— Лев Иванович, я помню, что я — ваш должник, и помог бы даже в первом случае, — спокойно ответил Попов. — А вы меня извините за внешний вид, но, как я понял, дело срочное, вот и не стал тратить время на переодевание. Прошу в мой кабинет, а то, если эти черти проснутся, поговорить не дадут.
Хозяин пошел первым, показывая дорогу, и оказалось, что кабинет находился на первом этаже. Они сели в кресла по обе стороны журнального столика, и Попов сказал:
— Слушаю вас.
— Ответьте мне сначала, ваше руководство устраивает положение дел в Демидовске? — спросил Лев.
— Серьезных претензий к администрации области и города у нас нет, хотя не все там так гладко, как хотелось бы, но где лучше? Правда, было несколько обращений непосредственно к президенту по довольно важным вопросам…
— Но разбирательство вы поручили местной администрации, и счастье великое, если заявители остались в живых, — не дав ему закончить, насмешливо произнес Лев. — Вы все видите белую верхушку айсберга, а под водой такая грязь, что представить трудно.
— Тогда расскажите мне, как там обстоят дела на самом деле, — попросил Попов.
И Гуров начал рассказывать, стараясь быть кратким, но не упустить ничего существенного. Но заботился он при этом не столько о том, чтобы у хозяина дома еще осталось время выспаться, сколько о том, чтобы успеть хоть немного отдохнуть самому. Услышав о том, что Левашова пытали, но ничего не добились, Попов горестно покачал головой, вздохнул и заметил:
— Я понимаю его, как никто.
Когда Лев закончил, он заговорил очень серьезным тоном:
— То, что я услышал, весьма настораживает. Значит, власть в области принадлежит бывшим бандитам. С тем, что многие из подобных им теперь превратились в солидных бизнесменов, приходится мириться, но вот что они всю область захватили, недопустимо — там же сплошная оборонка, рудники, добыча драгоценных камней. Я, конечно, завтра же доложу обо всем руководству, но, простите, Лев Иванович, это только слова.
— Алексей Юрьевич! Доказательства есть, но они спрятаны в Демидовске, — объяснил Гуров. — И взять их с собой у нас не было никакой возможности — мы и так еле ноги унесли, я даже свои вещи в гостинице оставил.
— Полковник-важняк из Москвы вынужден бежать из российского города, как скрывающийся преступник?! — возмутился Попов. — Болотин отдает приказы заместителю министра внутренних дел, кому какое дело расследовать! Это уже ни в какие ворота не лезет! Да еще и Крайнов ведет себя совершенно непонятно! — И решительно заявил: — Я займусь этими вопросами.
Он собрался встать из кресла, но Лев остановил его:
— Это еще не все. Левашов, который может дать развернутые пояснения к вещественным доказательствам, сейчас находится в Москве. Но он в нашем ведомственном госпитале, в реанимации — у него в самолете случился инфаркт, причем не первый.
— Вы опасаетесь за его жизнь?
— Да! — кивнул Лев. — Мы не знаем, что представляет собой эта третья сила, но то, что для нее нет невозможного, очевидно.
— Хорошо! Этим я тоже займусь! Причем завтра утром в первую очередь, — пообещал Алексей Юрьевич. — Если состояние Левашова позволяет, его перевезут в Кремлевку, где за ним будет легче присматривать. Если же врачи запретят его трогать, мы обеспечим его охраной в вашем госпитале. А чем собираетесь заняться вы? Я имею в виду не вас лично, а вашу отчаянную компанию.
— Будем искать дальше, — пожал плечами Гуров.
— Может быть, дело стоит вернуть вам?
— Не надо! — подумав, отказался Лев. — С этим всегда успеется. А так у нас развязаны руки, и мы никому не подотчетны. Кроме того, у меня есть весьма обоснованные опасения, что нас ждут такие открытия, о которых до поры до времени лучше промолчать.
— Поступайте так, как считаете нужным, и держите меня в курсе дела. Если потребуется какая-то помощь, обращайтесь без промедления — только бандитского государства в государстве нам не хватало! Да еще в таком стратегически важном регионе! — возмущенно проговорил Попов.
