– Перестань, Кешка. Милиция вскроет конверт, если ты в определенное время не дашь о себе знать? Это полная ерунда. Конечно, ты мог написать там все, что знаешь о захоронении, но…
– А ты никогда не задавал себе вопрос, почему я вдруг приехал и начал поиск?
– Ты это объяснял. Тебя подтолкнули статьи в газетах и…
– Староверы вышли на ход, ведущий к захоронениям. Неужели ты настолько туп, извини, что не задавал себе простой вопрос: а как я могу привести группу молодежи к староверам и сделать так, чтобы им доверили работу по поиску? Такое поручается даже не всем староверам.
– Погоди, ты хочешь сказать, что у тебя есть связь с…
– Ну что ты! Просто, как только все началось, я заслал туда своего человека, вот и все. И с нетерпением ждал вести о том, что староверы выйдут на проход, пробитый сто с лишним лет назад. И они наконец-то сделали это.
– Вот это да! Выходит, ты все знал и…
– Если бы я знал все, – перебил его Штейн, – давно забрал бы драгоценности. Но к сожалению, я не в курсе, где именно находится захоронение. Знаю, что гробов семь. И икон тоже семь. К захоронению ведут семь пробитых в камне ходов. Но приведет туда только один. Староверы вышли на второй ход. Учитывая, где он находится, я склонен думать, что это и есть тот самый проход. Однако могу и ошибаться. И тем не менее мне нужно быть там. Кроме того, в одном из проходов должны быть указатели, точно такие, какие изображены на семи иконах. И я надеюсь найти эти самые указатели.
– Но ты только что сказал, что скоро уже могут выйти на захоронения.
– Очень на это надеюсь, – вздохнул Штейн.
Река Лена
– Что с тобой? – спросил Евгений Машу.
– Слышал? – Она посмотрела в сторону убиравшего сотовый Штейна.
– Что слышал? – не понял он.
– Он разговаривал с кем-то о поиске каких-то захоронений. И что там будем работать и мы. Представляешь?
– Подожди, ты, похоже, рада этому?
– Конечно. Представь, как интересно! Захоронения очень давние, и мы будем их искать. Я всегда мечтала заняться чем-то подобным.
– Иннокентий Яковлевич, – обратился парень к проходившему мимо Штейну. – Маша случайно слышала ваш разговор насчет того, что мы будем помогать кому-то искать древние захоронения. Это действительно так?
– А тебе не говорили, – строго спросил Машу Штейн, – что подслушивать нехорошо, а уж рассказывать о чужом разговоре тем более?
– Простите, – смутилась Маша. – Я не смогла сдержаться, это же так здорово!
– А вот твоя мама, напротив, очень и очень сердита. Ты, оказывается, уехала без ее разрешения. А я узнал об этом только теперь.
– Она отпустила меня, но я сказала ей, что мы едем на Урал.
– Я так и понял, – Штейн улыбнулся, – и не осуждаю. В юности я сам так поступал. Однако сейчас ситуация другая, и мне понятно беспокойство твоей мамы. Но надеюсь, ты не расскажешь ей о нашей затее.
– Не расскажу. А когда вернусь, можно будет рассказать?
– Дома, конечно, можно! – Штейн засмеялся. – И еще одна просьба. – Он посмотрел на Евгения: – Теперь это касается вас обоих. Не надо об этом болтать.
– А Марик уже два дня говорит о том, что мы будем что-то искать.
– Так и говорит? – удивился Штейн.
– Да.
– А не сообщил, откуда он это узнал?
– А почему вы сердитесь, Иннокентий Яковлевич? – спросила Маша.
– Извините. И спасибо за информацию. Но пожалуйста, молчите об этом, пусть будет сюрприз, – кивнул Штейн и удалился.
– Хорошо. – Маша повернулась к Женьке. – Я… Знаешь, мне это не нравится.
– Мне тоже. А почему ты перестала общаться с Ви…
– Давай не будем об этом! – сердито перебила его девушка.
– Хорошо, не будем. Но твоя подруга говорит…
– А мне все равно, что она говорит, – снова перебила Маша.
– Ладно. Что ты намерена делать?
– При первой возможности уеду домой, – твердо проговорила она. – Кажется, я поняла, что ничего хорошего тут не будет. А быть пособницей какого-то темного дела я не желаю.
– Ты права, – помолчав, кивнул Евгений. – Теперь я понял, что мы здорово попали. Я видел у тех, что нас встречали в аэропорту, пистолеты. И теперь ясно, что…
– Тише, – увидев Софрона, остановила его Маша.
– Как красиво! – Женька кивнул на окутанную легкой утренней дымкой сопку. – Такого в Москве не увидишь.
– Вы еще не то увидите, – усмехнулся Софрон. – А вот насчет Москвы я как-то сомневаюсь.
– Что ты бубнишь? – спросил Клыков.
– Да вот, – Софрон кивнул в сторону пары, – восхищаются природой. А еще пара деньков, и все, не будет у них природы, – хохотнул он. – И немного погодя вообще ничего не будет.
– Погоди, – остановил его Клыков, – ты о чем?
– А ты что, сегодня родился? – Софрон, посмеиваясь, посмотрел в сторону Маши и Евгения. – От староверов никто не уходит. Правда, я не знаю, как Иннокентий туда попадет, они никого к себе не пускают.
– Но говорят, к ним запросто можно попасть.
– Если будешь верить так же, как они. Да и то, прежде чем станешь старовером, пахать придется, как роботу. Но я вот о чем думаю: как Кешка туда воткнуться хочет? Неужели он из них?
– Непохоже, чтоб он во что-то верил, – пробормотал Иван.
Поселок Ихын
– Здорово! – вошел на кухню Степан.
– Привет, – ответила чистившая картошку Анна. – Новости есть?
– Да все так же. Пробивают ходы. Но похоже, там действительно был проход. Скорей бы это кончилось. – Он сел и достал сигарету. – Дай выпить.
– А этой что говорить? – спросила сестра.
– Так и скажи. – Он поставил перед собой стакан. – Мяса приготовь, – наливая водку, попросил он, – а то я скоро ноги протяну из-за этих постов.
– И ты веришь, что они староверы? У них какая-то своя вера. Единственное, что от староверов, – крестятся двумя пальцами. Неужели ты не понял, что кто-то просто начал искать захоронение? Такая семья действительно была. Святовы Епифан, Ефросинья и их пятеро детей, три сына и две дочери. И не легли они живыми в могилы, их убили разбойники, чтобы забрать золотой крест. Поэтому их и похоронили в позолоченных гробах, осыпанных алмазами.
– Погодь, а ты-то откуда это знаешь?
– Да вот знаю, – засмеялась она. – Неужели ты думаешь, я просто так тебе помогла?
– Ну ты и стервоза! – расхохотался Степан. – Ты мне вот что забыла сказать – как ты на наших богачей вышла? Или спонсоров, если точнее. Когда ты позвонила и сказала про них, я не поверил. А тут прихожу, и нате вам блин с медом. Но вот одного ты, Анна, не учла… В таких случаях свидетелей убирают.
