– Даниэле Бруно, – сказала она наконец. – Полузащитник в городской команде.
– Что мы о нем знаем?
– Пока ничего, – и когда Сальваторе резко поднял голову, Оттавия поспешно продолжила: – Но Джорджио над этим работает. Он как раз сейчас собирает информацию, чтобы…
На лице у нее появилось удивление, когда Сальваторе вдруг запер дверь маленькой кухоньки. Она еще больше удивилась, когда он быстро заговорил с ней приглушенным голосом:
– Послушай меня, Оттавия, ты и Джорджио… Вы должны сообщать всю информацию только мне. Ясно?
– Да, но…
– Это все, что вам надо знать. Когда она у вас появляется, вы передаете ее лично мне.
Сальваторе хорошо понимал, что произойдет, если эту информацию получит Никодемо Трилья. Все уже было предсказано звездами, и он видел это предсказание на физиономии Фануччи. Большой план, как он его понимал, был посвящен тому, чтобы шеф мог спасти свое лицо. На данном отрезке времени у него был только один вариант решения, потому что ничего из того, что произошло с Хадией, не указывало на его главного подозреваемого в похищении ребенка. Поэтому Пьеро мог спасти лицо, только скрывая любую поступавшую информацию и затягивая время до того момента, когда таблоиды – когда пройдет восторг от того, что девочка встретилась со своими родителями, – переключатся на другие темы. Тогда Карло потихоньку выпустят, и жизнь всех участников, особенно жизнь Пьеро, потечет своим чередом.
Оттавия Шварц улыбнулась и спросила, должна ли она предоставить свои заметки в виде отчета. Не надо, ответил ей Ло Бьянко. Просто передай их мне в том виде, в котором они есть, и давай забудем об этом разговоре.
Лукка, Тоскана
Линли вновь встретился с Таймуллой Ажаром только за завтраком. Пакистанец находился в фаттории ди Санта Зита с того момента, как Хадия приехала туда после обследования в больнице. У Томаса, как офицера связи, не было необходимости сопровождать их. Однако он не мог заставить себя не думать о последствиях освобождения Хадии и, самое главное, об обвинениях Муры. С одной стороны, он закончил свою работу. С другой у него оставались вопросы, и было логичным задать их Ажару, когда они вместе накладывали себе хлопья у буфета синьоры Валлера.
– Надеюсь, все в порядке? – начал Томас.
– Я никогда не смогу достойно отблагодарить вас, инспектор Линли, – сказал Ажар. – Я знаю, что ваш приезд сюда – это и результат усилий Барбары. Перед ней я тоже в неоплатном долгу. С Хадией все в порядке, чувствует она себя нормально, чего не скажешь об Анжелине.
– Будем надеяться, что теперь ей станет лучше.
Ажар прошел к своему столику и вежливо пригласил Линли присоединиться к нему. Он налил им обоим кофе из фаянсового кофейника.
– Хадия рассказала нам о поздравительной открытке, – сказал Линли после того, как уселся. – Открытку передал ей этот тип Скуали, прежде чем она ушла с ним. Хадия сказала, что в открытке была записка от вас, в которой говорилось, что вы ждете ее.
– Мне она тоже об этом рассказала, – сказал Ажар. – Но я о такой открытке ничего не знаю, инспектор Линли. Если она действительно где-то существует…
– Я полагаю, что да, – Линли рассказал пакистанцу о фотографиях, сделанных туристами, о фото, на котором открытка со смайликом видна в руке Скуали, и о фото Хадии, на котором она держала что-то очень похожее на ту же самую открытку.
– А вы сами видели эту открытку, инспектор? – спросил Ажар. – Среди вещей Хадии, когда нашли ее?
Нет, Томас ее не видел. Если она и была, то сейчас должна находиться в руках carabinieri, которые первые появились в монастыре и увезли Доменику Медичи. Эти полицейские должны были все там обыскать в поисках вещей находившегося там ребенка.
– Кто еще знал об исчезновении Хадии? – спросил инспектор. – Я говорю о ее исчезновении из Лондона в прошлом ноябре. Кто еще, кроме Барбары и меня?
Ажар назвал имена людей, которым он рассказал об этом: коллеги по работе в Колледже Университета Лондона, друзья в области микробиологии, родители Анжелины и ее сестра Батшеба, а потом, позже, когда появились Анжелина и Лоренцо Мура, и его собственная семья. Тогда Анжелина утверждала, что это он украл Хадию с рынка в Лукке.
– Ну, а Дуэйн Доути? Он же тоже с самого начала знал об исчезновении Хадии, правда? – Линли внимательно наблюдал за лицом Ажара, когда назвал имя лондонского сыщика. – Микеланджело Ди Массимо, частный детектив из Пизы, рассказал нам, что Доути нанял его, чтобы найти Хадию.
– Мистер Доути?.. – сказал Ажар. – Да, я нанял этого человека, чтобы тот нашел Хадию сразу же после того, как она пропала. Он тогда сообщил мне, что нет никаких зацепок, что Анжелина не оставила никакого следа, ведущего из Лондона в… не знаю куда. А сейчас вы говорите, что… Что? Что он обнаружил, что Анжелина уехала в Пизу? И что он знал об этом уже зимой? Когда говорил мне, что никаких следов он не нашел?
– Когда он сказал вам, что не нашел никаких следов, что вы сделали?
– А что я мог сделать? В метрике Хадии в графе «отец» стоит прочерк, – ответил Ажар. – Не делалось никаких тестов ДНК. Анжелина могла сказать, что отцом ребенка является любой встречный мужчина. И, кстати, без решения суда она и сейчас может это утверждать, потому что нет результатов этих чертовых тестов. Как видите, у меня не было никаких юридических прав. Только те права, которые Анжелина сама решила мне дать. И эти же права она у меня забрала, увезя Хадию.
– Если все это так, – спокойно сказал Линли, очищая банан над тарелкой, – то похищение Хадии, после того, как ее нашли в первый раз, было для вас единственным выходом.
Ажар твердо посмотрел на него. Его лицо не выражало ни протеста, ни возмущения.
– Ну, а если бы я это сделал и потом привез Хадию в Лондон? Как вы считаете, что я выиграл бы от этого, инспектор Линли? – Он не стал ждать ответа и продолжил: – Позвольте, я скажу вам, что это дало бы мне: вечную ненависть Анжелины. Поверьте, я не стал поступать так по-дурацки, несмотря на то, как сильно я хотел – да и сейчас хочу, – чтобы моя дочь была всегда со мной.
– И, однако, кто-то все-таки увел ее с рыночной площади, Ажар. Кто-то, кто обещал ей, что приведет ее к вам. Кто-то, кто написал ту открытку. Кто-то, кто назвал ее Khushi. Человек, который совершил все это, оставил после себя следы, которые привели нас к Микеланджело Ди Массимо. А тот дал нам имя Дуэйна Доути в Лондоне.
– Мистер Доути сказал мне, что никаких следов нет, – повторил Ажар. – То, что это неправда… То, что все это время он знал, что это неправда…
Его руки слегка дрожали, когда он наливал себе и Томасу еще кофе. Это было первым признаком того, что в душе у него что-то все-таки происходило.
– Если это… Раньше я хотел разобраться с похитителем. Но из-за того, что он сделал, или намеревался сделать, или попытался сделать, мы с Анжелиной наконец смогли найти консенсус. Этот кошмарный страх, что мы можем потерять Хадию… В конце концов, из этого получилось что-то положительное.
