Вдвоем они вихрем пронеслись через прихожую, Эмили открыла следующую дверь и пропустила констебля вперед.
Доктор Сноу и его пациент, сидевшие друг против друга за столом, изумленно уставились на непрошеных посетителей.
Доктору было чуть за сорок. Узкое лицо окаймляли, подчеркивая его худобу, темные бакенбарды и бородка. Глаза живо смотрели на вошедших. На голове обозначились залысины, отчего лоб доктора казался непропорционально высоким.
Пациент был хорошо одетым дородным мужчиной средних лет с густой бородой.
— Какого черта?! — воскликнул он.
Они с доктором вскочили на ноги.
— Мальчику требуется помощь, — сказал Беккер.
— Он такой отвратительный, — сморщился дородный мужчина.
— Его подстрелили из арбалета.
— Этот оборванец, наверное, пытался залезть в чей-то дом. Доктор Сноу, посмотрите — он сейчас перепачкает вам кровью весь пол.
— В десяти кварталах отсюда есть хирург, — сообщил Сноу.
— Но мальчику необходимо оказать помощь прямо сейчас, — крикнул Беккер.
— Видите ли, я больше не хирург. Я врач.
Беккер понял. Врачи занимали высшее положение в строгой иерархии, существовавшей среди представителей медицинского сословия. Они никогда не дотрагивались до пациентов, а просто выслушивали их рассказ о своих недомоганиях, после чего выписывали рецепты к аптекарям, с которыми имели определенные финансовые договоренности. Таким образом, врачи не получали деньги непосредственно от пациентов, и их деятельность не подпадала под определение «ремесло» — занятие среди представителей высшего класса недопустимое.
Ниже врачей шли хирурги, которые не имели социального статуса, поскольку им приходилось вступать в физический контакт с пациентами, иметь дело с кровью и грязью. Еще хуже было то, что они получали деньги прямо из рук людей, которым оказывали помощь. К врачам обращались уважительно «доктор», в то время как хирургов называли просто «мистер». Врача могли допустить к королевскому двору, а вот хирургу путь туда был заказан.
— Вы хотите сказать, что отказываетесь помочь этому мальчику? — уточнил Беккер.
Судя по виду дородного пациента, он буквально пришел в ужас от одной мысли, что его доктор может оказывать практическую помощь кому бы то ни было, не говоря уже о каком-то окровавленном, перемазанном сажей нищем.
— Я хочу сказать, что это занятие для хирурга, — ответил Сноу, с беспокойством глядя, как на полу собирается лужица крови.
— Доктор Сноу, — возмущенным тоном произнес пациент, — может, мне выйти и позвать констебля?
— Благодарю вас, сэр Герберт, но…
Беккер хотел крикнуть, что он-то и есть констебль, но потом вспомнил: теперь он уже не имеет права так называться.
— Не далее как в прошлую субботу вы оказывали помощь именно как хирург, — напомнил он Сноу.
— Что? Что вы делали? — воскликнул пораженный сэр Герберт.
— Вы промыли мои раны и зашили их. Почему вы не можете сделать то же с этим мальчиком?
— Вы действительно промывали раны? — не скрывая ужаса, спросил сэр Герберт.
— Я сделал это в качестве одолжения инспектору Райану, — ответил доктор. — Он в свое время помог мне определить источник эпидемии холеры, и я чувствовал себя обязанным ему. Да, когда-то я был хирургом, но теперь добился большего.
— Чушь какая-то, — перебила его Эмили и повернулась к сэру Герберту. — А вы, пожалуйста, выйдите.
— Будьте любезны, поясните, по какому праву вы…
— Выйдите, — повторила девушка и подтолкнула ничего не понимающего бородача к двери. — Вам здесь нечего делать. Вы будете только мешать.
— Но…
Эмили вывела сэра Герберта в прихожую и теперь открывала входную дверь.
— Если не будете соблюдать осторожность, можете запачкать одежду в крови.
— Кровь на моей одежде? Где?
— Доброго дня, — сказала Эмили, выставила сэра Герберта на улицу и плотно закрыла дверь. Потом вернулась в кабинет и спросила: — Доктор Сноу, у вас сохранились хирургические инструменты?
— Они в этом шкафчике. Но я вовсе не собираюсь…
— Вы, может, и нет, зато я очень даже собираюсь. Констебль Беккер, положите мальчика на этот стол и помогите снять с него одежду.
— Вы не имеете права вламываться в чужой дом и начинать распоряжаться, — возразил Сноу.
Но Эмили не собиралась терять на него время и уже стаскивала с Джоуи грязное пальто, пропитавшееся кровью.
— Полагаю, первым делом нужно вымыть мальчика, чтобы понять, насколько серьезные у него повреждения. Доктор Сноу, где у вас кухня? Дайте, пожалуйста, кому-нибудь указание принести горячей воды. Она нам понадобится. Беккер, а вы в это время помогите мне вытащить из плеча стрелу.
— Нет, не торопитесь! — крикнул Сноу. — Эти зазубрины на острие или перья только расширят рану.
— Тогда что мне делать?
— Стрелу необходимо разрезать, чтобы извлечь или перья, или наконечник. Потом ее нужно будет продезинфицировать нашатырным спиртом и тогда только вытаскивать.
Эмили наконец сняла с мальчика пальто и обнажила рубашку, настолько дырявую, что она легко разошлась по швам.
— И как мне разрезать стрелу?
— При помощи пилы.
— А где пила? Послушайте, доктор Сноу, давайте уже шевелитесь и помогайте нам. Этот мальчик рисковал жизнью, чтобы остановить убийцу.
— Убийцу?
— Да. Он живет на Греческой улице, всего в одном квартале от вас.
— В одном квартале? — повторил встревоженный доктор.
— Убийца мог бы зарезать вас во сне, а этот мальчик, вполне возможно, спас вам жизнь. А теперь, пожалуйста, хватит повторять все, что я говорю. Нам нужна пила, нужна горячая вода и… Вот, отлично. Пила. Благодарю вас. Как ее держать? Где мне резать стрелу? Здесь?
— Так вы разрежете ему плечо.
— Вот так?
— Нет-нет. Вот так.
— Ну так, ради всего святого, покажите сами, пока я не натворила дел. Ага, хорошо. Пожалуйста, продолжайте, а я схожу за горячей водой. Где кухня?
— В эту дверь.
— Ваша жена дома?
— Я не женат. Подержите мальчика, — велел доктор Беккеру. — Он так мечется, что я не могу работать.
Когда Эмили вернулась с чистыми тряпками и тазиком испускающей пар воды, она увидела, что доктор Сноу прижимает к лицу Джоуи маску, а другой рукой открывает краник на металлическом сосуде.
Мальчик перестал дергаться.
— Он умер?
— Заснул. Риска не больше, чем когда я назначил хлороформ королеве во время ее последних родов. — Доктор Сноу приставил лезвие пилы к стреле и сказал Беккеру: — Мальчик должен лежать на боку. Крепко держите стрелу. Пока я буду пилить, она должна оставаться неподвижной, а иначе может еще больше повредить плечо.
