— Я не о том, — спокойно прервал поток возмущения Мартин. — Физически себя Саша действительно загнал, но все это от жалости к себе — ах, как это так, меня, крутого профи, обыграли! Гордыня это, Саша, не более того.
— Что?!
— То. Гордыня. А надо трезво смотреть на ситуацию. И принять, что ситуация — даже не форс-мажорная, а гораздо хуже. Потому что твой профессионализм, Саша, применим к привычной нам реальности, и там ты действительно один из лучших. Но мы столкнулись с тем, к чему еще пару месяцев назад я относился с насмешкой и скепсисом, считая всю эту экстрасенсорику выдумкой шарлатанов. Пока не испытал на себе гнет чужой воли… — Мартин на мгновение замолчал, по лицу скользнула тень — воспоминание действительно было не из приятных. — И теперь не надо винить себя в том, что не справился — невозможно с ходу просчитать все действия противника, когда до конца не знаешь его возможностей. Ну да, рептилоиды пока нас переиграли, но не забывай о Павле, нашем главном козыре в поединке с тварями. Они ведь еще не знают, что он все вспомнил. И не будут от него скрывать местонахождение Моники. А ты можешь хотя бы на минутку представить, что Павел позволит кому бы то ни было обидеть ее?
— Да Пашенька башку оторвет любой змеюке, на его девочку позарившейся! — запальчиво выкрикнула Марфа, а затем ласково погладила плечо Дворкина. — Мартин Игоревич все правильно говорит, ты слушай его, Сашенька, слушай. Паша защитит и Монюшку, и отца своего. А тебе надо ему только помочь.
— Но как?! — Александр устало потер виски. — Как я могу помочь, если не знаю…
Писк мобильного прервал его, Дворкин взял телефон и посмотрел на дисплей:
— Сообщение. С незнакомого номера.
— Глянь скорее, что там! — Марфа нетерпеливо переплела пальцы. — Чует мое сердце — там добрые вести!
— Откуда… — махнул рукой секьюрити, нажимая кнопки.
А потом он открыл текст сообщения.
И мне вспомнилась сказка о живой и мертвой воде. Сейчас Александру явно дали живую.
Он поднял на нас мгновенно просиявшие глаза:
— Это адрес!
— Какой? — озадаченно нахмурилась Марфа.
— Адрес места, где держат Монику!
Глава 36
Желтые глаза по-прежнему держали в плену, не позволяя даже на долю секунды отвести взгляд и расслабиться. Но тиски чужой воли больше не давили душу, не сковывали разум, не превращали в марионетку.
Наверное, при желании Моника смогла бы даже закрыть глаза, избавившись от тошнотворного вида вертикальных зрачков. Но тогда Макс стопроцентно догадался бы, что пленница освободилась от гипноза и на его вопросы она сейчас отвечает так, как хочет, а не так, как надо.
И кто знает, что он предпринял бы еще?
А так — тошно, страшно, хочется проснуться, но надо держаться и изображать послушную куклу. Главное, чтобы игра в куклы не зашла слишком далеко…
А допрос между тем продолжался:
— Что Дворкин собирается предпринять для поиска Венцеслава?
— Не знаю.
— А если подумать? Ну, напряги память!
Глаза приблизились почти вплотную, а губы задел раздвоенный кончик языка. Сдерживать рвотный позыв Моника не стала.
Шипунов отшатнулся и гневно прищурился:
— Противно, значит? Ничего, привыкнешь. И тебе даже понравится, гарантирую!
— Нет.
— Что — нет?
— Не понравится. Ты гадкий.
А что? Она ведь под гипнозом, говорит что думает.
— Поживем — увидим, — желтые глаза на мгновение подернулись похотливой пленкой. — А сейчас давай вернемся к господину Дворкину и остальной банде мартышек. Так что там Дворкин? Он ищет хозяина?
— Наверное.
— Что значит — наверное? Ты жила в поместье Кульчицких, как ты можешь не знать, что там происходит?
— Могу. Мама Марфа запретила меня беспокоить. И меня больше интересует Паша. Я его очень люблю.
Получи плюху, тварь! Ишь, как перекосило от злобы!
Но в следующее мгновение Моника пожалела о своей маленькой мести.
Потому что сильные руки подхватили ее и швырнули на кровать. При этом прервался зрительный контакт, и девушка смогла видеть не только желтые глаза рептилоида, но и его самого, в первозданном, так сказать, виде. И вид этот Монике не понравился. Настолько не понравился, что девушка забилась и закричала от ужаса и отчаяния.
Но освободиться от тяжести навалившегося тела не получалось. Макс придавил ее руки к постели и, склонившись над лицом, возбужденно выдохнул:
— Кричи-кричи, меня это заводит. Скоро ты будешь кричать по другой причине, более приятной. А потом навсегда забудешь своего Пашеньку. И станешь моей любимой женушкой…
— Нет, нет, нет! Пусти! Ненавижу! Пусти-и-и-и!!!
Господи, неужели опять?! Опять начнется кошмар насилия?! Она только-только начала забывать страшные месяцы, проведенные в плену у Гизмо, а теперь кошмар вернулся, причем в еще более жутком вырианте…
Паша, ну где же ты?!!!
Раздвоенный язык прошелся по ее губам, Монику опять едва не стошнило, а Макс зашептал:
— Ничего-ничего, потерпи, моя сладкая! Я мог бы снова отвести глаза, сделаться красавчиком, но я хочу, чтобы ты полюбила меня такого, настоящего! Это только поначалу непривычно и страшно, а потом тебе понравится!
— Не-е-ет!
Моника билась отчаянно, но это только оттягивало неизбежное. Больше всего девушке хотелось умереть. Здесь и сейчас, сию минуту, пока не…
Негромкая, в общем-то, трель мобильника прозвучала набатом. Рептилоид, уже почти преодолевший сопротивление, вздрогнул и на мгновение ослабил напор. Моника воспользовалась этим мгновением и с силой оттолкнула от себя ненавистное чешуйчатое тело, уже почти обнаженное. И попыталась отползти на край кровати, прикрывшись одеялом.
— Ну куда ты, дурочка? — усмехнулся Макс, поднимая с пола сброшенные туда брюки и вытаскивая из кармана телефон. — Сейчас я переговорю с боссом, и мы продолжим.
— Никогда!
— Да ладно тебе! Куда ты денешься! — небрежно махнул рукой рептилоид и нажал кнопку ответа: — Да, Аскольд Викторович, слушаю! Что? — его и без того не самая симпатичная физиономия стала еще уродливей от гримасы недовольства. — Прямо сейчас? Но вы же меня сами отпустили на сегодня! Что такого срочного… Да, понял. Скоро буду.
Шипунов раздраженно отшвырнул трубку и повернулся к сжавшейся в комочек девушке:
— Ну что же, милая, придется тебе потерпеть до вечера — я зачем-то боссу срочно понадобился. Но ты не переживай — у нас с тобой вся ночь впереди.
— Если ты раньше не сдохнешь!
— Ну-ну, зачем же так грубо! — Макс по-хозяйски притянул к себе девушку и прижался губами к ее рту.
