— Можно, Георгий Семенович?
Лоскутов выпятил нижнюю губу, выражая таким образом недоумение, и ответил:
— Почему бы и нет? Проходите, конечно, раз вы к сотрудникам в фотосалон пришли.
— Спасибо! — я раскланялся с директором и двинулся влево в фотостудию.
Постучав, вошел внутрь.
— Привет! — поздоровался я с сидевшим ко мне спиной в белой футболке и темных джинсах Дмитрием. Смазливый фотограф оторвал от монитора компьютера, на котором обрабатывал видео— и фотоматериалы, взгляд, оглянулся на меня, буркнул:
— Здравствуйте, — и, демонстрируя свою занятость, вновь уставился в монитор.
И чего этот парень так взъелся на меня? Может, невзлюбил за то, что я частный сыщик, может быть, из-за того, что видит во мне соперника, подбивающего клинья к его хозяйке, к которой он сам неровно дышит, а может быть, я ему просто не нравлюсь. Поучить бы его хорошим манерам, да печальный опыт беседы с патологоанатомом и двумя полицейскими у меня уже есть. Еще одного случая подполковник Стрельцов мне не простит. Ладно, сделаем вид, будто не заметили презрительного отношения, но затаим обиду, а представится случай, поквитаемся.
— Екатерина Арэтовна не говорила, когда придет сегодня на работу?
— Она мне не докладывает, когда приходит, когда уходит, — явно наслаждаясь тем, что может мне досадить, проговорил модник.
— Понятно! — миролюбиво сказал я и вздохнул, разговора по душам у нас не получится, а жаль. Но одну идею, пришедшую мне в голову и ради которой я и заглянул к Диме, все же надо осуществить. Я полез в сумку и достал из нее жесткий диск. — Так, Дима, — сказал, переходя на начальнический тон (эта публика понимает только так, когда с ней общаются подобным образом). — Хозяйка сказала, чтобы ты распечатал мне несколько фотографий. И быстрее, пожалуйста, у меня времени нет.
Парень, по-видимому считавший, что я лох, мямля и тряпка в одном флаконе, опешил. Он с изумлением посмотрел на меня, а я в том же тоне, что и начал говорить, продолжил:
— Давай, давай, шевелись, пацан! Время мое дорого. За каждый час моей работы твоя хозяйка мне приличную сумму отстегивает.
Парень будто язык проглотил, но все же протянул мне руку, в которую я вложил жесткий диск. Он подсоединил его к компьютеру и, когда открылись папки, буркнул:
— Что именно распечатывать?
Я указал на папку, в которой находились фотографии Ястребова, беседующего с каким-то кавказцем в лесу на даче.
— Какого размера? — наконец подал Дима голос, когда вывел фотографии на экран.
— Обычного, — потребовал я, нависая над парнем и глядя в компьютер.
— Все?
— Все!
Вскоре фотограф вручил мне десять распечатанных фотографий. Посмотрим, на что они сгодятся.
Я забрал у Димы фотоснимки, сунул их в сумку и, не поблагодарив фотографа и не попрощавшись с ним, повернулся и вышел за дверь фотостудии.
