— Ладно, Евгения, — жестко произнес Киприанов, когда его жена покинула комнату, — нам действительно придется работать вместе, так что предлагаю начать все с начала. Забудем наши разногласия ради Артема. Вам ведь тоже дорога его жизнь, я не ошибся?
— Конечно, — ответила я. — Согласна. Работаем вместе.
Мы прошли в маленькую гостиную — уютную комнату с кофейным столиком. Пока чернокожая служанка в белом фартуке подавала кофе с какими-то восточными сладостями, я думала о том, где сейчас может находиться Артем. Но разговаривать о важном пока было нельзя, поэтому я произнесла:
— У вас очень красивая супруга, Георгий.
Киприанов кивнул.
— Да, очень. Я увидел ее шесть лет назад на симпозиуме — и пропал! Сразу пришли на ум стихи Байрона: «Она идет во всей красе, светла, как ночь ее страны. Весь блеск небес и звезды все в ее глазах отражены…» Или «заключены»? Не помню, неважно… И с тех пор вспоминаю их каждый раз, когда гляжу на Деби…
Ничего себе! Лорда Байрона он цитирует!
— Шесть лет? Но ведь ваша супруга так молода…
Георгий довольно рассмеялся:
— Она только выглядит на восемнадцать-двадцать, на самом деле ей двадцать девять.
— А кто она по профессии? — поинтересовалась я. Темнокожая Малка все еще возилась с кофейником, разливая ароматный напиток. На самом деле мне было все равно, чем занимается прекрасная Деби. Но кто знает, какая информация важная, а какая нет…
— Она программист, как и я. Сама подошла ко мне после симпозиума и сказала, что восхищается моей работой. С тех пор мы вместе.
Я прокрутила в голове сведения, полученные в коридоре восьмой тарасовской больницы от Федора Ивановича, соединила их с тем, что узнала только что. Интересно… Значит, шесть лет назад Георгий Киприанов отправился на симпозиум. Блестяще выступил и собирался домой, где его ждали жена Лиза — тоже далеко не замарашка, между прочим, и больной сын Тема. Но тут к нему подошла Дебора, красотка, каких поискать, двадцати трех лет. И Киприанов быстренько оформил документы на выезд. Оставил девятилетнего тогда Артема на попечении Лизы, оставил старого отца… и начал жизнь, так сказать, с чистого листа. Что ж, красавица Деби, возможно, стоит этого…
— Сейчас Дебора, конечно, не работает — занимается домом. Она обожает все переделывать — за последние три года трижды перекрашивала стены и обновляла мебель. Пусть развлекается, — махнул рукой Киприанов, — у девочки настоящий талант дизайнера!
Еще интереснее. Если женщина раз в год устраивает ремонт, значит, ей совершенно нечем себя занять. Как это Георгий не понимает таких простых вещей? Впрочем, для большинства мужчин женская психология — загадка. И интеллект тут совсем ни при чем. Нобелевский лауреат может быть в семейной жизни так же туп и бестактен, как и сантехник Вася…
— Скажите, у вас нет детей?
Киприанов поджал губы.
— У меня есть Артем. Он… непростой ребенок, вы же знаете. На его воспитание и лечение я трачу значительные средства.
Ага, все ясно. У тебя уже есть ребенок, и тебе этого вполне достаточно. А вот достаточно ли Деборе? Кроме того, ты попросту боишься, что новый ребенок может родиться таким же, как Артем, — с «особенностями»…
Впрочем, меня это не касалось. Малка наконец вышла из комнаты, и мы могли теперь поговорить о делах.
— Покажите мне этот диск, — попросила я. Киприанов кивнул и достал ноутбук. Пока он искал нужный файл, я спросила: — А вы сообщили Елизавете о том, что произошло?
— Вот еще! — дернул плечом Киприанов.
— Лиза до сих пор не знает, что ее сына похитили?! — Я не поверила своим ушам.
— Ей совершенно незачем волноваться, — отрезал Киприанов. — Будет плакать и трепать мне нервы. Лиза такая нежная, просто мимоза какая-то! Только тронь — и сразу в слезы! Вот Деби совсем другая…
Я очень сомневалась, что женщину, в одиночку воспитывающую ребенка-инвалида, можно называть мимозой. Я видела Елизавету Киприанову всего трижды, но успела составить о ней хорошее мнение. Лиза показалась мне вполне уравновешенной женщиной, просто попавшей в трудные жизненные обстоятельства.
— Смотрите, — Киприанов открыл нужный файл и уселся в кресло.
Видео было снято камерой мобильного телефона, разрешение так себе, экран слегка рябит. Но разобрать, что происходит, можно.
Вот в кадре появляется Артем — кто-то втаскивает его в комнату за шиворот и швыряет на пол. Мальчика переодели — на нем старая поношенная ветровка, черная футболка и грязные джинсы. Рюкзака не видно — из всех вещей, что были у Артема, остались только кроссовки «Найк» да древний плеер — из кармашка свисают проводки наушников. Это хорошо — значит, Артему есть чем заслониться от того кошмара, в который он попал. Пускай это всего лишь латинские выражения…
Левая рука Темы была замотана чистым бинтом. Это тоже хорошо — похитители оказали мальчику пусть примитивную, но хоть какую-то медицинскую помощь. Артем не выглядит истощенным — значит, его каким-то образом кормят. Но самую большую надежду в меня вселил тот факт, что глаза мальчика были завязаны какой-то черной тряпкой. Это просто отлично! Эти уроды стараются сохранить пленника в неведении, а значит, у Артема есть шанс остаться в живых.
Мужской голос произносит на скверном английском:
— Не ищите мальчишку во Франкфурте. Мы вывезли его из Германии, ясно? Вы не выполнили наших условий. Телохранитель в тюрьме. Сделайте так, чтобы она вышла оттуда. Мы будем вести дела только с ней. А теперь смотрите.
В кадре появляются ноги. Тяжелые ботинки типа «Доктор Мартинс» начинают пинать Артема, руки с резиновыми гибкими дубинками мелькают в воздухе. Артем пронзительно кричит. Киприанов отвел глаза. Мне хочется зажмуриться, но я смотрю внимательно, запоминая каждую мелочь.
— Мы будем делать так каждый день. Каждый день до тех пор, пока вы не выполните наши условия. Два лимона евро. И открыть дело гроссмейстера. Все, выполняйте. Мы сами вас найдем.
Киприанов нажал на паузу. На экране осталось лицо Темы, лежащего на полу с завязанными глазами и открытым для крика ртом.
— Отморозки, — выругался Георгий. — Уроды, сволочи! Зачем они так с ним, а?
— Чтобы показать, что настроены идти до конца, — я откинулась на спинку кресла. — Но, знаете, после просмотра этой записи я меньше опасаюсь за жизнь Темы.
— Серьезно? — встрепенулся Георгий.
— Смотрите, они завязали мальчику глаза. Значит, у него есть шанс остаться живым. Это первое. И второе — сам состав группы.
— Какой еще состав? — изумился Киприанов. — Вы что, рассмотрели лицо кого-то из этих отморозков?!
— Не лицо. Давайте посмотрим вместе, и я скажу, что думаю.
Я знала, что Киприанову неприятно лишний раз смотреть запись, на которой избивают его сына. Но это было совершенно необходимо, иначе Георгий мне не поверит.
