Мэри перевела взгляд за окно, на дверь номера, где скрывались Пендер и Сойер.
— Мы хотим, чтобы вы поговорили с Артуром, Мэри. Вы могли бы сохранить ему жизнь.
Внутри у Мэри все онемело, только вспышки продолжали сверлить ей мозг да вой машин и хрип раций эхом отдавались у нее в голове, пока она не поняла, что больше не выдержит, потеряет сознание. После нескольких секунд отчаянного сопротивления она сдалась и лишилась чувств, сидя в недрах служебной машины ФБР.
83
Когда Мэри очнулась, дверь машины была открыта, и на нее смотрели Стивенс и парамедик. Наручники больно сдавливали запястья. Кошмар продолжался.
— Вставайте, — сказал Стивенс. — У нас нет времени для игр.
Мэри хотела ответить, что это не игра, но побоялась, что ее вырвет. И потому она молча встала и пошла за ним у всех на виду — в оранжевой тюремной робе, наручниках, понурив голову с неряшливо спутанными волосами.
Нет, Пендер не бросил ее. Даже после смерти Крота. Не улетел в Таиланд или на Мальдивы. Не сбежал. Он здесь, в этом аду, который устроил ради нее.
Мэри подняла голову и огляделась — повсюду полиция, репортеры, зеваки. Ей стало страшно, как никогда в жизни. Почему он не уехал? Что за дурацкий, неосуществимый план он пытается воплотить. Потом ее окатило холодом от ужаса и чувства вины. Она ведь не хотела, чтобы он ее бросил. И Пендер вернулся за ней. Этого она и хотела, не так ли?
Стивенс подвел ее к большому синему фургону, набитому аппаратурой, где за компьютерами сидели техники ФБР. Среди них была агент Уиндермер. Когда вошла Мэри, она посмотрела на нее и сказала:
— Ага, мисс Макаллистер. Виновница, так сказать, торжества. Агент Стивенс обрисовал вам ситуацию?
— В общих чертах, — ответил Стивенс.
— Мы хотим, чтобы вы поговорили с Артуром, пока не стало поздно, понимаете?
Мэри кивнула, изнывая от желания сесть.
— Слушайте меня внимательно, — продолжала Уиндермер. — Мы сказали Пендеру, что вы продались нам. И если вы хотите, чтобы он выжил, вы будете подыгрывать, потому что иначе, детка, — она сделала многозначительную паузу, — без вас он никуда не уедет. Словом, убедите его убраться подобру-поздорову.
Стивенс подкатил стул и усадил ее. Мэри не сопротивлялась. Уиндермер надела ей на голову наушники.
— Сейчас я вас соединю с ним.
* * *
На закате они прикончили остатки съестного и сидели в темноте, освещаемой лишь телеэкраном и светом прожекторов, проникающим в номер из-за краев плотных штор. Потом Пендер включил настольную лампу, по углам заклубились тени. Они смотрели новости, прислушиваясь к шуму за окном.
За дверью так и кишели копы. Показывали прямой репортаж с вертолета. Пендер заметил, что на соседней крыше сидит команда снайперов. Интересно, как еще они попытаются проникнуть в номер? Вход здесь только один. Разве что через систему отопления? Нет, труба слишком узка, человек туда не пролезет. Но он был уверен, что копы станут искать обходные пути.
— Ты прислушивайся, — сказал он Сойеру. — Они могут начать разбирать крышу или еще что-нибудь придумают.
Сойер кивнул.
— Спецназ приехал.
— И снайперы сидят на соседнем здании. Нельзя приближаться к окнам.
На тумбочке зазвонил телефон, заставив Пендера подскочить. Они переглянулись. Сойер вопросительно приподнял бровь, Пендер натянуто улыбнулся и поднял трубку:
— Артур Пендер слушает.
— Артур?
Горло у него сжалось. Мэри. Он хотел что-то сказать, но не смог, лишь беззвучно зашевелил губами.
— Ты слышишь?
— Мэри, — наконец выговорил он. — Ты где?
— Я здесь, в фургоне. Меня сюда привезли.
— Я не могу уехать без тебя. Я страшно о тебе тоскую.
— Артур, не сходи с ума. Знаешь, сколько тут копов? У них оружие. Они все хотят тебя убить.
— Я знаю, но осталось недолго, скоро мы будем вместе.
— Артур, прошу тебя: бери деньги и уезжай. Забудь обо мне.
— Мэри…
— Послушай меня, Артур. Это я во всем виновата. Я расплатилась карточкой на имя Эшли Макадамс в Сиэтле, и меня засекли. Во всем моя вина. Ты не должен расплачиваться за мои ошибки.
— Я тебя не брошу.
Помолчав, Мэри продолжала окрепшим голосом:
— Артур, я предала тебя. Я обо всем им рассказала. — Потом голос в трубке задрожал, и она разрыдалась. — Я недостойна этого, Артур. Я недостойна того, чтобы ты ради меня рисковал жизнью.
— Нет, достойна. Предала ты меня или нет, но без тебя я не уеду.
— Артур, — умоляла его Мэри, — уезжай. Подумай, что ты делаешь. Будь профессионалом.
Пендер не выдержал и бросил трубку. Еще немного — и он бы поверил ей. Еще немного — и он бы сдался, лишь бы только увидеть ее.
84
Пендер вяло опустился на тумбочку, понимая, что Мэри права. Надо поступать как профессионал. Профессионал уже сидел бы в самолете Кардинала, потягивая шампанское и предвкушая полную удовольствий жизнь. Профессионал сделал бы все, чтобы спасти свою шкуру.
Но еще не поздно. Если он последует совету Мэри и бросит ее, в течение двадцати четырех часов они будут на пляже, пьяные как матросы, богатые и свободные. Для этого нужна огромная сила воли и не меньшее самолюбие. Наверное, это и значит быть профессионалом.
Сойер заглянул ему в глаза:
— Ну что, босс?
— Это Мэри, — вздохнул Пендер. — Она говорит бросать ее и уходить. Сказала, чтобы я действовал как профессионал.
— Профессионал, — хмыкнул Сойер. — Крепкое словечко.
— Она говорит: «Берите деньги, садитесь на самолет и улетайте, а обо мне забудьте». Дескать, по ее вине нас вычислило ФБР. Она случайно расплатилась не той кредиткой в Сиэтле, ее и засекли.
— Ерунда, — возразил Сойер. — Это я во всем виноват. Я убил Бенетью, как последний дурак. Если бы не это, нас бы не стали ловить. В общем, моя вина.
— Это общая вина, — сурово сказал ему Пендер. — Мы как команда сыграли плохо, а могли бы постараться и сыграть лучше.
В ответ Сойер промолчал.
— Мэри раскололась, Сойер. Она сама мне сказала. Я знаю, что глупо, но я все равно не могу ее бросить.
Сойер долго не отвечал, но его молчание было красноречивее слов.
— Да и я не могу. Мы должны были этого не допустить.
Тиффани громко вздохнула. Она лежала в углу, свернувшись калачиком. Когда Пендер посмотрел на нее, она поморщилась и отвернулась.
«Поздно вздыхаешь, — подумал Пендер. — Могла бы выбежать тогда, и дело с концом, но ты заперлась вместе с нами в этом бункере, где, возможно, проходят наши последние часы».
