Конец августа выдался теплым, но по вечерам уже веяло прохладой. И свободой…
Павел подставил лицо легкому ветерку и закрыл глаза, наслаждаясь невозможными в кондиционированном воздухе подземелья ощущениями. Да, московский воздух свежим назвать мог только законченный оптимист, но по сравнению с мертвым воздухом подземелья он казался горным…
— Хорошо-то как! — Павел с хрустом потянулся. — Не понимаю, как можно всю жизнь торчать под землей, когда наверху так здорово!
— Приходится, — сухо ответил Ламин. — Не по своей же воле, ты понимаешь.
— Да, людишки, — Павел старательно посуровел и даже катнул желваки по скулам. — Из-за них все беды. Ничего, скоро мы выйдем на волю!
— С твоей помощью.
— Я буду стараться ускорить этот момент.
— Очень на это надеюсь. Ладно, садись в машину, нам пора ехать, — Ламин указал на черный «БМВ» последней модели с тонированными стеклами.
— Куда садиться — вперед или на заднее сиденье?
— А куда хочешь.
— Тогда я впереди, с вашего позволения, хоть на Москву посмотрю. Я ведь толком города и не видел.
— Давай-давай.
Павел с удовольствием плюхнулся на кожаное сиденье рядом с водителем. Собственно, кроме водителя, в машине никого больше не было.
— А вы разве без охраны ездите, Аскольд Викторович?
— Когда как. Обычно со мной Макс ездит…
— Кстати, как он?
— Неплохо. Восстанавливается после ранения, в тренажерном зале часами торчит.
— Молодец! А он что у вас, заодно и функции охраны выполнял?
— Да что тебя так замкнуло на этой охране? — усмехнулся Ламин. — По сути, она мне не особо и нужна, с парой-тройкой людишек я легко управлюсь сам, силой мысли, так сказать. А сейчас, в случае чего, ты мне поможешь.
— Точно! Я просто не сообразил как-то. Помогу, конечно.
— Вот и славно. Василий, домой!
Металлические ворота плавно поехали в стороны, и «БМВ» выехал на улицу.
На шумную, заполненную людьми и автомобилями улицу…
В прошлый раз, когда Павел вместе с остальными ехал за город, чтобы похитить отца, он толком и не видел ничего — в микроавтобусе его посадили не возле окна, а в середине тройного сиденья, по бокам втиснулись Макс и Стас. К тому же окошки были зашторены.
А теперь Павел едва не задохнулся от открывшегося ему вида мегаполиса. Он ведь действительно по-настоящему город и не видел, только на картинках. А так вся его жизнь прошла в лесу и окрестностях поместья Кульчицких. Потом — частная клиника, вертолет, спелеолечебница, которой Павел, в общем-то, и не помнил, и теперь — подземелье рептилоидов.
К внешнему облику которых Павел так и не смог привыкнуть, его по-прежнему воротило от большого скопления длинных, тощих, шепелявых уродцев.
И теперь все люди, попадавшиеся по пути, казались необыкновенно красивыми, даже бомжи. А широкие, заполненные автомобилями улицы, высоченные дома, яркие витрины — от всего этого закружилась голова. И невыносимо захотелось остановить машину, вырваться из душного салона туда, к людям, к друзьям, к Монике…
Но самое главное, самое обидное, самое невыносимое — он МОГ это сделать! Легко и непринужденно, ни Ламин, ни этот его водила не смогли бы помешать.
Мог и… не мог.
Потому что где-то в подземелье находился его отец, Венцеслав Кульчицкий. Принявший и признавший его с ходу, безоговорочно, что стало большим шоком для всех, кто знал «повернутость» Венцеслава на чистоте рода, правильной генетике и прочей ерунде.
Но отец не колебался ни секунды. И потом все делал для того, чтобы побыстрее ввести сына в нормальную жизнь. Документы, права на наследство, лучшие врачи…
Но самое главное — искренняя, теплая привязанность к сыну, которую Павел очень хорошо «слышал».
В отличие от холодного отвращения и брезгливости, излучаемых маменькой. Поэтому Магдалена и общалась с ним только через скайп, а он-то, дурак…
Интересно, а как змеюки собирались организовать встречу в реальности с Магдой? Обещанную со дня на день? Ладно, поживем — увидим.
В общем, не мог Павел уйти, не мог. Сначала следовало отыскать и вывести на волю отца, а потом уже все вместе подумаем, что делать с расой змеюк, окопавшихся в заброшенном метро.
— О чем задумался, Павел? Ты как-то странно затих.
— Скорее, засмотрелся, Аскольд Викторович. Я же говорил вам — я никогда раньше не был в Москве. И теперь даже голова кружится от увиденного.
— Нравится?
— Не то слово!
— Ничего, скоро мы станем полноправными членами общества, а потом и доминирующей расой, подчинив себе людишек. Вернее, не столько мы, сколько такие, как ты. Кстати, а ты молодец, прошел испытание.
— Какое еще испытание? — совершенно искренне удивился Павел.
— Негласное. У меня ведь в машине установлены индикаторы ментального воздействия, которые четко реагируют на малейшую попытку применить силу.
— В смысле? Зачем мне применять силу?
— Ну, если бы ты вдруг решил сбежать, к примеру.
— Сбежать? — Павел криво усмехнулся, через зеркало заднего вида поймав испытующий взгляд Ламина. — И куда, интересно? Но самое главное — зачем? Чтобы стать пугалом для людишек? Чтобы они меня в какую-нибудь клинику для опытов забрали?
— Это да, это печальная действительность. Но ничего, скоро все изменится.
— Не может не измениться!
Глава 7
Семейное гнездо Ламиных… нет, учитывая биологический вид хозяев, более подходящим названием будет «логово». Ну, или нора.
Все же логово. Потому что роскошный коттедж, расположенный в элитном, тщательно охраняемом поселке по Новорижскому шоссе, норой назвать можно было с большим натягом.
Огороженный высоким, отделанным вставками из необработанного камня забором, трехэтажный «домишко» господина депутата казался особенно огромным по сравнению с теснотой подземелья. И вряд ли обитающие в крохотных каменных мешках рядовые рептилоиды пришли бы в восторг, увидев, как живут отдельные представители их племени.
Но они не увидят — кто же им позволит! А те, кто работал в доме Ламина — персонал, как успел заметить Павел, пока автомобиль медленно въезжал в ворота и катил к гаражу, был набран исключительно из своих, — тоже никому не расскажут. Потому что не захотят возвращаться под землю в тесноту.
А сейчас они все жили здесь же, в отдельно стоящем домике для прислуги. В комнатах которых имелись как минимум окна. Да и по площади, скорее всего, эти комнаты все же были побольше подземных коробок.
Так что за такое место работы рептилии будут держаться когтями, зубами и языком, если понадобится.
