— Да, это сказал Бальзак, — подтвердил я. — «Провинциальная муза»…
Володька кивнул и замолчал. Видно, переживая в памяти что-то свое, похожее на ситуацию с этим Леонидом Красиковым. Я даже пожалел его малость, поскольку лицо его на это мгновение приняло такое страдальческое выражение, что не пожалеть его было просто нельзя. Потом тень с лица исчезла, и Коробов снова стал прежним непробиваемым железобетонным парнем…
— Так вот… — продолжил он. — Так или иначе, но дело у них все же шло к свадьбе. Красиков был от счастья слеп и не заметил появления на их общем горизонте Игоря Санина. Когда же заметил, до свадьбы оставалось две недели. А поскольку Красиков влюблен был по уши, то не сумел проявить решительность и запретить невесте видеться с Саниным. Ну, как запретить что-то делать любимому человеку? Настаивать… Спорить… Язык ведь не повернется… Игорь Валентинович, напротив, был решителен и настойчив и увел невесту у жениха буквально за несколько дней до свадьбы. Представляешь, — он посмотрел на меня, и я опять заметил в его глазах глубокую печаль, — гости приглашены, снят в ресторане банкетный зал, в предстоящую свадьбу уже вбухана уйма денег, и тут — на тебе! — свадьба отменяется, потому что невеста вдруг разлюбила жениха и влюбилась в известного актера. Скандал! Красиков, как он сам нам поведал, едва не повесился с горя. Сколько лет прошло, а он все никак не может успокоиться и смириться. Он и названивал ей, пытаясь объясниться, и караулил её у подъезда, и милиция его несколько раз забирала за скандалы и разборки с Саниным. Бывшая невеста даже заявления на бывшего жениха писала в милицию, чтоб его привлекли к уголовной ответственности за постоянные посягательства на ее личную жизнь и нанесение оскорблений, унижающих человеческое достоинство. К уголовной ответственности его, правда, не привлекали, оснований было недостаточно. А может, участковые и следаки, что с ним имели дело, и сами бывали в подобной ситуации, поэтому и закрывали дела за недоказанностью или за неимением оснований. Проявляли мужскую солидарность, так сказать. А вот к ответственности административной он привлекался, и не раз. Штрафов он по этому поводу заплатил — немерено! Есть такие раны, — Коробов как-то беспомощно посмотрел на меня, — которые на всю жизнь…
Он снова замолчал, и я все понял. То, что рассказывал сейчас Володька про Красикова, было и про него. И про меня. И про многих и многих мужиков… И, вообще, имеются ли на свете мужчины, которых не кинул хоть однажды «слабый пол»? Раздавив, отняв смысл жизни, пусть даже и на время. А вот у Красикова, похоже, все это было отнято навсегда…
— Когда я разговаривал с ним, — признался Володька, — у меня было ощущение, что кинула его эта баба только вчера. Ну, или неделю назад. Он говорит, а сам едва не плачет. И голос дрожит.
— Ты что, сам его допрашивал? — спросил я, когда Коробов замолчал.
— Да, — коротко ответил Володька. — Теперь это дело веду я.
— Здорово…
— Чего тут здорового-то? У меня своих дел в производстве было четыре. А тут еще и пятое.
— Ну, вместе мы его быстро раскроем, — успокоительным тоном произнес я.
— А ты не говори гоп! — посветлело его лицо, и он, наконец, улыбнулся. Ну, или попытался улыбнуться.
Мы махнули по последнему стопарю. Закусили, посмотрели друг другу в глаза…
— Так, значит, первый мужик в кепке, Красиков этот, Санина не убивал, — утвердительно произнес я фразу, которая, по идее, должна была содержать вопрос.
— Нет, не убивал, — ответил Володька. — У него алиби. Мы уже проверили. Хотя планы убить Санина он строил вполне конкретные…
— Ну, мы все, наверное, в мыслях хотели бы кого-нибудь убить, — произнес я весьма убедительно. — Но за мысли же не сажают… Пока, по крайней мере…
— Именно, пока , — сказал Володька. — Но у нас еще все впереди…
— Ты думаешь? — с некоторой опаской посмотрел я на Коробова.
— Да это так, к слову… — он стал выискивать глазами официантку, чтобы рассчитаться за ужин.
— А вы меня в расследовании этого дела обошли, — вынужден был признаться я. — Не зря хлеб налогоплательщиков едите.
— А ты как думал? — усмехнулся Володька. — На то мы и Главное следственное управление.
Ему, похоже, и правда не хотелось уходить из «Мечты». Или не хотелось расставаться со мной.
— Слушай, Володь, — сказал я, когда мы уже вышли из кафе. — А все, что от тебя узнал сегодня, могу включить в передачу?
— Можешь, — ответил он. И добавил: — Кроме этой деловой женщины. Помолчи о ней пока. А то можем спугнуть…
— Понял… Значит, кроме Путятина и Петрухи, деловая брюнетка тоже теперь в подозреваемых? — спросил я.
— Тоже, — ответил он.
— Ну, что, на связи? — протянул я ему руку.
— На связи, — ответил он, и я ощутил крепкое рукопожатие.
И мы разошлись, каждый по своим делам.
И в одиночество…
Глава 8. Кто убил Петра Самохина, или ситуация накаляется
На третью передачу программы «Кто убил Санина?» материала хватило. А вот на четвертую надлежало что-то подсобрать, ведь одними отрывками из фильмов и сериалов с участием Санина передачу не выстроишь. К тому же планка этой программы была поднята уже на достаточную высоту, и эту высоту нужно было выдерживать, иначе рейтинг программы и нашей телекомпании в целом упадет, как осенний лист: медленно, но верно.
И мы со Степой и Сан Санычем поехали в больничку. Ту, где лежал в реанимации порезанный Петруха Самохин. Может, он уже переведен в общую палату, и мне удастся с ним переговорить? А может, он видел того, кто на него напал. Это поможет узнать, кто это был: сам убийца Санина или нанятый им сторонний исполнитель?
На машине на территорию больницы не пустили. Мы взяли все нужное оборудование и, пройдя через калитку, пошли к больничным корпусам.
В регистратуре полно народа. Я, когда оказываюсь в медицинских учреждениях, будь то поликлиника или больница, всегда поражаюсь количеству народа в них. Сколько, оказывается, у нас больных и страждущих врачебной помощи! Мы прямо-таки какая-то нездоровая нация: большие очереди в приемных к врачам, огромные очереди на процедуры, под завязку заполненные больничные палаты. Даже в коридорах койки… А здоровые люди у нас вообще есть? И кто работает на предприятиях и в конторах, если столько людей болеют?
Узнав, где лежит Петруха (помогла камера и удостоверение работника телекомпании), мы со Степой потопали к указанному корпусу. И тут вслед за нами пронеслась полицейская машина, распугивая всех сиреной. Когда мы подошли к корпусу, она уже парковалась. Потом из нее вышли сотрудники полиции и проследовали к двери корпуса.
— Степа, ты снимаешь? Такие кадры могут нам пригодиться… — повернулся я к оператору.
Степан промолчал. Это означало, что он уже давно работает.
