А его заело: он с Нины пылинки сдувал, она же подло бросила его! Эдгар поехал вечером на дачу, куда его давно не звали и встретили настороженно. Отец Жанны не хотел его пускать, но он так настойчиво просил дать возможность переговорить с Ниной, что тот впустил и позвал племянницу. Она спустилась вниз в ночном платье, увидев Эдгара, хотела уйти, потом передумала и предложила ему забыть ее, между ними все кончено. Бабушка поддержала Нину, объясняла Эдгару, что они слишком разные люди, чтобы быть вместе, к тому же внучка слишком молода. Он пришел в ярость. Почему-то решил, что должно быть так, как ему нравится, и если любит он, то его должны любить все. Нина обманула ожидания, Эдгар не мог ей этого простить и вытащил нож… Дядя Нины кинулся защитить племянницу, но Эдгар оттолкнул его, тот упал…
– Бабушка и тетя на тебя бросились вдвоем, – продолжила его сон Нина, – но ты был сильнее. И так быстро махал рукой, понять было невозможно, что происходит… Дядя кинулся к жене, упавшей на пол, а ты нож вонзил ему в спину и ушел на улицу поджечь дом.
– Ты тоже видела мой сон?
– Просто я хорошо знаю тебя. А почему ты вернулся?
– Не помню.
– Ты вернулся и звал меня, нашел у лестницы и удивился. Но тут очнулся дядя и пошел к нам. Ты его поздно увидел, а у дяди не хватило сил ударить или даже убить, он упал на тебя, вы оба повалились на лестницу. Там есть косяк… то есть из железа, дядя его прибил, чтоб укрепить ступеньку, об этот косяк ты ударился головой, там же еще гвозди торчали… Ты потерял сознание… Но это всего лишь сон, дурной сон…
Ему стало грустно, Эдгар вдумывался в историю явно не про себя, вдобавок не знал, как теперь воспринимать Нину, кто она – призрак, больное воображение или живая? Ну как может другой человек видеть твой сон?
– Иди ко мне… – позвал он, приподняв одеяло.
Она встала, сбросила больничный халат, под ним на ней ничего не было, и легла рядом с Эдгаром, обняла его. Конечно, он стал ласкать ее, а Нина осматривалась, словно здесь было на что посмотреть.
– Жаль, нам предстоит долго пробыть здесь, – сказала. – Если бы ты убил тех дур, что прятал в подвале, тебя не поместили б сюда. Их же искали. Почему ты не убил их, как я просила?
– Я хотел всех сразу… Чтоб однажды ты пришла и… я при тебе их всех по одной… Я хотел подарить их тебе, потом мы вместе подожгли бы дом и ушли в странствие. Огонь все расчищает… Но я собрал только трех, осталось заманить Жанну. Мне помешали.
– Сложно понять твою логику, – обняла его Нина. – Но ничего, время пройдет быстро, выйдешь и завершишь начатое.
– Иногда я сомневаюсь, что это правильно. Так ты есть или тебя нет?
– Есть, есть. Ты же держишь меня в руках? Я научу тебя обманывать докторов, подскажу, что делать, уберегу от врагов. Я буду с тобой до самой твоей смерти.
– А если тебя увидят? Здесь и спрятаться негде.
– Меня не увидят, я умею от них прятаться. Спи.
Эдгар закрыл глаза, но ощущение, что держит Нину в своих руках, не прошло. Значит, он не один, а вдвоем, и эта одиночная тюрьма не покажется адом. Главное, в себе разобраться, это он будет делать завтра или послезавтра, а Нина ему поможет. Наступил покой, Эдгар уснул крепко, как давно не спал.
* * *
– Вэйтали! – окликнул Учитель.
Виталий, стоя на краю пропасти, оглянулся. Старик неторопливо двигался по узкой тропинке, дыша ровно и неслышно, хотя подъем для его возраста весьма крут. Но старый китаец умеет распределять силы, умеет находиться между чувствованиями и страстями, а значит, и желаниями. Это немногие умеют, Виталий хотел бы этому научиться.
Он дождался, когда старик усядется на удобном выступе скалы, отшлифованном ветрами и промытом дождями. Нет, Учителю не понадобилась помощь, он силен духом, а его дух подчиняет тело – не это ли суть совершенства! Виталий хотел бы нащупать ту струну, которая охраняет внутренний покой и не позволяет даже легонько тронуть ее, следовательно, разрушить. Хотел бы, как Учитель Чэнь Лао, ощущать мир в его многообразии, но без изнурительных страстей. Хотел бы руководить собой, а это очень трудно. Очень.
Он снова устремил взгляд на голубые вершины гор, величие которых делало то, чего не удавалось ему, – усмиряло. Здесь дышалось легко. И не потому, что горный воздух прозрачен и чист, а склоны покрыты зелеными кудрями-завитками, наполняющими неповторимым ароматом пространство между горами. Здесь тишина. Абсолютная…
– Вэйтали, ты… – сказал старик на китайском, который Виталий научился понимать, а говорил плоховато. Если требовалось, старик переходил на английский, он много знал, но главное, он без языка понимал человека. – Освободи себя.
За этим Виталий и приехал. Сейчас он ощущал себя над миром и как перед взлетом. Собственно, мир разбросан внизу, там скучно и суетно. А находясь между небом и землей, приходит легкость в тело и в мысли. Наверное, это освобождалась душа от потемок. Сколько он разрезал людей по долгу медицинской службы, а души не видел, но знал точно: она есть. Она такой же орган, как сердце, печень, легкие, только взять ее в руки нельзя, нельзя отрезать от нее часть или пришить латку от чужой души, пересадить – тем более. И она не любит пустоты. Когда в ней пусто, душа заболевает. У Виталия больна.
– Я переоценил себя и тех, кто со мною был, – медленно выговорил Виталий на китайском. – И я сбежал. Да, взял и сбежал. Потому что… Мне нелегко.
– В твоем друге нет тайн, – сказал старик. – Он родился, чтоб стать гением, а стал монстром, но твоей вины нет ни в чем. Не ищи его логику, ее у него не может быть.
В его ровном голосе слышалась поддержка, в которой нуждаются слабые, и, быть может, более необходима она сильным людям.
Виталий шагнул на край – дальше земли не было – и глянул вниз. Далеко внизу бурлила речка, он слышал ее грозный рокот, видел бесноватую пляску на камнях. Прыгнуть вниз, как тянет некоторых с расстроенной психикой, не тянуло – Виталий слишком любит жизнь. А вот вверх взмыл бы с неописуемым восторгом, поэтому чаще смотрел на горы, упирающиеся вершинами в плотные белоснежные облака или синее небо. Но сейчас он хотел послушать, что скажет Учитель, и присел рядом с ним на выступ.
– Мы всех предупреждаем, – вновь заговорил старик, – что при серьезной медитативной практике могут возникнуть образы, картинки, звуки, голоса. Это испытание, его называют вратами дьявола, когда энергия наполняет человека и начинает активизировать мозг. И вот тут кроется большая опасность: если становится интересно, если то, что видится или слышится, нравится, если человек намеренно вызывает образы и видения, практика такого человека не приносит результатов. Его желание рождает иллюзии, этот этап нужно перешагнуть, не обращать внимания на видения. Иначе можно остаться в иллюзиях навсегда.
– Что и произошло с Эдгаром?
– Он родился с измененным сознанием, он уже был разрушен, а страсти его уничтожили. Айдецзя потакал своим слабостям, жаждал соприкоснуться с необычным. Он не захотел преодолеть искушение, врата дьявола открылись, и он застрял в иллюзорном мире.