Оказавшись на крыльце, наконец решил позвонить Аверьяновой, до этого не хотел, боялся показаться навязчивым после того, как молодая женщина вчера с утра объявила об окончании нашего не успевшего толком начаться романа. Ну, что же мне теперь, тут до вечера торчать, дожидаясь, когда эта дамочка соизволит прийти? В конце концов, нас связывают отношения пусть не любовные, но деловые. И я, достав из кармана мобильный телефон, позвонил Аверьяновой. Подавив волнение, приготовился сухо договориться о встрече, чтобы обговорить, как я буду действовать в своем дальнейшем расследовании, которое, несмотря на предупреждения подполковника Стрельцова, бросать не собирался. Раздался один зуммер, второй, третий, четвертый, пятый… А потом бездушный голос объявил мне, что абонент не отвечает. Позвонил еще раз, и снова несколько гудков в пустоту и сухой бездушный голос: абонент не отвечает… Странно…
Чтобы не маячить на крыльце, не раздражать охранника, да и Диму, который может выйти из своей фотостудии, спустился с крыльца, прошелся до дороги, выжидая некоторое время. Возможно, у Кати мобильник лежит в сумочке и она просто его не слышит. Прогулялся минут десять и снова позвонил. Результат тот же. И тут я почувствовал смутное беспокойство, которое стало расти и шириться с каждой секундой все больше и больше. Я человек мнительный, а тут еще люди вокруг Екатерины мрут — то муж, то подруга. Неизвестно что в голову может прийти. И я запаниковал. Снова позвонил Кате, но она не брала трубку. Понятно было бы, если робот сообщал, что абонент находится вне зоны доступа, тогда можно было бы решить, что молодая женщина едет в метро или просто отключила телефон, а тут полноценные гудки, а Катя не отвечает. Богатое воображение услужливо нарисовало мне лежащую в своей квартире на полу молодую женщину с проколотой на шее кожей, с выступившей капелькой крови, а рядом с нею на столе то и дело звонит мобильный телефон, но, увы, Катя уже не в силах протянуть к нему руку, чтобы надавить на кнопку соединения. Жуткая картина предстала до того явственно, что меня передернуло. Только этого не хватало. Я уже почти успел дойти до своей машины, но тут вдруг резко развернулся и зашагал снова к Дому культуры. Поднявшись по ступенькам, вошел в фойе и с ходу попросил охранника:
— Костя, дай мне, пожалуйста, домашний адрес Кати Аверьяновой.
На нагловатой физиономии молодого мужчины отразилась нерешительность.
— Ну, я не знаю, — нетвердым голосом произнес он. — Без ведома Кати… — Он вдруг оживился: — А вы спросите у Димы, он знает.
Ясно. Охранник не хотел брать на себя ответственность. Но снова обращаться к Диме с просьбой мне не хотелось — начнет куражиться над бедным тренером, и я привел весомый аргумент, на мой взгляд, дающий мне право получить домашний адрес Аверьяновой.
— Катя на звонки не отвечает.
— Ну-у, возможно, она телефон дома забыла, потому и не отвечает, — привел контраргумент Константин, дающий ему, в свою очередь, право отказать мне в просьбе.
— Хорошо, не хочешь брать ответственность бесплатно, а за деньги? — задал я вопрос, достал из кармана тысячу, положил на ресепшен и категоричным тоном сказал:
— Больше не дам! Или ты называешь мне адрес, или я иду с этой купюрой к Диме.
Знаменитый Акопян вряд ли смог бы проделать трюк, который только что проделал Константин — тысячерублевая купюра просто исчезла со стойки, хотя охранник не вставал со своего места, не протягивал руку. Мне захотелось дать охраннику еще тысячу, чтобы он рассказал секрет своего фокуса. Но я не дал, потому что Аверьянова, если она жива, вряд ли станет платить деньги за то, чтобы удовлетворять мое любопытство, а если мертва, то тем более не заплатит. Костя полистал какую-то тетрадку, а затем выдал адрес.
— Улица Николаевская, дом 15, квартира 56. Это где-то здесь рядом, но где точно, сказать не могу.
— И на том спасибо, — я развернулся и быстро зашагал прочь.
Выведя на экран мобильного телефона карту города, я отыскал нужный дом. Он действительно находился неподалеку. Можно было пройти пешком, однако я сел в автомобиль и вскоре подогнал его к девятиэтажке с цифрой 15 на торце. Припарковав машину у трансформаторной будки, двинулся вдоль дома. Прикольные здесь жильцы живут — кто-то довольно интересно палисадники оформил. То тут, то там среди цветов торчали мухоморы, ножка которых была из пенопласта, а шляпка из старых мисок, разрисованных под мухоморы, белые грибы, подосиновики, кое-где бабочки, божьи коровки, паучки.
