– Абсолютно ничего. За исключением того невероятного обстоятельства, что на Можайском шоссе, совсем в другой стороне города, был найден ее мобильный телефон.
– Это уже совсем интересно. Каким образом?
– В мусорном ящике, – пояснил Вейдеманис. – Через три дня после ее исчезновения. Он неожиданно заработал. Сотрудники полиции выехали на место и нашли телефон у какого-то бомжа, который клятвенно уверял, что вытащил его из помойки и даже не подозревал, что аппарат стоит больше десяти тысяч долларов.
– «Верту»?
– Да. Модель с золотым покрытием.
– Ее обнаружили в мусорном ящике? – недоверчиво переспросил Дронго.
– Я тоже изумился, когда Елизавета Викторовна мне все рассказала. Это было просто невероятно.
– Совсем интересно, – пробормотал Дронго.
– Я тоже подумал, что тебе захочется встретиться с ней. В конце концов, пропала жена очень богатого человека, который готов щедро заплатить тебе, лишь бы найти и вернуть свою молодую супругу.
– Насколько молодую?
– Ей было только тридцать два года. Бывшая модель. Кажется, выиграла даже какой-то конкурс красоты в Воронеже. Это ее второй супруг. А она стала соответственно его третьей женой.
– Ее повсюду сопровождали водитель и телохранитель?
– Да. Она никуда не ходила одна и не сидела за рулем.
– Понятно. – Дронго нахмурился. – Ты уже узнал так много для меня именно потому, что она подруга свекрови твоей дочери? Или был уверен в моей заинтересованности в подобном расследовании?
– Нет. У меня сугубо меркантильные интересы. Концевич готов выложить любые деньги за поиски его супруги, – цинично произнес Эдгар.
– Врешь. Ты заранее знал, что я соглашусь на ее поиски. Слишком все необычно.
– Конечно, вру. – Вейдеманис рассмеялся. – Я сразу подумал, что тебя заинтересует подобное расследование.
– Между прочим, напарник Шерлока Холмса, известный тебе доктор Ватсон, фиксировал все дела знаменитого сыщика и публиковал рассказы об их приключениях. Правда, за него писал сэр Артур Конан Дойл. Может, ты тоже начнешь фиксировать наши расследования? – спросил Дронго, стараясь сохранять невозмутимость, чтобы не выдавать своего ироничного тона.
– У меня нет писательского дара, – пробормотал Эдгар, усмехнувшись. – Должен признаться, я совсем не уверен, что тебе нужна подобная реклама. Раньше не было Интернета, мобильных телефонов, электронных сообщений, айпадов, айфонов, даже фейсбука. А сейчас о любом нашем расследовании становится известно уже через несколько минут после его завершения. Другое время, иные нравы, новые технологии.
– Убедил. Когда она мне позвонит?
– Я сказал, что ты сможешь с ней переговорить уже сегодня вечером.
– Ясно. Значит, будем говорить. Посмотрим, что именно она мне скажет. Хотя в общих чертах мне все понятно. Как звали пропавшую женщину?
– Тамара Концевич.
– А девичья фамилия?
– Березкина. Одно время она была Товмасян. Это по первому супругу. Затем Тамара вернула себе прежнюю фамилию, но вышла замуж во второй раз и стала Концевич.
– Очень последовательная дама, – заметил Дронго. – Ладно. Посмотрим, что именно мне расскажет твоя знакомая. Вернее, подруга родственницы твоей дочери.
– Она очень хороший человек, – убежденно произнес Эдгар. – А муж у нее был замечательный врач. Специалист по коронарному шунтированию. Говорят, что спас несколько тысяч человек, а себя уберечь не сумел. Ушел в шестьдесят шесть лет. Так иногда тоже случается.
– Очень жаль. Я когда-то читал о его операциях. Обычно лучшие люди уходят рано. Ладно, буду ждать, когда позвонит Елизавета Викторовна. – Он положил телефон на столик и включил ноутбук, чтобы просмотреть материалы о Концевиче и его концерне.
Сергей Викторович Концевич родился в Ивано-Франковске пятьдесят восемь лет назад. Отец был военным, мать – учительницей начальных классов. Концевич окончил местную школу, поступил в текстильный институт, затем начал работать в комсомоле, выдвинулся на профсоюзную должность. В восемьдесят шестом перебрался в Москву, где и встретил распад страны в девяносто первом, когда ему было только тридцать пять лет. Затем он организовал первый кооператив по продаже различных товаров. В девяносто втором приватизировал небольшой универмаг, создал один из первых частных супермаркетов.
В девяносто восьмом Сергей Викторович был уже достаточно богатым человеком, имел три супермаркета. В девяносто девятом он почти не пострадал во время августовского дефолта. Более того, Концевич оказался одним из немногих предпринимателей, которые даже выиграли от резкого подорожания доллара. Свои капиталы он хранил в твердой валюте, а товары местных производителей скупал за рубли.
Через три года Концевич создал свой концерн. Годовой оборот этой фирмы, имеющей уже пять супермаркетов, вскоре перевалил за сто пятьдесят миллионов долларов.
Концевич был женат трижды. Первая супруга – Светлана Моруга – погибла в авиационной катастрофе еще в девяносто втором. От этого брака остался сын. Олегу Концевичу было уже тридцать четыре года. Он работал в концерне своего отца. Вторая супруга Сергея Викторовича – актриса Юлия Нарашкявичюс – прожила с ним около шести лет. Потом они развелись. Детей в этом браке у них не было. С Тамарой Товмасян Сергей Викторович прожил около трех лет. Теперь она бесследно исчезла.
Оборот концерна в этом году уже превысил двести миллионов долларов. Сергей Викторович владел семьюдесятью процентами акций. Остальные тридцать были распределены между двумя другими компаньонами. Одним из них был Борис Львович Фейгельман, другим – Сабир Хабибович Садреддинов. Первый имел восемнадцать процентов акций, второй – двенадцать.
На личном сайте Концевича имелись фотографии его теперешней супруги, сына и сестры с умершем мужем. У Тамары было красивое лицо с миндалевидными карими глазами. Дронго прошел по ссылке «Тамара Березкина» и «Тамара Товмасян». Он обратил внимание на ее фотографии, сделанные в те годы, когда она позировала в качестве модели.
Дронго записывал вопросы, которые у него возникали по ходу чтения, когда раздался телефонный звонок. Он взглянул на часы и подумал, что слишком увлекся. Шел уже седьмой час вечера.
– Я слушаю вас, – сказал Дронго, увидев незнакомый номер и понимая, что ему звонит Елизавета Викторовна.
– Добрый вечер, – услышал он женский голос. – Извините, что беспокою вас. Я говорю с господином… экспертом? – Женщина чуть замялась.
Люди часто не понимали и не принимали его своеобразную кличку. Чаще всего они полагали, что его зовут сербско-хорватским именем Дранко.
– Да, – подтвердил он. – Меня обычно называют Дронго. Так удобнее.
– Я знаю, – быстро произнесла Елизавета Викторовна. – Мы познакомились с вами на свадьбе дочери вашего друга Эдгара Вейдеманиса. Он любезно согласился дать мне ваш телефон.
