— Но эти-то были бандюганы или приличные люди? — поинтересовался Лев.
— По виду бандюганы, — пожал плечами дед, — но нормальными ребятами оказались. И не сказал бы, что они больными выглядели, но в человека ведь не влезешь. Они и Матрене по хозяйству помогали, и другим, кто ни попросит, — молодежь-то тогда вся в город подалась, потому что здесь никакой жизни не было.
— Когда меня скрутило, так один из них меня в больницу на своей машине отвез, — сказала одна из старушек.
— Один? — уточнил Гуров.
— Ну да! — подтвердила она. — Они вместе никогда не уезжали — мало ли чего в деревне случиться может? Вдруг помощь какая потребуется? Они только по весне вместе насовсем уехали.
— А Ида что делала?
— Ну так она, как приезжала раньше, так и потом ездила, хотя и не так часто уже. Но деньги, вещи и лекарства по-прежнему мужики ее Матрене привозили. А времена-то совсем лихие настали, — вздохнула старушка. — Народ из деревни валом повалил.
— Так кто же на их место приехал, если вы все разрастаетесь и разрастаетесь? — удивился Лев.
— Это Идка беженцев сюда навезла, кто со Средней Азии живым выбраться смог, — объяснил дед. — А что? Домов пустых, брошенных тут много было, вот они их и занимали. Человеку ведь что главное? Чтобы крыша над головой была! А остальное приложится!
— Ох, каких только ужасов мы от них не наслушались! — запричитала одна из старушек. — Бедные они, бедные! Помогали им, конечно, кто чем мог. А среди них много кого оказалось: и врачи были, и учителя, и другие разные. Они-то и стали потихоньку хозяйство поднимать — им-то сбегать отсюда было некуда! Вот они свой новый дом и обустраивали. А потом Матрена померла!
— Как я тебе и говорил, десять лет назад, — вставил дед. — Идка тут же со своими бандюганами примчалась!
— А тот, приличный мужчина? — спросил Лев.
— Не было его, — уверенно заявил дед. — Ох, и богатые поминки Идка по бабке справила! И крест хороший поставила! А еще водку, продукты и деньги оставила, чтобы мы на девятый и сороковой день Матрену помянули!
— Как же вы ей сообщили о смерти бабушки? — удивился Гуров.
— С правления позвонил, — объяснил дед. — А вдогонку еще и телеграмму на всякий случай отбил — Идка-то адрес свой и номер телефона мне давно на всякий случай оставила.
— Ничего случайно не сохранилось? — вскинулся Лев.
— Ну ты сказал! — рассмеялся дед. — Столько лет прошло! Да и зачем это тебе, если ее там больше нет.
— А вы откуда знаете? — насторожился Гуров.
— Перед тем как в Демидовск возвращаться, Идка со всеми нами попрощалась. Прощенья у всех попросила, если обидела кого нечаянно, просила лихом не поминать. Объяснила, что после смерти бабушки ее здесь больше ничего не держит, и она теперь может уехать. А уж куда — только бог знает! — развел руками дед.
— Она и из вещей почти ничего и не взяла, — добавила соседка. — Все нам оставила, чтобы разобрали, кому что надо, или на память о Матрене взяли, а дом Панкратовым отдала. Они тоже из беженцев. У них как раз младший сын жениться собирался, а они и так голова на голове жили. Да не просто так отдала, а с условием, чтобы они за могилами ее деда и бабушки следили.
— Они следят! Точно говорю! — заверил Гурова дед. — По весне, на родительскую, обязательно туда идут и прибираются. И осенью тоже.
— Ну, мы одежду-то между собой распределили — хорошие вещи были, добротные, чего ж им пропадать? — сказала одна из старушек. — Да и из утвари тоже многое разобрали.
— Про сына она ничего не говорила? — спросил Лев.
— Как же! Сказала, что вырос он уже, совсем большой стал, но вот фотографии не показывала, а мы ведь просили. Может, не было у нее с собой? Не на праздник же собиралась, на похороны!
За этим разговором собравшиеся незаметно для себя выпили весь самовар, причем чай был необыкновенно вкусный, заваренный с какими-то травами. Да и варенью из черной смородины тоже дань отдали. Поняв, что ничего нового или полезного он больше не услышит, Гуров пошел за занавеску переодеваться, хотя не все еще до конца высохло, но времени терять было нельзя. Одновременно он думал, как же ему отблагодарить этих замечательных людей, простых, добрых, с открытой душой, которых в наших больших, шумных, суетливых городах уже не встретишь. Выйдя к ним, он смущенно сказал:
— Хорошие мои! Вы мне очень помогли! Причем не только своим рассказом, но и тем, что согрели, чаем напоили, в сухое переодели и от простуды спасли. Я вас хочу отблагодарить. Пожалуйста, не обижайте меня отказом. Здесь вот деньги, купите себе что-нибудь вкусное и съешьте или выпейте за мое здоровье. — Он аккуратно положил на угол стола десять тысяч рублей. — Консервы какие-нибудь, конфеты, шоколад. Ну, вы сами придумаете. Да хоть тот же сахар на варенье. А если чего в продаже не будет, так вы закажите, и вам привезут, сейчас с этим просто.
— Это ты куда же столько? — обалдело спросил дед, увидев две купюры по пять тысяч рублей. — Одну штуку забери, — решительно сказал он. — Лишняя она.
— Отец! Не обижай! — попросил его Гуров. — К тому же ты еще обещал нам дорогу в Демидовск показать, а без твоей помощи мы бы точно где-нибудь застряли.
Дед подумал, насупив брови, а все остальные выжидающе смотрели на него.
— Черт с тобой! — наконец согласился он, забирая деньги, и сказал остальным: — Думайте, что нам на них купить надо, список составьте. А я пока пойду гостя нашего до машины провожу.
Тепло попрощавшись со всеми, Лев со стариком вышли из дома. Ливень все не унимался, но в этот раз Гуров был в одолженном у кого-то дождевике, так что промокнуть снова он не рисковал, а вот частично высохшие туфли были испорчены окончательно, но это дело поправимое — новые купить несложно. Виктор, сидя в машине, только тоскливо посмотрел на приближающегося к ней Гурова и покачал головой, кивком показывая на разлившееся вокруг автомобиля море воды. Лев знаком показал ему, чтобы он немного опустил стекло, и дед стал очень подробно инструктировать Виктора, как и куда ему надо ехать. Еще раз попрощавшись со стариком, Лев сел в машину, и они поехали. Гуров попросил водителя включить печку, чтобы досохнуть окончательно, а вот туфли просто снял — сидеть в мокрых было очень неприятно, да и опасно — только простуды ему и не хватало.
Виктор уверенно вел машину, а Гуров сидел и думал об Иде. Ему ли не знать, сколько судеб сломало то непонятное, смутное время конца восьмидесятых — начала девяностых, когда привычный уклад жизни рухнул, и как жить дальше, никто не знал. Те немалые деньги, импортные продукты и вещи, которые привозила в деревню Ида, могли, конечно, иметь самое естественное происхождение — например, она работала в торговле. Но вот мужики, которых жители деревни считали бандитами? Хотя это тоже под большим вопросом — не такие уж они специалисты в этих делах, тем более что те двое, которые временно квартировали у Матрены, оказались нормальными парнями. Конечно, можно предположить, что она была любовницей какого-нибудь криминального авторитета. Жениха своего, конечно, она без памяти любила, в этом никто не сомневается, но, когда встал вопрос о благополучии их сына, пошла на все, чтобы обеспечить его всем самым лучшим. Допустимый вариант.
