Линли понял, что Изабелла не остановится. Она получит свое тем или иным способом.
– Изабелла, я просто не знаю… Спасибо тебе большое. Хотел бы сказать, что ты об этом не пожалеешь, но это будет, видит бог, неправдой.
Ардери очень долго рассматривала его лицо. На какую-то минуту Томас опять увидел ту женщину, чьим телом долго наслаждался в постели. А потом эта женщина исчезла, и, как он понял, уже навсегда. Ее следующие слова, произнесенные спокойным голосом, подтвердили его догадку:
– Теперь я командир, Томми. Или мадам. Или суперинтендант. Но никак не Изабелла. Думаю, что нам обоим это понятно.
Май, 20-е
Чолк-Фарм, Лондон
Барбара не ответила ни на один звонок Линли. Что бы ни ожидало ее в будущем, она не хотела этого знать. Поэтому, вернувшись, сержант забралась в свое бунгало и вывалила содержимое дорожной сумки на пол. Посмотрев на кучу грязных вещей, решила, что ей срочно надо в прачечную. Туда она и отправилась. Расположилась в этом помещении с температурой, как в сауне, и со стойким запахом стирального порошка, стирала, сушила и гладила. А когда дольше тянуть время было невозможно, вернулась домой.
Одиночество постепенно проникало ей в душу. Барбара всегда была одинока, но боролась с этим с помощью своей работы и обязательных посещений матери в ее клинике, где та постепенно угасала, а также с помощью неожиданных, но всегда приятных контактов с соседями. Хейверс не хотела сейчас думать об этих соседях, но, когда она прошла мимо их квартиры с закрытыми и плотно зашторенными окнами, ни о чем другом думать она уже не могла.
Прощание в аэропорту Пизы не было тяжелым. Тяжелые прощания больше годятся для фильмов. Все прошло в спешке, в которой Ажар приобрел билеты, как выяснилось, до Цюриха. Оттуда он начнет попытки вылететь вместе с Хадией в Пакистан. Рейс должен был скоро отправиться, и Барбара боялась, что в нынешнее время всеобщей истерии по поводу международного терроризма ему, как темнокожему мусульманину, покупающему билет только в один конец, его просто не продадут. Однако присутствие его очаровательной дочери, сгорающей от нетерпения провести каникулы в Швейцарии вместе с папой, исключило какие-либо вопросы. Их с Хадией документы были в порядке, а это, по-видимому, было единственным требованием авиакомпании. Барбара в это время купила себе обратный билет в Лондон. Очень быстро – слишком быстро, по мнению Барбары, – они оказались за линией паспортного контроля, готовые к отлету.
– Ну, вот, пожалуй, и все, – сказала Барбара, обняла Хадию одной рукой, прижала к себе и произнесла самым беззаботным тоном, на который была способна: – Детка, привези мне кило швейцарского шоколада. А что еще там есть из сувениров? Наверное, швейцарские складные ножи?
– Часы, – воскликнула Хадия. – Часы тебе тоже привезти?
– Но только самые дорогие.
Потом Хейверс посмотрела на Ажара. Говорить было нечего, особенно в присутствии маленькой девочки. Поэтому она сказала ему с улыбкой, больше похожей на гримасу ужаса:
– Вот это было приключение, а?
– Благодарю вас, Барбара, – ответил Таймулла. – За прошлое и за будущее.
Она не могла говорить из-за спазма в горле и вместо этого отдала ему шутливый салют. Потом смогла выговорить:
– Что ж, до скорого, приятель.
И все было кончено.
У нее был ключ от их квартиры. Вернувшись из прачечной, когда делать было уже абсолютно нечего, Барбара вышла из своего бунгало, пересекла лужайку, подошла к большому дому и вошла внутрь. Без Таймуллы и Хадии она казалось пустой, но в ней еще слышалось эхо их голосов. Хейверс прошлась по комнатам и зашла в спальню Ажара и Анжелины. Естественно, что ее вещей давно уже не было, а его еще оставались. В платяном шкафу все было аккуратно развешено на вешалках: брюки, сорочки, пиджаки, свитера. На полу ровным рядом стояли туфли. На полках лежали зимние шарфы и перчатки. С внутренней стороны двери висели галстуки. Барбара провела рукой по пиджакам и прислонилась к ним лицом. Они все еще хранили его запах.
