– Ну и… что? – произнесла она. – Все, что я здесь вижу, – это офицера полиции, пытающегося прекратить семейную ссору. А ты что видишь, Митчелл?
– Я вижу Саида, который рассказывает мне, что этот «офицер полиции» – еще одна папашина киска. Я вижу целый ряд уточняющих интервью, полученных в районе, прилегающем к Чолк-Фарм, и у всех, кто живет вблизи Итон Виллас.
– Тебе, что, так хочется выставить себя дураком? У тебя же нет никаких доказательств. А я клянусь тебе, что через минуту после выхода этих интервью у тебя на пороге будет стоять мой адвокат.
– За что? За то, что я интервьюирую несчастного мальчика, который ненавидит своего отца? Давай не будем, Барбара. Ты прекрасно знаешь правила. Факты – вещь интересная, но всю соль рассказу придают недомолвки и предположения. Главное слово – это «связь». Оно может означать все, что угодно. Читатель сам решит, что означают все эти ваши «нечаянные» встречи. Шалунишка, ты мне об этом ничего не сказала. Я и не знал, что ты знаешь этих людей, а уж то, что ты живешь с сексуально озабоченным папашкой на расстоянии поцелуя, для меня стало вообще откровением.
Барбара лихорадочно пыталась понять, что ей надо сделать в данный момент. Тянуть время – по-видимому, самая правильная тактика. Если она согласится на его требования, то он будет держать ее за горло. Поэтому ей оставалось только тянуть время.
– С кем ты хочешь интервью? – спросила она, притворяясь побежденной.
– Ты ж моя умница, – сказал Корсико.
– Я не…
– Конечно, конечно. Как хочешь, – согласился он. – Я хочу по душам поговорить с Нафизой, а уже после этого – с Ажаром.
Барбара знала, что Нафиза скорее откусит себе язык, чем встретится с каким-то репортером. Она также знала, что Митчелл Корсико – абсолютный галлюцинирующий идиот, если полагает, что Ажар согласится раскрыться перед «Сорс». Но то, что репортер, казалось, жил в мире своих оторванных от жизни иллюзий, давало Барбаре определенный шанс. Это позволяло ей выиграть, по меньшей мере, один день. Поэтому она сказала:
– Мне надо переговорить с ними. Это займет какое-то время.
– Двадцать четыре часа, – согласился он.
– Больше, Митчелл, – попыталась поспорить Барбара. – Ажар в Италии. А если ты думаешь, что Нафиза, не задумываясь, согласится излить тебе свою душу…
– Больше мне нечего предложить, – сказал Корсико. – Сутки. После этого – полиция Метрополии и сексуально озабоченный папашка. Все в твоих руках, Барб.
Чолк-Фарм, Лондон
Надо было что-то делать, но Барбара была уверена, что бесполезно даже пытаться убедить Нафизу в том, что встреча с представителем «Сорс» в ее же интересах. Говорить с кем-нибудь из представителей газетных мусорщиков, рядящихся в одежды респектабельности, было совсем не в ее интересах; кроме того, Барбара чувствовала и свою вину за то, что благодаря ее активности на самом первом этапе все они оказались в этой идиотской ловушке. Она больше не хотела брать на себя ответственность за то, что «Сорс» сделает с брошенной семьей после того, как Нафиза даст свое интервью. Единственное, что ей оставалось, это уговорить Ажара дать интервью в свою защиту и опровергнуть инсинуации о сексуально озабоченном папашке, бросившем жену и детей. Потом ей придется уговорить Корсико согласиться на этот компромисс, состоящий из одного интервью. Она думала, что такой маневр ей по силам, если ей удастся убедить Ажара в том, что под угрозой находится ее работа. Правда, ей было непонятно, как она сможет жить после всего этого.
Барбара не общалась с Ажаром с того самого момента, как Дуэйн Доути сообщил ей, что аккуратно передал Таймулле в январе всю информацию, которую ему и его помощнице удалось собрать о местонахождении Анжелины Упман. Если это было правдой, то тогда ставилось под сомнение все, что пакистанский профессор говорил или делал после этого момента. И если все, что он говорил и делал после января, было вариациями на тему лжи, Барбара не знала, что ей с этим делать или кому ей об этом сообщить.
Казалось, что единственным способом решить эту проблему было хорошо поесть. Приехав домой, Хейверс проглотила двойную порцию трески с картошкой, сладкий пирог со взбитыми белками и запила все это бутылкой пива. Завершилась трапеза двумя чашками растворимого кофе и упаковкой чипсов «уксус с солью». После всего этого она съела неизбежное яблоко, которое должно было очистить ее сосуды, если жевать его достаточно долго и вдумчиво.
После этого откладывать звонок в Италию было уже нельзя без риска ввести себя в калорийный ступор. Барбара зажгла сигарету и набрала номер Ажара. Никогда в своей жизни она так не боялась телефонного звонка. Ей придется все рассказать ему: начиная с сексуально озабоченного папашки и кончая обвинениями частного детектива. Но она не видела другого выхода.
Барбара не была готова к тому, что Ажар ответит на ее звонок из больницы Лукки. Анжелина, сказал он, была привезена сюда по требованию Лоренцо Муры и совету инспектора Линли. Она плохо чувствовала себя вот уже два дня, и это сопровождалось массой настораживающих симптомов, хотя сама Анжелина была уверена, что это связано с утренним токсикозом, который был у нее с самого начала беременности. Однако состояние женщины ухудшилось, и Мура с Линли были уверены, что это связано с чем-то более серьезным, чем просто токсикоз.
Барбара ненавидела себя за то, что ее мысли сразу сосредоточились на том, как она может использовать эту информацию, чтобы заткнуть Митчелла Корсико. История о том, как мать пропавшего ребенка оказалась в клинике в состоянии, угрожающем ее жизни… возможно, на грани потери своего неродившегося ребенка… переутомленная и заболевшая из-за похищения своего первого ребенка… отчаянно ждущая, что итальянская полиция сделает хоть что-то, чтобы найти девочку, вместо того, чтобы сидеть и поглощать несметные количества вина… Этот рассказ был бы настоящей жемчужиной, правда? Рассказ должен был затронуть сердечные струны всех. Конечно, это зависело от того, имели ли журналист и читатели «Сорс» сердце, но в любом случае такой рассказ был лучше, чем первополосное интервью Ажара, отвечающего на заранее заготовленные вопросы Корсико и, в результате, оказывающегося еще более запачканным, чем до интервью.
– Что вы имеете в виду, говоря «не связаны непосредственно с беременностью»? – спросила Барбара, стараясь скрыть надежду в своем голосе.
– Симптомы, согласно синьору Муре, очень серьезные и настораживающие, – сказал Ажар. – Здешние врачи очень обеспокоены. Обезвоживание, тошнота, диарея…
– Похоже на грипп. Может быть, вирус? Или сверхтяжелый вариант утреннего токсикоза?
– Она очень слаба. Мне позвонил инспектор Линли. Я сразу пришел, чтобы узнать, не могу ли я чем-нибудь… Я не могу понять, зачем я пришел?
Барбара хорошо понимала, зачем Таймулла пришел в больницу. Он любит эту женщину, и всегда любил. Несмотря на все ее грехи, несмотря на то, что она отобрала у него ребенка, ради которого он жил, все равно оставалось что-то, что крепко связывало их вместе. Барбара никогда не понимала, откуда берутся такие крепкие узы между людьми, и подозревала, что уже никогда не поймет.
