«Слишком много вопросов, – снова зазвучал голос. – Нельзя отвечать на все сразу, поэтому я попытаюсь установить очередь. Во-первых, в свое время мы, конечно, увидим друг друга. Поверь, у меня есть серьезные основания, чтобы не показываться тебе сразу… хотя ты очень нетерпелив, как, видимо, большинство из вас? – Проигнорировав свой вопрос, существо продолжало: – Это место, где я обитаю, и другие мне не известны. Возможно, я никогда не узнаю и не увижу их. Я привел тебя сюда, постепенно притягивая твой разум, каждую минуту наращивая силу своего призыва. Я сделал это потому, что увидел, как непохоже твое сознание на те, с которыми мне до сих пор приходилось иметь дело. Множество восходов и закатов луны минуло с тех времен, когда первый из двуногих появился здесь. Это случилось так давно, что даже я уже сбился со счета… Но неважно; очень немногие из твоего племени приходили сюда, но их крохотные разумы казались темными и полными страха. Я не смог достучаться до них, и я дал им мир. То, что содержалось в их мыслях, было наполнено кровью, ужасом и жестокостью – точно так же, как у диких зверей. Поэтому, как и все остальные, они ушли.»
Еще раз внимательно посмотрев на громоздящиеся со всех сторон холмики костей, священник почувствовал, как неприятный холодок бежит по его спине. Интересно, что означают эти слова: «дал им мир», «они ушли»? Куда ушли? И зачем?
Однако наблюдавшее за ним существо тут же уловило его страх, и удивленный священник понял, что никакие ментальные щиты не помогают против разума такой колоссальной силы.
«О нет, не бойся! – произнес голос с внезапной симпатией. – Ты не сумеешь мне помочь, если будешь напуган, как и твои предшественники. Я не причиню тебе вреда. Когда я почувствовал всю силу твой мысли, даже несмотря на то, что мозг твой был изуродован и подавлен, я постарался привести тебя сюда. А ведь ты был очень далеко, Двуногий, так далеко, что я едва сумел дотянуться до твоего сознания! И, чтобы заставить тебя свернуть с дороги, мне пришлось немало потрудиться. Ты знаешь, после этого я даже утомился, а такого со мной никогда не случалось.»
Наступила пауза. Было похоже, что собеседник Иеро старательно подбирает нужные слова и образы, чтобы объяснить то, что ему еще никогда не приходилось объяснять.
«Итак, я обнаружил твой мозг и выяснил, что он закрыт, заблокирован для любого контакта, и даже я не могу установить связь с большого расстояния. Но тот, кто закрыл твой мозг – а я вижу, что это сделали без твоего согласия – не учел, что на свете существую я! – Иеро показалось, что он различает некий оттенок гордости в беззвучном голосе. – Я нашел такое место, которое не закрыто барьером. Как вы говорите, щель или маленькую дырочку. И сквозь нее я послал свою собственную мысль, призывая тебя сюда. Мне пришлось потратить массу энергии, и я сильно проголодался. Даже сейчас, приняв пищу, я все еще голоден, и потому должен найти себе еще еды, прежде чем мы побеседуем снова. Ты тоже можешь отдохнуть и принять пищу. Иди туда, где ты оставил свое животное и забери все нужные тебе вещи. Потом возвращайся на это же место и отдыхай. Мы сможем поговорить с тобой чуть позже. И не бойся ничего. Ни один хищный зверь не появится у моего озера, если я не пожелаю, и никто не уйдет отсюда, пока я не разрешу.»
Все! В сознании Иеро опять наступила тишина. Он припомнил последние слова своего невидимого собеседника, и невольно вздрогнул. «Никто не уйдет отсюда, пока я не разрешу…» Неужели такова и его судьба – погибнуть здесь, на берегах безымянного озера, в пасти неведомой твари? Умереть, не закончив своего дела и не увидев Лучар?
Священник медленно осенил себя крестным знамением. Если когда-нибудь он нуждался в Божьей помощи, то, кажется, этот час настал! Но не страх близкой смерти и даже не горечь одиночества заполонили сейчас его душу. Его мучило другое: неужели он преодолел так много препятствий, прошел бесчисленное количество миль лишь затем, чтобы встретить здесь позорный и глупый конец?