Немного успокоенный Гуров ехал домой и, бесконечно вымотавшийся за все предыдущие дни, незаметно для себя заснул прямо в машине. Проснулся он от того, что Фомич тряс его за плечо, ехидно при этом спрашивая:
— Лева! Может, тебе здесь постелить?
— Да ну тебя к черту! — буркнул Гуров, вылезая из машины.
Когда он поднялся в квартиру, Мария, естественно, уже спала, точнее, очень талантливо притворялась, что спит — актриса же! Он лег рядом с ней, и она, якобы во сне, повернулась к нему. Но, если она хорошо изучила мужа за годы их совместной жизни, то он изучил ее еще лучше, поэтому только хмыкнул:
— Чужими духами не пахну! — повернулся на бок и вырубился.
У Гурова было свойство, которое он, в зависимости от обстоятельств, то проклинал, то благодарил: во сколько бы ни уснул, он обязательно просыпался в шесть часов утра. Если была возможность, мог потом еще подремать, но в шесть часов обязательно открывал глаза.
Проснувшись в пятницу, Лев понял, что, конечно же, не выспался. С одной стороны, ехать было недалеко, да и разговор, как он надеялся, много времени не должен занять, так что была возможность еще немного поспать, с другой — мало ли какие привнесенные обстоятельства появятся? Чувствуя себя совершенно разбитым, он встал с кровати и, чтобы прийти в рабочее состояние, принялся истязать себя зарядкой. Выглянувшая из кухни с утренним кофе Мария опять-таки обошлась без комментариев, отметив только для себя, что даже утром ее муж выглядел так, словно на нем неделю воду возили, и решила для себя обязательно поговорить с Орловым об отпуске для него — Гурову он был явно необходим, причем срочно.
Во время завтрака Лев думал, как ему ехать в Люберцы: можно было на своей машине, а можно было на общественном транспорте. И он решил, что второе предпочтительнее: во-первых, у него не было ни малейшего желания тратить сейчас время на то, чтобы обследовать машину на предмет заложенной мины, а это совсем не исключенный вариант, а, во-вторых, не будучи привязанным к автомобилю, ему легче в случае чего отрываться от слежки. Он не был уверен, что за ними обязательно будут следить, но, как показали последние события, противник им попался серьезный, так что любая предосторожность окажется нелишней.
Добираясь до Люберец, Лев проверялся со всем тщанием, потому что ни в коем случае нельзя было привести «хвост» к жене Сергея и подвергать ее жизнь опасности. Конечно, она могла уже давно быть замужем за другим человеком, но это ничего не меняло. Повод для визита к ней у него был самый уважительный — он собирался сообщить ей о состоянии мужа и передать завещание, но вот поверит ли противник, что этот повод — единственный? А может, никто и спрашивать не будет? Ни его, ни ее, а решат вопрос кардинально?
По указанному в записке Левашова адресу дверь ему никто не открыл, что было неудивительно — день-то рабочий. Пришлось обращаться к соседям. Удостоверение Гуров и не думал показывать — не стоило людей на разные мысли наводить, но обошлось и без этого, потому что говорливые старушки у подъезда — бесценный и неисчерпаемый кладезь информации. Лев объяснил им, что он в Москве в командировке, вот родственники Ирины Викторовны, обеспокоенные тем, что от нее давно нет никаких вестей, и попросили его заехать к ней, чтобы узнать, все ли у нее в порядке. И старушки охотно рассказали ему, что Ирочка живет одна, потому что дочка ее, Мариночка, давно замужем, живет отдельно, и двое детишек у нее. Вот Ирочке, хоть она и на пенсии, и приходится работать, чтобы дочке и внукам помогать. А врач она очень хороший и человек душевный, всегда по-соседски зайдет, чтобы послушать, давление померить или укол сделать. А сейчас она на работе в поликлинике, как раз прием у нее, так что лучше Гурову поспешить, пока он не закончился, а то потом она пойдет по вызовам и придется ему ее до вечера ждать. Узнав, где находится поликлиника, Лев поспешил туда и успел застать Мирошину на работе.
