– Как звать этого князя Даргородского? – обронил Яромир и сжал кулак свободной, лежащей на столе руки. – Я… сверну ему шею!
– Князь Кресислав, – ответил Радош.
Яромир бросил быстрый взгляд на своего новорожденного сына, и у него сжалось сердце, потемнело в глазах от суеверного страха.
Подошла к концу осень. Трава полегла, в овраге сделалось мокро. Репейник давно отцвел, потемнел и умер. Засохшие и тут же отсыревшие стебли хлестали друг друга на ветру. В это время Вирку всегда было грустно и беспокойно. Он знал, что на зиму овражники, лесовицы, дубровники и многие прочие дети мира ложатся спать в норах и дуплах, а пробуждаются какие-то другие…
Вирок мечтал и сам так же заснуть, проснуться весной и пойти на север. На севере очень холодная зима. Там Вирок не смог бы жить в овраге и ночевать у костра, кутаясь в несколько рваных одеял. Его бы засыпало снегом, и он бы замерз. «А может, я сын вьюжницы, и не могу замерзнуть?» – надеялся Вирок и тут же понимал: какое там!.. Его и поздней осенью от холода била дрожь и все время клонило в сон.
Но зато на севере живет человек, о котором маленькая женщина в овраге все время думает так: «Деревья леса кланяются тебе. Травы слышат твои шаги». Вирок знал, о чем думает эта женщина. И весь лес думал об этом. Тот человек на севере – они надеялись на него. И Вирок собирался весной пойти его искать. Надо было только пережить зиму. У Вирка был запас орехов и ягод и немного крупы и сухарей (это дал ему добрый священник), но все равно будет голодно. Как лис, он ловил полевых мышей и старался, пока можно, не трогать запасов. Лишь бы пережить зиму…
Однажды утром, сидя в мокрых зарослях на склоне оврага и жуя съедобный корешок, Вирок вдруг услышал, что над ним раздвинулись ветви. Паренек обернулся и увидел среди высоких стеблей перепуганное лицо своей маленькой соседки по оврагу. Она смотрела ему в глаза, и Вирок чувствовал, как в его душе растет тревога. Через миг женщина исчезла. Вирок понимал, что она не покажется, пока сама не захочет. Покачав головой, парень встал и огляделся. Что напугало жительницу зарослей?
Вирок стал подниматься по склону. Сверху донесся треск веток. Земнородные ходят бесшумно, это был человек. Неуклюжий, неловкий человек. Задрав голову, Вирок увидел, как по узкой тропке спускается запыхавшийся старый священник. Вирок в несколько прыжков оказался возле старика, поддержал под локоть. Священник никогда сюда не приходил! Он тяжело дышал и держался за сердце, подол его рясы был весь в репьях. Вирок хотел усадить его на узкий ствол дерева, которое росло на склоне оврага. Но старик удержался на ногах, схватившись за рукав драной рубашки Вирка.
– Нет времени. Беги скорее, как можно дальше, в дальний лес, в самую чащу. Жезлоносцы в деревне. Сам магистр Эвонд. Им сказали, что ты живешь в овраге.
Вирок растерянно огляделся.
– А они чего?..
– Беги, убьют! – крикнул священник, сорвал голос и закашлялся. – Скорее, не мешкай!
Со стороны деревни донесся далекий, пока еще еле слышный лай песьей своры. Вирок кинулся на дно оврага. Но овраг был хоть и длинным, и глубоким, не мог вывести в лес – нужно было бежать еще по открытому полю и перелескам. Вирок надеялся, что успеет. Лай собак приближался, становился все громче, а затем стал слышен и топот коней, скачущих по краю оврага. Хватаясь за стебли травы, Вирок карабкался с другой стороны по склону и услышал:
– Вот он!
Его заметили. Когда голова Вирка показалась над склоном и он вылез на открытое место, чтобы бежать к лесу, всадники уже скакали наперехват, собаки с лаем неслись впереди коней. Высокий человек в черном управлял облавой, указывал руками, громко кричал:
– Уйдет! Стреляйте, уйдет! Собак туда! Стреляйте!
Вирок быстро оглянулся и увидел, что всадники целятся в него из луков. Он бежал по лугу к ближайшей роще не помня себя, пока мог, собаки неслись следом. На бегу Вирок почувствовал острую боль, ниже колена в ногу ему вонзилась стрела. Сын овражницы споткнулся, захромал, но продолжал бежать к роще. Главный среди всадников что-то кричал сорванным голосом.
Добежав до рощи, Вирок вломился в кусты, проскочил заросшую высокой травой полянку и обхватил руками древесный ствол. Свора собак ворвалась в рощу следом за ним. Вирок застыл… Он хотел спрятаться, представляя себя частью всего, что растет и движется. Он стал одним целым с пожухшей травой, голым кустарником и облетевшими деревьями, и ему показалось, что он растворяется в них. Голоса всадников звучали для Вирка как во сне:
– Псы потеряли след!
– Эти твари умеют наводить морок…
– Обыщите рощу! Каждый куст обыскать!
Вирок стоял, не думая ни о чем. Рядом в кустах перепорхнула с ветки на ветку мелкая птица. Несколько всадников, гарцуя вокруг, стали мечами рубить кусты. Птицы с возмущенным писком и криком разлетались – их там оказалась целая стайка.
Но Вирку не удалось отвести глаза погоне. На землю из его раненой голени текла кровь. Собаки, почуяв ее, захлебывались лаем.
– Он где-то здесь!
Магистр Эвонд в заляпанных грязью сапогах, черной сутане, под которой была, как обычно, надета кольчуга, напряженно всматривался перед собой. Взгляд в упор – это то, чего не выдерживал морок. Вдруг Эвонд ясно разглядел худощавого подростка, прижавшегося к стволу дерева. Магистр показал рукой:
– Вот он, за деревом!
Затекшими руками Вирок изо всех сил держался за ствол. Он прижался щекой к коре, по-прежнему стараясь перестать думать и чувствовать как человек, забыться, слиться с деревом, в котором на зиму уже уснули живительные соки. Но его уже заметили. Две стрелы сразу вонзились в бок и в спину Вирку. Когда он задрожал и сполз по стволу вниз всадники отозвали собак и поскакали дальше. Магистр Эвонд исполнял клятву очистить анварденские леса от земнородных.
…Солнце начало клониться к закату. Облава давно ускакала. В роще стояла тишина. Вирок с трудом отполз дальше в заросли. Примятая трава под ним была в крови. Темнело в глазах. Вирка охватило одно желание, словно чей-то настоятельный зов: надо спрятаться. Он понял: надо найти очень тайное место, яму у развилки корней, густые заросли или овражек. Скрыться Вирок хотел не от жезлоносцев – их он больше не боялся. Он просто чувствовал, что умирать надо в тайном, темном месте.
Но Вирку хватило сил только на то, чтобы забиться в самую глубь кустарника. Ему снова казалось, что он исчезает, сливаясь с корнями и опавшими листьями. Стемнело. Закапал дождь, потом тучи разошлись и между голых веток стало видно темное небо с крошечными звездами в глубине. Наконец Вирок закрыл глаза и теперь уже без труда позабыл свое человеческое «я» и растворился в шелесте голых ветвей.
Поздней осенью в одном из лесов Анвардена немолодая плотная женщина с блестящими темными глазами раздвинула голые ветки, широким шагом вышла на поляну, отряхнула сухой репейник со свободной длинной юбки. За ней выскочил большеглазый растрепанный мальчик.
