– Да просто не вижу его. Думал, может, сбежал куда от греха подальше. А то тут скоро станет жарковато и будет не до псалмов.
– Время для покаяния и молитв есть всегда, – возразил ему вошедший Старец.
– Вы устали, Посланец Божий, – сказала Фекла.
– Трудом тяжким грех изгонял! – Он перекрестился.
– Снова в горную породу уперлись, – сказал Воин. – Что делать?
– Работа всегда ведет от грехов в райские кущи, – ответил Старец.
– Смотрите! – ахнула Маша.
Парни и девушки, словно завороженные, смотрели на семь гробов, тускло отливающих желтоватым цветом от неровного огня факелов. Три гроба стояли справа от входа, три слева и один в центре.
– Что это? – осмелилась нарушить тишину Маша.
– Наверное, то, что ищут, – отозвался Виталий.
– Да, – кивнул Евгений, – семь гробов.
– Может, откроем один? – прошептал Виталий.
– Да ты что! – в один голос воскликнул Женя и Маша.
– Уходим отсюда, люк закрыть надо и засыпать крышку. Пока их не нашли, нас не убьют, – проговорила Маша.
– Давайте живее! – поторопил ребят Виталий.
Поселок Топь
– Да знаем мы это место, – кивнул старик, – там какие-то бандюки обосновались. Помнишь логово Лысого Шатуна?
– Конечно, – ответил Савелий.
– Вот там кто-то все подправил, построил и вроде имения барского стало. Рядом и то пройти нельзя, собаки, будто волки, злые и на людей надрессированы. Да и ежели бандюки засекут, живым не отпустят. Вам туды лучше не соваться. А о трупах молчите лучше, живыми, может быть, останетесь. Им это дело не пришьют, а вас спалят али в сопках похоронят. Слыхал поговорку – в тайге медведь прокурор. Тут Хозяин объявился. Вроде как и благо делает, всю шелупонь, которая по тайге шастает и обирает охотников и золотодобытчиков, Хозяин вроде как поубирал отсель. Но теперича его стражники дань собирают. И жаловаться некуда, сами отдаем. А не отдашь, так сызнова бандюки появятся. Правда, в народе говорят, что одни и те же обирали, а сейчас вроде как за охрану берут. Правда, теперь поменее обходится, и здоровье не портят, но все равно жалко.
– А кто такой Лысый Шатун? – тихо спросила Варю Ирина.
– Да тут восемь лет назад бандит был. Лысый, а себя Шатуном называл. Потом куда-то пропал. Может, ушел, а может, убили. Не знает никто, куда он подевался.
– А посмотреть на его жилище можно? – спросила Ирина.
– Да ты что! – ахнула Варвара. – Слышала, что дед Матвей говорит? Ох и неугомонная ты, Ирка!
– Погодь-ка, – старик внимательно посмотрел на Ирину, – а ты уж, часом, не Войцевская будешь?
– Она, – ответил за Ирину Савелий. – А ты, дед…
– Так мне племяш мой рассказывал, как она с людоедом Ванькой по бурану шла, а потом, чтобы выяснить, что ела и пила, пошла его искать. Рисковая ты девка! И медведя с малопульки стрельнула. Молодец!
– Извините, – вздохнула Ирина, – а ваш племянник, он кто?
– Витька Журин, он же тогда…
– Журин племянник твой? – удивился Савелий.
– Самый что ни на есть настоящий. Правда, мы про это недавно прознали, я ж в ссоре со своей сестренкой младшей был. А тут помирилися, вот и увидел я своего племяша. Да вот и он! – Старик кивнул на подъезжавшую «Ниву».
Поселок Выселки
– Помоги, Господи, – положив мешок с иконами в лодку, прошептал Афанасий Семенович и побрел назад. Услышал, как лодку кто-то потащил за цепь якоря. Остановился. – Помоги, Господи! – взмолился он снова. – Ежели не возвернут мальчонку, я сам для них судьей стану, лютой смерти их предам.
Лодка медленно двигалась от берега и метров через пять остановилась. Из воды вылез аквалангист и легко забрался в лодку. Сняв маску, развязал мешок и достал три иконы. Потом позвонил по сотовому.
– Да? – послышался голос Антона.
– Все на месте. Что дальше?
– Как договорились. Жди нас там.
– Понял. А с этими наблюдателями что делать?
– Кончай их.
Заимка
– В лодке ничего нет, – раздраженно проговорил вошедший Антон. – Там на берегу были вооруженные мужики и твой отец, – кивнул он Филимону.
Тот вскочил:
– И что?
– Пловец ушел. А вот ваши парни, похоже, нет, – сообщил Антон Олегу и Василию. – Их на месте не было.
– Твою мать! – процедил Филимон. – Они нас сдадут. И Денов…
– Что? – усмехнулся Антон. – Да они с самого начала знали, что это вы уволокли пацаненка, и о нас с Мишкой знают. Ну, что делать будем?
– Может, отдадим пацаненка? – неуверенно предложил Василий. – Ведь он…
– Ты думаешь, что говоришь? – зло перебил его Филимон. – Тогда нас точно найдут и сожгут или привяжут к муравейнику. Денов очень любит это делать, как и мой отец, да и ваш, кстати, тоже. Это старое воспитательное средство – сажать на муравейник. А если привязать, то, говорят, через час человек умрет в страшных муках. Муравьи, мошка, комары. Я бы очень этого не хотел…
– Да будьте вы мужиками, – процедила Надежда. – Надо как-то выходить на староверов и брать хотя бы то, что у них есть. А золота у них немало. По крайней мере я так думаю. Два года они на одном месте занимаются охотой, рыбалкой. Но пушнину не сдают. Гришка, мой брат покойный, это проверял. Золото они моют.
– Моют, – кивнул Антон. – Мои люди видели староверов на ручьях. Конечно, золотишко у них идет. Но где оно, никто не знает. Да и продавали золото люди этого посланца Божьего.
– Надо взять кого-то из тех, кто моет, и они все скажут, – предложил Олег.
– Сомневаюсь, – покачал головой Антон. – Думаешь, не пытались? Брали, но они молчат, что бы с ними ни делали. Короче, вот что, звоним Денову еще раз и говорим, что пожалели пацаненка, но больше этого не будет.
– Полный идиотизм! – воскликнула Надежда. – Если он не отдал иконы сразу, то не отдаст вообще. И советую подумать о намытом староверами золоте. Я уверена, его хватит всем.
– Но их там полно, – сказал Олег. – И…
– Не думаю, что все знают, где золото, – перебила его она. – Надо проследить за золотодобытчиками и выяснить, кто забирает у них металл. Взять его будет несложно. Я уверена, золото не в их поселке, а где-то рядом.
– А что, – кивнул Антон, – вполне может быть. Мне эта идея нравится.
– Да подождите вы с идеями, – остановил их Олег. – Что нам с пацаненком делать? Убить его – нам хана. Неужели вы этого не понимаете? Еще пара дней, и люди Денова и отцов моих двоюродных братьев начнут прочесывать все вокруг и выйдут на нас. Они понимают, что нам нужны иконы, и наверняка знают, для чего. Нас найдут и живыми в землю закопают. А вы про какое-то золото. Надо думать, как спасти наши шкуры.
