Вырвавшись, она сильно пнула лежащего «спортсмена» ногой. Из окон слышались громкие, встревоженные голоса. Какая-то женщина требовала вызвать милицию. Подмигнув Жанне, Эдгар поднял пистолет и дважды выстрелил в песочницу. Крики, как по команде, моментально стихли. Схватил Жанну за руку и потащил ее к выходу со двора.
— Куда вы меня тащите? — Она вырвала руку и остановилась.
— Сейчас ЧК нагрянет, — поглядывая на въезд во двор, нетерпеливо проговорил Эдгар. — Надо ноги делать!
— Кто вы? — тихо спросила Жанна.
— Эдгар Робертович Волконский, — неожиданно важно представился он и, не выдержав, рассмеялся.
— Ты чего? — опешила она.
— Прогресс, — вслух отметил мужчина. — Сначала на «вы», теперь на «ты». Давай на этом и остановимся, — предложил он.
Во двор влетела легковая машина. За ней милицейский «рафик».
— За мной! — Волконский схватил растерявшуюся женщину за руку и затащил ее в ближайший подъезд.
* * *
— Значит, они идут вдвоем, — прикурив, Нина тут же положила сигарету в пепельницу. — Неужели сумели договориться?
— Вряд ли, — с сомнением сказал атлет. — Скорее всего, просто деваться некуда. Вдвоем им сейчас удобнее. Ведь крови они пролили… — Он усмехнулся. — Ориентировки — как сводки с поля боя! Чувствуется, Псих в ярости. Ох, и начнется здесь, если он сумеет до столицы добраться!
— Думаешь, не перехватят его в Кирове? — насторожилась женщина.
— Мне кажется, не пойдет он с Лютым, — ответил Вячеслав. — Не дурак же он в конце концов. Лютому осталось сидеть три с небольшим года, а он с боем бежит из колонии. И убивает, убивает! Интересно, на что сам Дубов рассчитывает?
— Не знаю, — покачала головой Дьячкова.
— А твой папуля случайно не пообещал ему выезд за рубеж? — Атлет пристально взглянул на нее.
— Послушай, Кралин! — вспылила она. — Ты на что намекаешь?!
— Я не намекаю, — усмехнулся Вячеслав. — Мне действительно интересно. — Он встал, подошел к женщине и прошептал: — Я люблю тебя. — Его руки обняли ее, а губы слегка коснулись шеи. — Слышишь? Я люблю тебя.
— Слава, — порывисто обняв его сильные плечи, простонала она. — Зачем ты мучаешь меня? Ведь ты знаешь: пока отец жив, все будет по-прежнему!
— Слушай, — переводя дыхание после долгого поцелуя, спросил Кралин, — ты, как и твой отец, Дьячкова. А отчество не его. Почему?
— Он хотел сына, — усмехнулась Нина. — А родилась я. Фамилию дала мне мать, а отчество… — она горько улыбнулась, — по имени врача, который роды принимал. Вот и стала Павловна.
— А Тоня, блондинка, кто она?
— Шлюха! — воскликнула Дьячкова. — Уже два года в любовницах у отца. Мы с ней знакомы еще по институту. Даже какое-то время подругами были, — поморщилась она. — На четвертом курсе она попалась с чем-то. Вроде спекуляция какая-то. Из института ее отчислили. Правда, какое-то время работала медсестрой в колонии для несовершеннолетних. По блату кто-то пристроил. Но и оттуда выгнали. В Москве Спицу заметил один делец. Увез в Ялту. Работала там в варьете официанткой. Там и встретилась с отцом. — Нина с силой сжала кулаки. — Тут и начались наши постоянные стычки. Редкий раз без драки обходится. Я когда-нибудь придушу ее.
— Мечтать не вредно, — раздался насмешливый голос блондинки.
Обернувшись, Дьячкова увидела в дверях улыбающуюся Спицину.
— Интересно, — со смехом спросила Спицина, — это кого же ты так ненавидишь, что мечтаешь придушить?
Нина рванулась к ней.
— Опять?! — загремел злой голос Старика.
Тоня с усмешкой смотрела на растерянно остановившуюся противницу.
— А ты чего здесь делаешь? — увидев испуганно вскочившего Кралина, обрушил на него свой гнев Дьячков.
— К сестре… — начал было тот.
— Испарись! — снова заорал Илья Сергеевич. Вячеслав, опасливо протиснувшись между двумя стоявшими у двери телохранителями, поспешно вышел.
— А вы! — повернувшись к женщинам, закричал Дьячков. — Мне порядком надоели ваши разборки! Ясно?!
Обе поспешно кивнули. Он неожиданно громко расхохотался. Женщины с удивлением и даже с тревогой уставились на него.
— Ладно, — вытирая выступившие от смеха слезы, махнул рукой Старик и уже серьезно сказал: — Соберите боевиков! Уж что-то надумал. Надо с ним кончать.
— С кем? — недоумевающе переспросила Нина.
— С Романом Журиным. — Отец внимательно посмотрел на нее.
— Он в Москве? — спросила изумленная блондинка.
— Ты его разве знаешь? — в свою очередь удивился Илья Сергеевич.
— Мой бывший директор, — с ненавистью прошептала Тоня. — Чуть не посадил меня. Гад!
— А кто он, этот Старик? — Корин, допив из горлышка коньяк, взял со стола яркую пачку сигарет.
— Ты свою Кэт спроси, — засмеялась сидящая напротив, ярко накрашенная женщина с тяжелым подбородком.
— Василиса права, — сказал молодой тучный человек. — Он недавно был у нее.
— У меня с ней расход. — Андрей выдохнул дым.
— Неужели тебя так напугал побег Психа, что ты ему свою любовь на растерзание оставил? — Густо намазанные губы женщины искривились в насмешливой улыбке. — А я думала, ты рыцарь, Корин. — Наклонившись вперед, женщина негромко спросила: — Почему Лютый ушел в бега?
— Как передают мне приятели из управления, — не выдержав взгляда ее светло-серых хищных глаз, Андрей отвернулся, — их с Психом связывает какое-то одно дело. Так говорят в управлении. Точнее, предполагают, — поправился он. — Именно поэтому Псих и сумел уговорить Дубова уйти в побег. И, сжигая тому мосты, Псих начал убивать еще при побеге.
— Зачем Психу нужен Лютый?
— Они оба профессиональные бандиты. Оба отлично владеют любым оружием. Лютый в свое время занимался боевым самбо и весьма преуспел в этом. Впрочем, ты это знаешь лучше меня. — Он бросил быстрый взгляд на толстяка. — Про Смирнова среди тех, кто его знает, тоже ходят разговоры, что он якобы владеет приемами каратэ. Точно об этом никто не знает, но все помнят, как он отделал двоих из группы захвата…
— Я спросила, зачем Лютый нужен Психу. — Нетерпеливо перебила его Василиса.
— А я откуда знаю? — огрызнулся Андрей.
— А ты узнай, — странно улыбаясь, посоветовал ему толстяк. — Спроси Кэт. Поинтересуйся у следователя, который вел его дело. Что он об этом думает?
— Она, — поправил его Андрей.
— Что — она? — не понял толстяк.
— Дело Дубова вела женщина, — усмехнулся Корин. — У них вроде даже любовь была.
— Вот как? — удивилась Василиса. — И где же она сейчас, любовь Лютого?