Внезапно мысли его возвратились к событиям прошлого, недавнего и далекого, и почему-то это принесло ему утешение и вновь вселило надежду в сердце. Он вспомнил свою родину, оставшуюся далеко на севере, и начало своего пути, затем одну за другой перебрал все свои удачи и промахи, вспомнил о побежденных врагах и найденных друзьях – и, наконец, о той единственной женщине, которую спас от смерти и полюбил. Этого оказалось достаточно, чтобы дух его воспрянул. Ведь он пока что жив, а потому не стоит считать себя приговоренным к смерти! Настоящий воин всегда знает, когда нужно сражаться, а когда – выжидать. Сейчас надо потянуть время. Это странное существо еще не причинило ему никакого вреда – наоборот, оно предлагает ему поесть и отдохнуть. Что ж, он сделает и то, и другое.
Иеро повернулся и зашагал в обратном направлении, туда, где остался прыгун и вся его поклажа. Дождь кончился, и рассеянного солнечного света стало немного больше, но карабкаться по холмам скользких от влаги костей было по-прежнему неудобно.
Наконец он увидел в тумане знакомые контуры – похоже, что уставший от долгого ожидания попрыгунчик прилег на землю. Вот только куда подевались его длинные задние лапы? Странно… И вдруг ужасное предчувствие холодной иглой кольнуло его сердце. Иеро со всех ног ринулся к маячившему в туманной дымке силуэту, уже не замечая, чьи костяки и черепа он топчет. Добежав до сероватой кучи камней, которую он принял по ошибке за своего скакуна, священник, тяжело дыша, опустился на засыпанную костями землю. На ней, прямо у его ног, лежали седло, упряжь, копье и все остальное снаряжение. Только от Сеги не осталось ровным счетом ничего! Его добрый пушистый скакун исчез, растворился в воздухе, непонятно каким образом сняв с себя всю эту хитрую, надежно закрепленную амуницию. На ней почему-то остался тонкий слой прозрачной, лишенной запаха слизи.
Иеро выхватил из ножен меч и отчаянно махнул им в сторону безмолвного озера. Теперь он понял, что было причиной всплеска. Теперь он знает, кто мог оставить липкие следы!
«Будь ты проклят! – закричал он на единственно доступной ему ментальной частоте. – Хватит прятаться! А ну, вылезай из своей грязной лужи и попробуй справиться со мной, а не с бедным беззащитным животным! Ну, давай же, иди сюда, безмозглый моллюск! Выходи, я жду!»
Сам того не замечая, последние слова он выкрикивал уже вслух. От бессильной ярости из глаз у него брызнули слезы. Надо же, так подло убить беззащитного попрыгунчика! В том, что у Сеги не было ни малейшего шанса спаститсь от неминуемой гибели, Иеро не сомневался.
Никакого ответа. Темное озеро оставалось таким же спокойным, над его зеркальной поверхностью все также курился поблескивающий туман, и ничего не нарушало царившую у берегов тишину. Дальний край обширного водоема был скрыт висевшей в воздухе переливчатой дымкой, и единственным источником движения являлись лишь суетливо сбегавшие по кустикам мха водяные капли.
Он все еще дрожал от ярости. Ведь это была его ошибка – он слушал пустую болтовню, в то время как его единственный друг был хладнокровно убит и съеден Бог знает каким чудовищем. Но скоро его гнев сменился холодной решимостью. Ладно, что сделано, то сделано, но он еще доберется до этого хвастливого водяного червяка! Его бедный скакун доверял ему до самой смерти… и к смерти он его и привел… Теперь, когда мозг священника освободился от гипноза, он с легкостью вспомнил, сколько раз Сеги пытался предупредить его о таившейся впереди опасности. Но нет, обманутый и одураченный, он, Иеро Дистин, словно послушная марионетка, лишь погонял скакуна, желая добраться до этих проклятых холмов… И вот что из этого вышло!
