– Ах, si? – сказала сестра Доменика Джустина. – Capisco, ma prima devi venire qui
[258]
.
Она протянула руку еще раз. Если Карина, как она говорит, хочет пойти домой к своему отцу, то ее надо приготовить, а приготовления не начинаются в Гротто деи Венети.
Ребенок посмотрел на протянутую руку. На ее лице было написано сомнение. Сестра Доменика Джустина мягко, ободряюще улыбнулась.
– Non avere paura
[259]
, – сказала она девочке, потому что бояться действительно было нечего.
Тогда Карина медленно поднялась на ноги. Она взяла Доменику за руку. Вместе они вышли из прохладного грота, вместе взобрались по ступенькам, ведущим из сада, и пошли по направлению к громадной, закрытой вилле.
– Ti dobbiamo preparare
[260]
, – сказала сестра Доменика Джустина маленькой девочке.
Нельзя встречаться с отцом, не приготовившись. Карина должна быть готова: чисто вымыта, причесана, должна хорошо пахнуть. Доменика объясняла это девочке, пока вела ее вперед, мимо пустой loggia, мимо крутых ступенек, которые вели на нее, за угол самого здания и в направлении колоссальных подвалов.
При подходе к ступеням, ведущим в подвалы, ноги Карины стали заплетаться. Девочка стала тянуть назад, сопротивляться. Она произносила слова, которые сестра Доменика Джустина даже не пыталась понять.
– Мойпапанездесьонневподвалетысказаламойпапапочкатысказалачтотыотведешь-менякмоемупапочкеятуданепойдунепойдутамтемнотамвоняетябоюсь!
– No, no, no. Non devi
[261]
…
Но девочка не понимала. Она изо всех сил пыталась вырваться, но с еще большей силой сестра Доменика Джустина тянула ее в подвал.
– Vieni, devi venire
[262]
, – сказала она.
Ступенька вниз, вторая ступенька вниз, третья ступенька вниз. Еще одно усилие, и Доменика наконец впихнула девочку в полумрак и влажность подвала. Но здесь девочка стала кричать. Единственным способом заставить ее замолчать было тащить ее все дальше и дальше в глубину подвальных помещений, до тех пор, пока ее не будет слышно снаружи, за стенами этого жуткого места.
Лукка, Тоскана
Сальваторе понимал, что вероятность того, что Роберто Скуали организовал похищение девочки по своей собственной инициативе, крайне мала. Хотя его прошлое и характеризовало его как активного игрока на преступной поляне, уже в течение нескольких лет он не был замешан ни в каких нарушениях закона или скандалах. Логическим выводом было то, что, хотя девочку похитил он, она оказалась в поле его зрения не случайно. Визитная карточка Микеланджело Ди Массимо в бумажнике Скуали показывала, что между Ди Массимо, Скуали и преступлением существует прочная связь, и Сальваторе намеревался выяснить, какая.
Это не заняло много времени по той простой причине, что Скуали даже не пытался заметать следы – так уверен он был в успехе предприятия. Проверка его мобильного телефона выявила многочисленные звонки, которые он делал Ди Массимо. Его банковский счет показал значительное пополнение в тот же день, когда девочка пропала с mercato. Деньги были внесены наличными. Этот взнос значительно превосходил все другие суммы, когда-либо поступавшие на счет Роберто. Сальваторе не был спорщиком, но мог поставить свою голову об заклад, что такая же сумма наличными была снята со счета Микеланджело Ди Массимо в тот же самый день. Старший инспектор запросил по Интернету соответствующую информацию. Затем он приказал доставить детектива из Пизы в questura.
Теперь уже не до вежливых визитов в офис Ди Массимо, или в парикмахерскую, или где он там еще мог находиться. Сальваторе хотел унизить Ди Массимо, а для этого questura подходила как нельзя лучше.
Перед появлением Ди Массимо Ло Бьянко позвонил инспектору Линли. Он также позвонил Пьеро Фануччи, чтобы рассказать ему все, что обнаружил до настоящего момента, и в каком направлении теперь движется расследование. Разговор с Томасом не занял много времени: если старший инспектор не будет возражать, англичанин хотел бы поприсутствовать на допросе Ди Массимо. С Фануччи разговор пошел совсем в другом ключе: у них уже есть похититель, или, по крайней мере, организатор в лице Карло Каспариа; задачей Сальваторе было – и до сих пор оставалось – установить связь между им и Роберто Скуали; если же это ему не по силам… Фануччи, что, нужно передать расследование кому-нибудь другому, или Торо придет, наконец, в себя и перестанет следовать за каждым самым невероятным следом, который попадается ему на глаза?
Призывы Господа Бога в свидетели ничего не дали Сальваторе. Поэтому он согласился – хотя был уверен, что эта попытка заранее обречена на провал, – попытаться установить связь между всеми тремя фигурантами, двое из которых не подозревали о существовании третьего.
Когда Линли пришел в questura, Сальваторе рассказал ему о своем посещении семьи Медичи на виа дель Фоссо. Он показал ему на карте, где находится монастырь, по свидетельству родителей Доменики Медичи, работавшей в нем.
В этом может быть что-то, или это может оказаться полной пустышкой, объяснил он англичанину. Но то, что Скуали погиб, направляясь в то место, где жила его кузина, намекало на ее возможную причастность к делу. Как только он вышибет из Ди Массимо подробности того, что произошло в тот день на mercato, он направится в монастырь.
Появление Ди Массимо вызвало волнение среди папарацци, собравшихся на улице перед questura на запах свежих новостей. Увидев их, пизанский детектив закрыл голову руками, что, принимая во внимание его желтые волосы, было не такой уж плохой идеей. Но закрытая голова предполагает нежелание быть сфотографированным, и это вызвало шквал щелканья затворов – на тот случай, если снимаемый окажется важной для расследования фигурой.
В questura Ди Массимо тоже привлек всеобщее внимание. Он был одет в кожу и облегающие мотоциклетные очки-консервы, такие темные, что было невозможно разглядеть его глаза. Он с ходу потребовал адвоката. Per favore при этом не было его самым частоупотребляемым выражением.
Сальваторе и инспектор Линли встретили его в комнате для допросов. Вдоль стен стояли четверо полицейских в форме, что должно было подчеркнуть важность происходящего. Для регистрации показаний были установлены магнитофон и видеокамера. Допрос начался с вежливого предложения еды и напитков и вопроса об имени адвоката Ди Массимо для того, чтобы его, или ее, могли немедленно пригласить для участия в беседе на стороне подозреваемого.
– Indizato? – повторил Ди Массимо. – Non ho fatto niente
[263]
.
