– Вот именно, – поддакнул Федор. – Убийцу не нашли. И неужели никто из актрис не волнуется – а вдруг я буду следующей?
Наталья внимательно посмотрела на него.
– Намекаете на то, что здесь, внутри театра, должна была возникнуть своя версия, да?
– Ведь люди что-то думают о случившемся, – настаивал Федор. – Строят предположения… Кто-то что-то видел, заметил, чему-то удивился…
– Никаких стоящих версий нет, – покачала головой Наталья. Свою чашку она держала двумя руками, как будто замерзла и хотела согреться. – В основном начала всплывать всякая муть про то, кто с кем… ну, вы понимаете.
– Не подумайте плохого, – Федору казалось, что сейчас носком своего мокасина он наступает на шаткие мостки, которые могут провалиться под ним, – но мне очень и очень важно знать про эту муть поконкретнее. Среди лжи и вымысла можно порой отыскать жемчужное зерно.
Он посмотрел на девушку с опаской.
– Ну… Есть одно странное совпадение, о котором шепотом поговаривают, – Наталья понизила голос и наклонилась к нему.
В ее глазах зажегся азарт сплетницы, и обескураженный Федор отчетливо понял, что она похожа на всех остальных девушек, и нет в ней ничего особенного. Думать так было несправедливо, ведь он сам задавал вопросы, однако почему-то разочаровался. Та Наталья, которую он представлял, послала бы его ко всем чертям или коротко поставила его в известность о чем-то важном.
– Какое совпадение? – вслух спросил он. – И почему странное?
– Ходили слухи, будто у Светланы Лесниковой были отношения с самим. Личные! А Лариса Евсеева считалась его любимой ученицей, главный уделял ей слишком много внимания и всегда хвалил. Обещал, что скоро она получит такую роль, что все упадут.
– Да, теперь я понимаю, почему девушки не были подругами, – пробормотал Федор.
– Вот именно! А в последнее время главного несколько раз видели в компании Ани Забеленской. – Наталья отпустила вожжи и теперь говорила быстро, взахлеб. – Сплетничали, будто Зубов вот-вот сменит фаворитку. Но когда Свету убили, а потом и Ларису, Забеленская перепугалась до розовых соплей. Думала, кто-то за что-то мстит мэтру и расправляется со всеми, кто ему дорог. Вильнула хвостом и тут же переметнулась к Актюбенко. – Скороговорка Натальи набирала обороты. – Колька уже всех девиц внес в свой победный список, но Забеленскую ему до сих пор не удавалось соблазнить, а тут она прямо сама упала ему в руки.
У Федора голова шла кругом, но он изо всех сил старался ничего не пропустить и не забыть. Выручала профессиональная память. Букинисту приходится многое запоминать и держать в уме.
– А что Марьяна Гурьева? У нее не было отношений с… – Федор выразительно повел бровями.
– Марьяна – темная лошадка, – с неудовольствием констатировала Наталья. – О ней почти не сплетничают, потому что она не наша…
– Возможно, скоро будет ваша, – не преминул обнаружить свою осведомленность Федор.
– Как?! – воскликнула маленькая гримерша, распахнув свои потрясающие глаза.
Ответить Федор не успел, потому что за ширмой кто-то из женщин громко воскликнул:
– Ой, нам под дверь записку подсунули!
Федор с Натальей одновременно вскочили.
– И что там написано? – воскликнула девушка, рванувшись вперед. – А кому записка-то?
– Я не знаю, – растерянно ответила не то Вера, не то Надя, развернув листок, родные братья которого лежали у Федора в кармане. И вслух громко прочитала: «Почему С.Л. незадолго до смерти стала ежедневно просматривать криминальную хронику?»
– Разрешите мне, – попросил Федор.
Вернее, не попросил, а потребовал. Заглянул в листок, убедился, что почерк все тот же, сложил записку и спрятал ее в карман.
– Но как же? – забеспокоилась Вера или Надя. – Может быть, надо передать ее в полицию?
– Тарасов передаст, – пообещал Федор.
Он действительно собирался просить режиссера связаться с Зиминым, тем более режиссер получил от следователя визитку как раз для такого вот случая.
– Вы не допили кофе, – заметила Наталья, которая совершенно определенно не хотела выпускать Федора из рук.
Сегодня ему стало ясно, что не только коллеги хотели выдать красавицу замуж, она и сама была бы не против заиметь преданного поклонника с серьезными намерениями.
– Спасибо, но мне нужно идти, – Федор улыбнулся одной из своих самых замечательных улыбок, которая всегда означала одно и то же: «Вряд ли у нас что-то получится».
Возможно, ему еще придется встретиться с маленькой гримершей, но никакого кофе за ширмой больше не будет. По крайней мере, тет-а-тет. Тепло распрощавшись с женским коллективом, Федор вынырнул из комнаты в коридор и отправился разыскивать Тарасова. Ему хотелось показать записку, которая его по-настоящему заинтриговала. «Почему Светлана Лесникова незадолго до смерти стала ежедневно просматривать криминальную хронику?» Действительно, почему? Она чего-то опасалась? Ожидала обнаружить в этой хронике нечто для себя важное? Но что?»
Может быть, все-таки дело в браслете? Куда-то же ведь он делся. «Надо заставить Тарасова пошевелиться и немедленно устроить встречу с реквизитором Петром Валерьяновичем. Возможно, дед знает больше, чем мы можем предположить».
* * *
– Вам, Петр Валерьянович, сейчас необходим абсолютный покой, – быстро говорила молоденькая и рыжая, как лисичка, докторша, не переставая заполнять рецептурные бланки. Лежать, лежать и лежать! И обязательно пейте все, что я прописала.
– Как же все время лежать? – просипел с дивана Возницын. – Так и помереть недолго. Да вот вы говорите – лекарства. Их купить еще надо, да и вообще… В магазин сходить. А то не от сердца, так от голода сдохнешь.
– И не думайте! – тонким, но решительным голосом заявила докторша. – Я запрещаю. Кто-нибудь из родственников сходит.
– Где ж родственников взять? – слабо усмехнулся Возницын. – Нет у меня никого.
– Так не бывает, – отмахнулась девушка. – Кто-нибудь наверняка есть. Или друзья, знакомые…
– Да ты глянь, сколько мне лет! – рассердился Петр Валерьянович и даже привстал со своего ложа. – Умерли все, ясно? Странно, что я еще живой.
– Прекратите волноваться, – воскликнула докторша, покраснев. – Вам нельзя! Иначе отправлю вас в больницу.
– Ладно, не буду, – рухнул на подушку Возницын. – Но лежать хочу дома, ну ее, больницу. В аптеку и магазин попрошу сходить кого-нибудь с работы, не откажут, я надеюсь.
– Скажите, – вдруг обратилась к нему рыженькая врачиха. – Вы действительно работаете в театре?
– Да вроде еще не выгнали.
– Кем же?
– Реквизитором. Ну, и вообще специалист широкого профиля. Билетик хотите? Если оклемаюсь – с дорогой душой, на премьеру. Посажу вас в ложу.
