Я набрала номер. Трубку взяли сразу, женский голос произнес с неправильными ударениями:
— Алло? Слуша€ю вас?
— Я могу к вам приехать? Это касается смерти вашего брата.
Через пятнадцать минут я была уже на шоссе. Фары моего автомобиля разгоняли совершенно ночную темноту, хотя время всего лишь приближалось к одиннадцати. Дождь все никак не мог решиться на то, чтобы пролиться на раскаленную землю. Изредка на капот падала одинокая капля, но тут же высыхала на горячем ветру.
Сестра покойного проживала на съемной квартире. Когда она открыла мне дверь, я вздрогнула — настолько полным было сходство близнецов. Коротко стриженная девушка, одетая в какое-то темное старомодное платье, сказала, что ее зовут Иржина. И тут же добавила, что очень любит конфеты. Причем проговорила все это по-английски.
Я присмотрелась к девушке повнимательнее. Да, черты лица были тонки и красивы, как у брата, но голубые глаза глядели с детским простодушием. Короткая стрижка решала вопросы гигиены, ногти обкусаны до мяса, бабушкино платье вполне годится, потому что девушка никогда никуда не выходит… Я уже видела такое. Если обратиться к ней на «вы», Иржина испугается и заплачет.
Я прошла на кухню, не спрашивая разрешения. Открыла холодильник. Так, все ясно.
— Сейчас вернусь, — сообщила я девушке и сбежала по лестнице. Круглосуточный магазин на углу призывно мигал вывеской. Я набрала йогуртов и фруктов, потом купила еще триста граммов конфет.
Эта дуреха даже не закрыла дверь — так и стояла в коридоре.
— Иржина, можно с тобой поговорить? — спросила я, проходя на кухню и раскладывая на столе продукты. Девушка кивнула, жадно глядя на йогурты.
— Ты пока поешь, а я тут похожу, посмотрю, ладно?
Я прошла в комнату. Узкий диванчик, телевизор, много-много комнатных цветов. Ни книг, ни компьютера. Я открыла шкаф. На вешалке одиноко болтались шерстяная кофта, подростковая курточка и точно такое же платье, как на девушке.
Я вернулась на кухню. Иржина вылизывала ложку. Щеки ее порозовели. Стол устилали фантики от конфет.
— Скажи, ты знаешь, что случилось с твоим братом? — спросила я, усаживаясь за стол.
Иржина подняла на меня ясный взгляд.
— Он умер.
— Это я уже знаю. А что именно с ним случилось? Он что, под машину попал?
Девушка замотала головой:
— Нет, нет. Он просто упал и умер. На лестнице. И все.
— Давно это произошло? — спросила я и тут же пожалела.
Простой вопрос поставил девушку в тупик. Она сморщила лоб и принялась загибать пальцы, считая:
— Один, два, пять… давно… нет, недавно…
— Ладно, ладно! Скажи, сколько дней ты не ела?
Иржина задумалась, потом начала добросовестно перечислять:
— Иржи умер, его увезли. В холодильнике был бульон и блинчики. Это я ела восемь раз. Потом я нашла четыре пакетика каши и ела их. Потом я ничего не ела вчера и еще раз вчера.
Ясно. Когда кончилась еда, девушка голодала два дня. Судя по всему, Иржи умер на следующий день после смерти старого гроссмейстера…
— Скажи, у тебя есть родители?
— У меня есть папа. Он живет в Москве. У него новая жена и новые дети, — Иржина словно повторяла заученное наизусть. — Дмитровское шоссе, триста двенадцать, квартира сто семь. Мы с Иржи тоже жили в Москве. Москва — большой и красивый город.
Перед глазами у меня возникло лицо Артема: «Лесной бульвар, дом десять, квартира два!»
— Мне нужен телефон твоего папы. Я должна с ним поговорить. Прямо сейчас.
Девушка принесла мне телефон — стильный, довольно дорогой. Я поняла, что он принадлежал Иржи. Что ж, покойник не обидится на меня за то, что я сейчас сделаю…
Я внимательно просмотрела память. И не нашла ничего подозрительного. У секретаря гроссмейстера было очень мало знакомых в Тарасове. Очевидно, Иржи с сестрой переехали в провинцию, когда их отец завел новую семью. Вряд ли молодая жена была рада девушке-олигофрену…
Иржина между тем старательно наводила порядок — мыла ложки, вытирала стол. Подумала, и протерла столешницу еще раз, сухой тряпкой. Да, видно, брат приучил ее к порядку… Иржина улыбнулась мне и застенчиво спросила:
— А у вас есть еще конфеты?
— Сейчас мы поедем к одной тете, так вот у нее не только конфет полным-полно, она еще умеет печь такие вкусные пироги… Тебе понравится. Подожди немного.
Мой звонок поднял отца Иржины с постели. Мне пришлось сообщить ему о смерти сына. Он все никак не мог поверить. Где-то там, в далекой московской квартире, плакал маленький ребенок.
— А Иржинка? — наконец спросил мужчина.
— Вам придется приехать и забрать ее отсюда. Она два дня просидела без еды.
— Конечно, прямо сейчас выезжаю, — засуетился отец.
— Прямо сейчас необязательно. Можете выехать утром. Я заберу вашу дочь из съемной квартиры. Вы найдете ее по адресу…
И я продиктовала мужчине свой домашний адрес. Не слушая сбивчивых благодарностей, я повесила трубку.
Потом я набрала номер Милы:
— Тетя, не пугайся, это я. У меня все в порядке. Один человек нуждается в помощи. Это девушка, она почти не говорит по-русски, да и английский ломаный. Похоже, ее ребенком вывезли из Чехии куда-то в Европу, а теперь она здесь совсем одна. Завтра к вечеру за ней приедет отец. Сможешь присмотреть за ней до этого времени?
Я люблю свою тетушку. Она бывает назойливой, надоедливой и неугомонной, любопытной и настырной. Но в кризисной ситуации на нее всегда можно рассчитывать. Вот и сейчас Мила ответила только:
— Я жду, приезжай.
— Собери свои вещи, Иржинка. Мы уезжаем.
— К доброй тете с пирогами? — оживилась девушка.
— Точно. Завтра за тобой приедет папа. Собирайся. Можно мне посмотреть комнату твоего брата?
Девушка не ответила — высунув язык от усердия, она старательно складывала старое платье. Я открыла дверь в дальнюю комнату.
Кровать, шкаф, компьютер. Я бегло осмотрела комнату, еще не зная, что именно ищу. Но кое-какие догадки уже маячили на горизонте.
Иржи умер на лестнице. Что ж, бывает, что молодые мужчины умирают внезапно. Но чаще всего есть какая-то причина — алкоголь, наркотики… На Иржи это не похоже — слишком ответственным он был, какие наркотики, когда на тебе такой груз, как Иржина…
Я нашла то, что искала, под матрасом.
Это оказались монеты — десяток монет в прозрачном зиплоке. В монетах я не разбираюсь, но сразу узнала их. Это была коллекция гроссмейстера Киприанова. Ну, по крайней мере, какая-то ее часть.
Теперь я знала, как умер старый гроссмейстер.