Около часа она провела в комнате, которую так тщательно отделывала Анжелина. Касалась мебели, книг в шкафу, рассматривала фотографии на стенах. Наконец уселась и погрузилась в ничегонеделание. И к ней пришло осознание, что все прошло.
Когда Барбара ложилась в постель, на ее мобильном накопилось восемь неотвеченных звонков Линли. Еще два были на стационарном домашнем телефоне. Каждый раз, когда в трубке раздавался его хорошо поставленный баритон, Барбара немедленно стирала послание. Очень скоро она услышит ту музыку, которую, как она себя уверяла, сможет спокойно перенести. Но не сейчас.
Спала она лучше, чем ожидала. Утром приготовилась к работе с большей тщательностью, чем обычно. Умудрилась так подобрать вещи, что модельер из благотворительного фонда смог бы даже назвать их вариантом… какого-то ансамбля. По крайней мере, Барбара отказалась от штанов из эластика, остановив свой выбор на брюках на «молнии», с нормальными лямками для ремня. Она также отказалась от футболок с надписями. Ее пальцы на секунду замерли над «Это мой клон. А сама я в другом месте, где мне гораздо лучше», но решила, что – хотя это и было абсолютной правдой, – на работу этого надевать не стоило.
Когда откладывать выход уже не имело смысла, Хейверс отправилась по прекрасному майскому утру в сторону Виктория-стрит. Проходя под цветущими декоративными вишнями, она решила воспользоваться подземкой и направилась к Чолк-Фарм-роуд. Это позволило ей остановиться у местного газетного киоска. Она должна была заранее узнать самое худшее, чтобы приготовиться к реакции ее командиров на это.
Внутри киоска, как всегда, было мало воздуха, а температура приближалась к тропической. Помещение было не шире коридора, на одной стене которого расположились журналы, газеты и таблоиды, а на другой – всякие сладости и пакетики с едой. Однако того, что хотела Барбара, сегодня на прилавке не было. Ей пришлось протиснуться мимо трех девочек в школьной форме, которые на полном серьезе обсуждали питательные преимущества сухариков над чипсами, и женщины с ребенком, пытавшимся выбраться из коляски. У прилавка Хейверс спросила мистера Мудали, не осталось ли у него экземпляра вчерашнего номера «Сорс». Он ответил утвердительно и достал перевязанную пачку изданий, которые не были проданы вчера. Надо просто найти в ней «Сорс», объяснил он. Ей повезло, так как со вчерашнего дня остался всего один экземпляр. Мистер Мудали даже не хотел брать деньги за вчерашнюю газету, но Барбара всунула их ему в руку. Перед тем как выйти, она купила пачку сигарет и жевательную резинку.
Сержант не открыла «Сорс» до тех пор, пока не оказалась на Северной линии, где, совершенно неожиданно, ей удалось сесть между пассажирами, направляющимися в центр Лондона. На секунду у нее появилась надежда, что Митч не выполнил свою угрозу, но взгляд на заголовок «Отец спланировал похищение собственного ребенка» все ей рассказал.
Барбара почувствовала тяжесть на сердце. Не читая, сложила газету. Затем, через две остановки, решила, что ей все-таки надо подготовиться. Множество звонков от Линли, которые она проигнорировала, говорило о том, что полиции известно все о ее участии в том, что касалось похищения Хадии. Несмотря на то что Хейверс ничего не знала о плане Ажара, она была виновата уже тогда, когда воспользовалась Митчеллом Корсико, чтобы заставить Скотланд-Ярд отправить Линли в Италию. Может быть, подумала она, ей удастся придумать какую-нибудь защиту. А для этого надо заставить себя прочитать статью.
