Белгравия, Лондон
Первый раз в жизни Барбара Хейверс проклинала себя за то, что не владеет иностранными языками. Хотя в ее жизни и были моменты, когда она хотела выучить иностранный язык – это было связано с желанием понять, что повар в местном индийском ресторане кричит о бараньем rogan josh
[328]
, вываливая его в контейнер для еды на вынос, – в остальных случаях иностранные языки ей просто не были нужны. У нее был паспорт, но Барбара никогда не ездила туда, где не говорили на английском языке. В действительности она им еще вообще ни разу не пользовалась. Он был нужен ей на тот случай, если вдруг какой-нибудь принц предложит ей провести романтический уик-энд на Средиземноморье.
И вот сейчас, слушая, как Линли говорит с инспектором Ло Бьянко, Хейверс пыталась понять хоть что-нибудь. Она внимательно прислушивалась к словам, которые казались знакомыми, и пыталась что-то прочитать по лицу Томаса. Из его слов Хейверс поняла только имена: Ажар, Лоренцо Мура, Санта Зита – черт знает, что это такое, – и Фануччи. Ей показалось, что она также услышала имя Микеланджело Ди Массимо и слова информация, больница и фабрика, непонятно по какой причине. Все, что Барбара могла узнать, это то, что можно было прочитать на лице Линли, которое, с течением беседы, становилось все мрачнее и мрачнее. Наконец он сказал: «Chiaro, Salvatore. Grazie mille. Ciao», – что означало конец беседы. К этому моменту Барбара совершенно измучилась, поэтому поспешно спросила:
– Что? Ну что?
– Похоже на E. coli
[329]
.
«Пищевое отравление?» – подумала она. Пищевое?
– Каким образом, черт возьми, она умудрилась умереть от пищевого отравления в наше время? – спросила Барбара. – Как вообще кто-то может умереть от пищевого отравления в наши дни?
– Очевидно, это был крайне вирулентный штамм, а доктора не смогли вовремя определить, что это было, потому что Анжелина уже болела до этого. Но то недомогание было связано с ее беременностью. Именно поэтому они и решили, что столкнулись с серьезным случаем утреннего токсикоза. Решив это, они сделали другие анализы, но результат во всех случаях был отрицательный.
– А какие анализы?
– На рак, колит, другие заболевания. Толстая кишка и мочевой пузырь. Ничего не удалось найти, и они решили, что это какой-то микроб, как это иногда случается. Для профилактики ей прописали курс антибиотиков. И они-то ее и убили.
– Антибиотики убили ее? Но вы же сказали E. coli…
– И то и другое. Очевидно, что в комбинации с E. coli – по крайней мере, с этим штаммом, как я понял из того, что мне сказал Сальваторе, – антибиотики начинают производить токсин. Он называется шига. Этот токсин убивает почки. К моменту, когда доктора поняли по симптомам, что у Анжелины отказывают почки, было слишком поздно.
– Черт возьми…
Медленно впитывая все сказанное, Барбара вдруг почувствовала, что постепенно расслабляется впервые за двенадцать часов, а ее мозг не перестает повторять: спасибо тебе, Господи, спасибо тебе, Господи, спасибо тебе, Господи. Пищевое отравление, повлекшее за собой смерть, будучи само по себе несчастьем, не означало… Она даже боялась подумать, что.
– В таком случае все закончилось, – сказала сержант.
Внимательно посмотрев на нее, Линли наконец произнес:
– К сожалению, нет.
– Почему?
– Никто больше не болен.
– Ну, так это же хорошо, нет? Они избежали…
– Никто, Барбара. Никто и нигде. Ни на фаттории ди Санта Зита – это там, где Мура владеет землей, – ни в окружающих деревнях, ни в Лукке. Как я уже сказал, никто и нигде. Ни в Тоскане, ни в остальной Италии. Это одна из причин, почему врачи сразу не смогли определить, с чем столкнулись.
– И что все это значит?
– Когда мы говорим об E. coli, то обычно имеем в виду вспышку. Вы понимаете, к чему я клоню?
– Я понимаю, что это был единичный, изолированный случай. Но, как я уже сказала, это же хорошо. Это значит… – И тут Барбара действительно поняла, что все это значит. Увидела всю картину так же четко, как Линли, стоящего перед ней. Ее рот мгновенно высох. – Но они же должны искать этот источник везде? Они должны это сделать, чтобы исключить заражение других. Они будут изучать все, что могла есть Анжелина и… А на этой фаттории есть животные?
– Да, коровы и ослы.
– А от них E. coli не могла прийти? Я имею в виду, животные не передают эту заразу? Может быть… ну, вы понимаете…
– По-видимому, домашний скот является резервуаром с этими бактериями, и они живут в их организме. Да. Но мне с трудом верится, что на фаттории ди Санта Зита найдут следы E. coli, Барбара. Сальваторе тоже в это не верит.
– Почему?
– Потому что никто из тех, кто там ел, не заболел. Ни Лоренцо, ни Хадия, ни Ажар, который питался там в первые дни после возвращения Хадии.
– А может быть, она… Ну, у нее есть какой-то инкубационный период, или как там…
– Я плохо разбираюсь в деталях, но к этому времени там обязательно кто-нибудь заболел бы.
– Хорошо. Давайте представим, что она пошла на прогулку. Что она слишком близко подошла к корове. Или давайте представим… Она ведь могла подхватить это где-то еще. В городе. На рынке. У друзей. Подобрав что-то на дороге… – Но даже сама Барбара слышала в своем голосе отчаяние, и Линли его тоже наверняка заметил.
– Мы опять возвращаемся к тому, что никто больше не заболел. Мы опять возвращаемся к самому штамму, Барбара.
– А что с этим штаммом?
– По словам Сальваторе, – кивок в сторону мобильного, лежащего на столе, – они никогда не видели ничего подобного. Это связано с его вирулентностью. Штамм с такой вирулентностью может уничтожить население целого города, прежде чем будет определен его источник. Но в этом случае население заболевает в течение нескольких дней. Тогда в дело вступают органы здравоохранения и начинают отслеживать все обращения к докторам и все случаи смерти с аналогичными симптомами… Но здесь, как я уже сказал, никто не заболел. Ни до, ни после Анжелины.
– И все равно я не понимаю, откуда эта штука. Я не понимаю, почему Ажара задержали, если только он…
И опять этот твердый взгляд в ее сторону. Барбара поняла его беспощадность, но она поняла и еще кое-что, и больше всего на свете ей не хотелось этого понимать. Однако она беззаботно сказала:
– А-а-а, тогда понятно. Они держат Ажара в Лукке, потому что не хотят, чтобы он кого-нибудь заразил. Если она у него есть, – ну там, спящая или еще как, – и он привезет ее в Лондон… то есть он может стать современной Тифозной Мэри
[330]
, правда?
