— Одну серьгу раньше украл. А вторую только сейчас заметил. Ты — вор, признайся в этом.
— Я — честный человек.
— А откуда же у тебя, честный человек, чужие документы и ключи от чужого дома?
— Я нашел их! Вместе с сумкой!
— Нашел? Рассказывай эти сказки кому-нибудь другому.
— Честно, я их нашел. Вернее, дядя Леша нашел, а мне отдал.
— Так у тебя еще и сообщник имеется? Где он?
— Нет, его тут нет, — забубнил Егор. — И он не сообщник, он мой сосед. Он славный дядька, никогда ни в чем дурном замечен не был.
И дернувшись, горестно взвыл:
— Отпустите меня, я все расскажу, что знаю!
Разумеется, никто его не отпустил. Но зато Егора небрежно усадили в какое-то кресло.
— Посиди пока тут.
И пока один полицейский присматривал за Егором, двое других отправились осматривать дом. Воспользовавшись этим обстоятельством, Егор попытался включить на максимум все свои актерские способности, чтобы расположить к себе оставшегося с ним полицейского. Он казался совсем еще неопытным, вряд ли ему было больше двадцати пяти, так что Егор рассчитывал, что сумеет возбудить в нем жалость и сочувствие к себе.
Он почти сумел это сделать. Через четверть часа их беседы молодой полицейский разрешил Егору называть себя по имени — Миша и даже посочувствовал ему по поводу бегства жены.
— Никогда не угадаешь точно, что у этих баб в головах. Я и сам встречался с одной девушкой целый год, а потом она взяла и вышла замуж за другого. Причем я сам узнал об этом лишь после того, как нос к носу столкнулся в дверях квартиры с ее мужем! Явился к ней как полагается, с конфетами и шампанским, а у нее уже муж!
— Сочувствую. Но у меня беда еще хлеще. Я совсем не понимаю, чем мог обидеть свою жену. Она сбежала среди ночи, вела себя совершенно как сумасшедшая. И когда мой сосед сказал, что нашел на лестнице чью-то сумку, я сначала подумал, что это сумка моей жены.
— А когда понял, что не ее, почему в полицию эту сумку не принес?
— Так я подумал, что это сумка той подруги моей жены, которая за ней заехала и машина которой стояла ночью у нашего подъезда.
— Выходит, Амелия Луговая — это подруга твоей жены?
— Ну да! Хотя, по правде сказать, я про такую впервые слышу.
— Да, начудил ты, Егор, — покачал головой Миша. — И что же теперь с тобой делать?
— Как что? Отпустить. Отпусти, а?
— Ну, это как старшие товарищи решат, — не согласился Миша. — Лично я тебе верю, но что они скажут, мы еще должны послушать.
Увы, старшие товарищи припасли для Егора такой сюрприз, какого тот вовсе не ожидал. Когда двое полицейских закончили осматривать дом, они вновь вернулись к Егору, встали напротив него и замерли в мрачном молчании. Почувствовав неладное всей своей кожей, Егор заерзал в кресле.
— Что? — пробормотал он, теряясь под взглядами полицейских. — Я вам уже все рассказал.
— Ты уверен?
— Да. И… И почему вы так на меня смотрите?
— Значит, ты пришел в этот дом всего за несколько минут до нашего появления?
— Да.
— И наверное, ты скажешь, что совершенно не представляешь, откуда здесь взялся уже окоченевший труп.
— Труп? — дернулся Егор. — Какой еще труп?
И тут ужасная мысль пришла ему в голову.
— Чей труп? — закричал он. — Настин?
Полицейские не отвечали. И Егор пришел в настоящее неистовство:
— Покажите мне ее! — кричал он, вскакивая на ноги. — Может быть, это не она!
Его вновь пихнули в кресло:
— Сядь! Успокойся. Мужик там лежит.
— Мужик, — несколько стих Егор. — Вы уверены, что это не моя Настя?
— Уверены. Говоришь, когда ты вошел в дом, на тебя кто-то напал?
— Да. Шишка на голове имеется. Можете посмотреть.
Полицейские пощупали, убедились, что Егор не врет, и слегка смягчились:
— И чем он тебя ударил?
— Я не знаю. Наверное, в руках что-то держал.
— И куда дел потом?
— Ничего вроде бы на пол не падало. С собой, похоже, забрал.
— Это был мужчина?
— Да. Молодой совсем. Двигался быстро. Я еле успел отклониться. Не успел бы, лежал бы сейчас с проломленной башкой.
— А лица нападавшего ты не разглядел?
— Нет.
— И кто это может быть, тоже не знаешь?
— Нет.
— Плохо твое дело, — откровенно сказал ему один из полицейских. — Ты находишься в чужом доме, на руках у тебя ключи, значит, ты совершил незаконное проникновение в чужое жилище. Да это еще полбеды, на это мы могли бы закрыть глаза, особенно если подтвердятся факты бегства твоей жены и ее поисков. Но… но вся беда в том, что в подвале мы обнаружили мертвое тело.
— Но я никого не убивал. Меня самого чуть не убили! Поверьте мне, прошу вас!
— Поверим, когда проверим. А пока что вставай и пошли с нами.
— Куда это? — возмутился Егор. — Мне жену искать надо!
— Никуда твоя жена от тебя не денется. Побегает и вернется.
— Нет, вы не понимаете. Она была в этом доме. Вон ее сережка лежит.
— Но теперь-то ее тут нет.
— Зато есть труп! Откуда он здесь взялся? Как связан с моей женой? А вдруг ей тоже грозит опасность? Пустите, я должен бежать, спасать ее.
Егор играл сцену отчаяния очень старательно. И как ему самому казалось, получалось у него неплохо, искренне и убедительно. Он сам почти поверил в то, что сейчас должен бежать на поиски Насти. Но полицейские оказались очень плохой публикой. Они ему если и поверили, все равно долг ставили превыше всего.
Никто никуда Егора не отпустил. Ему пришлось проследовать в наручниках к полицейской машине, поехать в отдел и остаться там на долгие томительные часы, в течение которых Егора допрашивали неоднократно обо всем, чему он так или иначе стал свидетелем.
Родители Насти не имели ни малейшего понятия о том, в какую неприятную переделку угодил их зять. Впрочем, если бы даже и знали об этом, вряд ли бы поспешили ему на помощь. Егора они откровенно не любили, считали его трутнем, нахлебником, который присосался к их семье и тянет из нее все соки. Да еще и благодарности за это от него не дождешься, только обижает их девочку.
Одним словом, родители Насти никогда не пришли бы на помощь Егору. Да у них и мысли такой не было. Все их мысли были сосредоточены на том, как помочь родному детищу.
— Настя попала в беду, — твердила Галина Сергеевна своему мужу. — Я это чувствую своим материнским сердцем.
