий отдельно, бумага отдельно и так далее.
Крячко не был бы самим собой, если бы не сумел в этой неприятной ситуации приземлиться, как кошка на четыре лапы, — он в ответ просто рассмеялся:
— Язва ты, Егорыч! Ну, сморозил я глупость, а ты уже и рад меня мордой по столу повозить! Или у тебя других развлечений нет?
— Вон они, мои развлечения, — кивнул в сторону сада старик. — С ними ни цирка, ни кино, ни телевизора не надо — каждый день что-нибудь новенькое!
Стас оглянулся и увидел в саду детей самого разного возраста, но понять, сколько их всего, не смог, потому что они гонялись друг за другом так, что в глазах рябило, а уж визжали просто от души. На скамейке сидела молодая женщина и качала коляску с малышом, но вот она поднялась, вынула его из коляски, взяла на руки пошла в дом, только вот походка у нее была странная, да и обувь необычная. На то, чтобы увидеть и проанализировать все это, у Стаса ушло всего несколько секунд, и он, повернувшись к старику, сказал:
