Он сидел в своем кабинете с каким-то молодым человеком. Я подумала, что они только что поругались: лица у обоих были мрачными. При моем появлении молодой человек встал и демонстративно вышел. Я посмотрела ему вслед и бросилась к Андрюше:
– Ну, говори!
– Присядь, – кивнул Мельников на стул, на котором только что сидел его коллега, – в ногах правды нет.
– Можно подумать, что она есть в… чем-то другом! – съязвила я, но тем не менее опустилась на стул.
Андрей скрестил пальцы рук, хрустнул ими, положил на них подбородок.
– Короче, так. За дело нашего Крапивина взялся адвокат Ланской.
– Что?! – не удержалась я от восклицания. – Ланской? Тот самый?
Мельников грустно усмехнулся:
– А что, в городе есть еще один Ланской? Он сразу же добился, чтобы журналюгу нашего выпустили, как я уже сказал, под подписку.
Я почувствовала, как внутри у меня все похолодело. Эраст Модестович Ланской был одним из самых дорогих и, соответственно, самых лучших адвокатов города, и, если он брался вести какое-то дело, это было практически стопроцентной гарантией выигрыша его стороны – выигрыш дела для того, кто его нанял. Я пораскинула мозгами…
– Андрюш, ты представляешь, сколько стоят его услуги?! – наконец спросила я.
– Догадываюсь, – недовольно буркнул Мельников.
– Вот именно, что только догадываешься! Это же бешеные бабки! Ланского способны нанять только люди с толстым кошельком. А ведь у нашего Крапивина пока нет денег, в наследство он еще не вступил, да и неизвестно, вступит ли вообще.
– Хочешь сказать, кто-то оплачивает ему адвоката?
– Хочу. Это же ясно! Ты мне лучше вот что скажи, Андрюша: на каком таком основании выпустили журналюгу? Я же предоставила стопроцентное доказательство его причастности к моему делу: дорога от магазина к гаражам – только одна! Он не мог никуда свернуть…
– А вот и мог, – перебил меня Мельников сердито.
Я опешила. Андрей открыл в компьютере карту города.
– Вот, смотри: здесь, перед самым въездом в гаражный кооператив, есть узенькая дорога, грунтовка. Водители ее сами накатали: чтобы сократить путь на улицу Варламова, они едут по ней напрямую, через гаражи и дворы. Ну, подумай: кому охота ехать на Варламова в объезд, да еще и через светофор, где всегда заторы? Вот они и ездят тут, напрямую.
Я растерянно смотрела на экран.
– Андрей, ты сам эту дорогу видел? Сам, своими глазами?
– Видел, – мрачно кивнул Мельников и выключил компьютер.
– И что, вот прямо так… на Варламова? Кстати, зачем он туда поперся, наш Вася? Да еще и в двенадцатом часу ночи? Он это как-то объяснил?
– Объяснил. Сказал, что ездил к даме сердца.
– А! Очередная пассия! Понятно. Фамилию дамы и ее адрес он, надеюсь, назвал?
– Назвать он эти данные не может: дама замужняя.
– Кто бы сомневался! Но ведь он должен понимать: если она не подтвердит его алиби… тогда все его оправдания яйца выеденного не стоят.
– Честь дамы, говорит, превыше всего.
– Бред! Андрей, но зачем он замазал грязью номера? Ты его об этом случайно не спросил?
– Спросил. За тем же самым, зачем и ехал ночью: чтобы ее муженек не засек его машину.
– Но это же полный бред!
– А вот адвокат говорит, что не бред.
– Я не верю Крапивину! – заявила я.
– Это твое личное дело. Короче, наше начальство посчитало необходимым отпустить журналюгу. Пока.
– Нормально! – возмутилась я. – Значит, то, что наш друг Вася поперся к своей даме сердца именно в момент убийства Говорова, – это лишь совпадение? Чушь! Андрюша, ты же знаешь: я никогда не верила ни в какие совпадения и, как подтверждала практика, правильно делала! Крапивину я не верю, и все тут!
– Слышали. Тут, Тань, еще вот какое дело: не так давно Крапивин накатал статью в своей поганой газетенке, критиковал работу органов, ну, то есть нашу работу. Мол, плохо трудятся, преступников не ловят, взятки берут, признания из граждан силой выбивают и все такое… Так вот, Ланской начал давить: мол, задержание Крапивина – это месть органов за его справедливую критику…
– О-о… Как все серьезно…
– Ну да. А журналист все твердил, как заведенный: погибшего не знал, зачем мне убивать незнакомого человека…
– А они с Никитой точно нигде не пересекались?
– Точно, мы все проверили. Ни в школе, нигде. Даже на одной улице не жили.
– Так… а что с твоим делом? Смею предположить, Ланской доказывает, что и к смерти жены наш Вася не имеет никакого отношения?
– Практически так.
– Вот черт! Что же теперь делать, Андрюша?
– Доказывать причастность нашего Васи к обоим преступлениям. И заметь: доказательства должны быть железобетонными! Чтобы никакой Ланской (так его и разэдак!) не смог его отмазать.
Я задумалась. Вот тебе и конец дела! А я уж было подумывала получить у заказчицы окончательный расчет… Черт! Лыко-мочало – начинай сначала! Кто бы мог нанять для Крапивина одного из самых дорогих адвокатов города? Родственники его покойной женушки? Ну, нет, вряд ли, они Васеньку терпеть не могут: вон, какие показания дали против него! Тогда кто? Может, дама, плеснувшая в лицо его женушке кислотой? Она метит в супруги сероглазого богатенького вдовца и рассматривает его именно как потенциального жениха… Притом Вася-то наш был в курсе того, что он скоро станет вдовцом. Был, мерзавец! Голову даю на отсечение: он знал о готовившемся покушении на жену, потому и смылся в Пензу! Хотя Мельников говорил, что уехал он по заданию редакции… Стоп! По заданию редакции? А это кто-то проверял? Я спросила об этом Андрюшу. Тот посмотрел на меня удивленно:
– Что проверяли?
– Что задание отправиться в Пензу Крапивин получил в редакции!
– Тань, но это не имеет значения, по заданию редакции журналюга наш рванул в Пензу или нет. Он же был там в момент убийства, мы с тобой это проверили!
– Андрюша, ты что?! – возмутилась я. – Как это – не имеет значения? Еще как имеет! А вдруг его никто никуда не посылал?
– Тань, подожди, ты, очевидно, не в курсе… У меня друг работает в одной редакции, и поэтому я знаю: в командировки они ездят исключительно по заданию главного редактора. Он их направит – они и едут.
– Так, ладно, в редакцию я тем не менее наведаюсь.
– Ну, тебе делать-то нечего, ты можешь позволить себе… – пробурчал Мельников недовольно.
Но я уже вышла из его кабинета…
В редакции газеты «Криминальные новости Тарасова» было людно. Все сновали туда-сюда с самым деловым выражением лиц. Я остановила первого попавшегося молодого человека и попросила показать мне кабинет главного редактора. Парень проводил меня в самый конец коридора и кивнул на массивную дубовую дверь. Там, в большом кабинете за огромным письменным столом, сидели трое мужчин, они склонились над развернутой на столе газетой и, тыча в нее пальцами, что-то кричали наперебой.
