Как ни глубока была его печаль, он выпрямился и обвел взглядом все вокруг, вспомнив, что этот старый дом принадлежит ему. Птичка вроде дрозда прыгала вокруг инжирного дерева. Я вселился в нее и направил ее полет в дальнее помещение, где находилась Артеменсия с детьми меда.
Что за странное зрелище предстало моим птичьим глазам!
Артеменсия, совсем старая, лежала обнаженная на ложе из овечьей шерсти. Тело ее было вскрыто во многих местах, в маленькие надрезы вставлены тростниковые трубочки. Дети наполняли ее тело медом. Все они были мальчиками, очень маленькими, с голубыми волосами и странно раздутыми головами. Руки и ноги тонкие как палочки. Они суетились, зачерпывали жидкий мед из глиняных кувшинов — оживленное движение во имя сохранения.
Артеменсия чуть шевельнулась, легко вздохнула. Младшая Хозяйка что-то шепнула ей. Дети, как видно, были недовольны ее вмешательством. Худые личики всех десяти мальчиков напоминали черепа, хотя глаза, как я заметил, ярко блестели.
Они были очень настойчивы, непрестанно обмакивали пальцы в мед и слизывали его. Сладость поддерживала их упорство, оживляла члены, заставляла мельтешить по комнате, то и дело облепляя тело старухи.
Когда Артеменсия медленно села, эти медовые убийцы отскочили и громко возмутились:
— Не закончили! Не закончили!
— Закончите позже, — сказала старуха.
Мед сочился из ранок на ее теле.
Она уже завернулась в плащ, оделась, приготовившись принять сына.
Дрозд ускакал назад. На меня никто не обратил внимания.
Ниив пришлось остаться во дворике. Нас с Тайроном проводили в маленькую, полную свежести гостевую комнату. Там стояли три узкие скамьи, сладко пахли цветы, сверкала в блюде вода, сквозь единственное окно проникал свет, освещая изображение Хозяйки Диких Тварей, выложенное на полу зеленой мозаикой.
Артеменсия понуро сидела на одной из скамей. Мы с Тайроном заняли две другие.
Женщина долго смотрела на сына, потом спросила:
— Если ты Тайрон, то знаешь, кто поймал яблоко.
— Моя сестра. Оно упало неизвестно откуда. Она сразу съела его. С тех пор мы ее не видели.
— Какая ветка обломилась?
— Третья. Она была такой тонкой, что не выдержала даже малого веса мальчика, который лежал на ней.
— Кто поймал того мальчика?
— Ты поймала мальчика. Ветка вспорола тебе щеку. Тот шрам, что я вижу у тебя под ухом.
Артеменсия вздохнула, покачала головой, не сводя взгляда с сидящего мужчины.
— Тайрон, — шепотом повторила она и, помолчав, добавила: — Почему ты так долго не возвращался?
— Выбрал неверный поворот, — грустно сказал он, опустив глаза и вздыхая. — Когда скала сомкнулась за мной, я перепугался. Но страх заставил меня изучать лабиринт. Я находил выходы в мир и входы, ведущие обратно. В конце концов я нашел дорогу домой.
— Тайрон, — снова зашептала старуха, — я хотя бы немного порадуюсь тебе, пока Хозяйка не уведет меня в холмы и леса, не сделает свободной и дикой.
Что-то очень тяжелое, очень давящее витало в воздухе, и я не сразу понял, что это — непролитые слезы. Мать и сын глядели друг на друга с любовью, хотя издалека. Губы Тайрона дрожали, лоб морщился, но он оставался тверд.
— Я успел вовремя, чтобы не дать тебе умереть. Ты можешь прогнать этих бальзамировщиков.
Артеменсия покачала головой:
— Хотела бы я, чтобы было так, Тайрон. Мне жаль, но ты опоздал на несколько минут. Но пока ты здесь, мы можем поговорить.
Она взглянула на меня, впилась глазами в мое лицо и, кажется, узнала.
— Это Мерлин, — тихо сказал Тайрон. — Он странствует, он мудр, наделен чарами, заклятиями, волшебством. Он даже в лабиринтах разбирается. По его словам.
— Я вижу тебя, но и не вижу, — сказала женщина. — Ты мертв. Но жив. Я вижу твои кости, но не плоть. У тебя хорошая улыбка. Счастлив ли мой сын?
Я остолбенел на миг. Тайрон, казалось, не догадывался, что происходит между нами. Я, конечно, понял сразу… Ну, сразу же, как увидел, что она уже мертва, но медлит в той краткой тени времени между смертью и отходом, когда дыхание еще витает в воздухе.
— Эта минута будет много значить для него, — сказал я.
Тайрон хмуро взглянул на меня. Я смотрел только на Артеменсию. Она улыбнулась. Я продолжал:
— Он верно сказал, что выбрал не тот поворот. И оказался среди друзей, новых друзей. Его жизнь столь же опасна, сколь полна. Когда он вернется домой, он будет там чужим. Но…
— И чужие могут стать своими в доме, — закончила за меня женщина, заметив, что я медлю. — И я когда-то была здесь чужой. Я знаю, что такое быть чужой, знаю, как приходится бороться, чтобы земля приняла тебя. Тайрон найдет свое место. Надеюсь, ты поможешь ему.
С мертвой женщиной приходилось быть честным.
— Я буду помогать, пока мне не придется уйти: не слишком долго. Что-то ждет меня в будущем. Мне не дано знать что…
— Тебе любопытно?
— Иногда мне смертельно страшно.
— Ты не хочешь знать.
— Не могу себе позволить. Если бы я объял будущее, Тайрон прошел бы через мою жизнь в мгновение ока.
— Я слышала о таких, как ты. Никогда не верила, что вы есть. Ты идешь по следу. Обходишь мир по кругу и сбрасываешь жизни, как кожу.
— Да. Как ты узнала меня?
— Один из вас проходил через эту землю и оставил сброшенную кожу. Очень давно, но историю помнят. Теперь сын задаст мне вопрос. И я на него отвечу. Я скажу ему то, что знаю, а он потом объяснит тебе.
— Ты хочешь, чтобы я ушел.
— Я прошу тебя уйти. Мне осталось всего несколько ударов сердца, чтобы помнить; несколько ударов сердца, чтобы передать Тайрону память, которая поддержит его. Хозяйка Диких Тварей ждет в верховьях долины, а она очень нетерпелива. Причина всего, что происходит здесь, в ней, в ее ярости. Но я все же не могу отказать ей. Хозяйка Диких Тварей думает, что она отвоевала остров. Война была тяжелой и разрушительной. Ты ее не видишь, но наверняка чувствуешь, чуешь, слышишь. То были ужасные и жестокие годы. Дедал пропал, похищен. Его захватили пираты. Тайрон здесь потому, что прислан… перенесен сюда.
— Кем?
— Тем, кто желает, чтобы истина открылась.
— Откуда же ты знаешь это?
Она рассмеялась:
— Я стою одной ногой в каждом из двух миров. А ты нет? Это краткий миг прозрения. Волшебное зрение.
Мать Тайрона была тем, что жители Греческой земли именовали эфемерой. Это переход от жизни к смерти, краткий срок, быть может, день или два до перехода из этого мира в глубокую долину, откуда расходятся пещеры Гадеса, или в святилище Посейдона, где от нее потребуют пройти испытания времени, чтобы избрать для себя следующий мир или принять выбор против воли.
