— Позвольте добавить еще одну странность. При осмотре вашей машины, на которой вы с женой ездили в пятницу, эксперты обнаружили в багажнике следы крови и волосы, а в ящичке для перчаток — смятый чек на покупку рулона скотча.
Я потерял дар речи.
— Мне сообщили об этом совсем недавно, — продолжил детектив. — Вскоре у нас появятся результаты анализов ДНК. Так, может, вы избавите нас от ненужных хлопот и расскажете сами то, что мы должны знать?
Я осознал, что пришла пора обратиться за помощью к адвокату.
На обратном пути я позвонил Натали Бондуран, адвокату, с которой беседовал мой отец. Мы быстро договорились, она согласилась меня защищать.
— Но с тех пор как мой отец звонил вам, появилось кое-что новое, — сказал я.
— Рассказывайте.
— Женщина, с которой работала моя жена, Лианн Ковальски, найдена захороненной вблизи того места, куда я ездил в пятницу с Джан.
— Ну что ж. Копы уже наметили вас в качестве подозреваемого, теперь вроде получили подтверждение.
— Да, — вздохнул я.
— А есть у них шанс найти вашу жену в таком же состоянии, мистер Харвуд, как вы думаете?
— Бог этого не допустит.
— То есть вы все еще надеетесь на возвращение жены?
Ее прямота обезоруживала.
— Да, — ответил я. — Но детектив Дакуэрт только что сообщил, что в багажнике моей машины найдены следы крови и волосы плюс в ящичке чек на моток скотча.
— Вы можете это как-то объяснить?
— Нет. Волосы с ее головы могли еще как-то попасть в багажник. Она постоянно что-то туда клала и вынимала. Но кровь? И скотч я не покупал уже очень давно.
— Ничего, что там обнаружили кровь, — сказала Натали Бондуран. — У меня почти нет сомнений, что это кровь вашей жены.
— То есть?
— Это косвенная улика, мистер Харвуд. И очень серьезная.
Она попросила меня рассказать все с самого начала. Я попытался сделать это кратко и просто, будто писал на эту тему очерк. Дал общую картину, а затем сосредоточился на деталях. Сообщил также о поездке в Рочестер.
— У вас есть этому объяснение? — спросила она. — Я имею в виду историю с присвоением вашей женой имени погибшей девочки.
— Нет. Я говорил детективу Дакуэрту, что, вероятно, она проходит по программе защиты свидетелей, но, мне кажется, он не воспринял мои слова серьезно, после того как я уже рассказал ему о депрессии Джан в последние несколько недель и ничем не смог это подтвердить.
— Да, у вас крупные неприятности, — заметила Натали, выслушав меня.
— Вы правы.
— У полиции сейчас имеется труп, — принялась рассуждать адвокат. — Но не вашей жены, а Лианн Ковальски. Это неплохо. Не столько потому, что есть надежда на благополучное возвращение вашей жены, а потому, что у полиции пока нет твердых улик, чтобы возбудить дело. Но они смогут возбудить его и без трупа. Много людей отправились в тюрьму за убийство, хотя труп так и не нашли.
— Да, веселая перспектива.
— Но мы будем работать. Я постараюсь избавить вас от тюрьмы, а если не удастся, то хотя бы снизить срок насколько возможно.
Мы разговаривали уже очень долго, я почти доехал до дома.
— Захоронение, где нашли Лианн Ковальски, мне показалось очень странным, — произнес я.
— Чем?
— Яма хорошо видна с дороги, неглубокая. Так, копнули несколько раз, бросили и присыпали землей. Нет чтобы углубиться хотя бы метров на десять в лес, где захоронение никто бы не заметил.
— Вы хотите сказать, что они нарочно это сделали, чтобы труп быстро нашли?
— Да.
— Приезжайте в мой офис завтра утром, в одиннадцать, — закончила разговор адвокат. — И не забудьте чековую книжку.
— Хорошо, — отозвался я, сворачивая к дому родителей.
— И без меня не ведите никаких разговоров с полицейскими, — добавила она.
Мы распрощались. Я подъехал к дому родителей, где стояли два телевизионных фургончика и еще три автомобиля: меня ждали журналисты. Наверное, мой дом они тоже обложили. Один фургончик наполовину загораживал путь, так что пришлось поставить машину на противоположной стороне улицы. Обойти их было невозможно. Не входить в дом тоже. Мне нужно было увидеть родителей и сына.
Я вышел из отцовской машины и направился через улицу. Тут же из фургончика выпрыгнули репортер и оператор и кинулись ко мне. Из других машин начали вылезать молодые люди с блокнотами и диктофонами. Одной из них была Саманта Генри. Ее потускневший красный автомобиль «хонда-сивик» я узнал сразу. Вид у Саманты страдальческий. «Извини, но я просто делаю свою работу».
Репортеры забросали меня вопросами:
— Мистер Харвуд, есть ли известия от вашей жены?
— Вы знаете, что с ней случилось?
— Почему полиция считает вас подозреваемым?
— Мистер Харвуд, неужели они считают, что вы убили свою жену?
Моим первым побуждением было протиснуться мимо них и побежать к дому, но я сам был газетчиком, причем давно. Отказ отвечать на вопросы равносилен признанию вины. Поэтому я остановился и поднял руку, собираясь с мыслями.
— Позвольте мне сказать несколько слов. Вчера, когда мы ездили всей семьей в парк «Пять вершин», моя жена, Джан Харвуд, бесследно исчезла. Я делал и делаю все возможное, чтобы найти ее, и молюсь, чтобы с ней не случилось ничего плохого. Дорогая, если ты смотришь эту передачу, пожалуйста, откликнись, позвони, дай мне знать, что ты жива и здорова. Мы с Итаном любим тебя, скучаем и с нетерпением ждем твоего благополучного возвращения домой. Мы все поймем, какова бы ни была причина твоего отсутствия. Самое главное, чтобы ты вернулась. Я прошу любого, кто смотрит эту передачу, если он видел Джан или знает что-нибудь о причине ее исчезновения, умоляю: позвоните, пожалуйста, мне или в полицию.
Красиво причесанная телевизионная репортерша поднесла микрофон к моему лицу.
— Мы располагаем информацией, что в разговоре с полицейским детективом вы заявили, что не убивали свою жену. У вас были на это причины? Вас официально считают подозреваемым?
— Я сказал полицейскому детективу правду. Они рассматривают все версии. Это стандартная процедура.
— Так вас считают подозреваемым или нет? — настаивала репортерша. — Они думают, что вашу жену убили?
— Пока о ней ничего не известно, — ответил я.
Вторая красотка репортерша с другого канала спросила:
— Как вы объясните тот факт, что нет никаких доказательств, что ваша жена находилась в субботу в парке «Пять вершин»?
— Тысячи людей, побывавших в тот день в парке, с большим трудом могли бы доказать свое присутствие там, — произнес я. — Джан была в парке.
