Вместе с хельдами Кресислав бросил в бой и своих пеших – крестьян, которые приняли сторону «богоизбранного князя», чтобы отомстить Яромиру за отнятое для посева зерно или просто из верности господской крови. А сильной вардской конницей Кресислав задумал нанести удар сразу по обоим крылам Яромирова войска.
– Загоню его в реку! – засмеялся Крес, гарцуя верхом. – Пускай хлебнет водицы!
Конница разделилась и пошла в обхват. «Вот и разбил я богоборца, – мелькнуло у Креса. – В Писании говорится, что, когда его убьют, настанет Конец света».
Неужто вот-вот среди дня потемнеет небо, отверзнется Подземье, выпуская демонов, и сойдут небожители, разя мечами тех, кто не удостоился спасения? Орда демонов и небесное воинство пройдут по всему миру, а потом низойдет огонь в воды, и Обитаемый поглотит небытие…
Кресиславу представился человек, терпящий сейчас поражение, и он же в цепях перед судом королей и князей мира. В один миг прозрения – на скаку, сжимая в ладони меч, – Крес понял суть последнего испытания. Люди в знак покорности Престолу должны сами осмелиться казнить этого человека, хотя и знают, что это кладет начало Концу. До тех пор им нечего уповать на Вседержителя, он не явит свою мощь раньше и не избавит их от выбора.
– Даргород! Даргород! – вразнобой кричали боевой клич ополченцы Яромира, все родом из Даргорода и окрестных сел.
Конница еще не доскакала, когда вдруг за спиной Кресислав услыхал частый топот многих копыт. Крес осадил коня так, что тот встал на дыбы. Сзади, со стороны Горючего лога, в клубах пыли появилась другая конница. «Засада…» – Кресислав стиснул зубы. Яромир обманул его. Дружина, которую он привел с собой, ждала в укрытии. Богоборец решил одним ударом покончить с неприятелем и вернуться на заставу раньше, чем слух об ослаблении границы дойдет до Анвардена и король Неэр двинет войска.
Понимая, что все пропало, Кресислав развернул навстречу засаде ту часть конницы, которую вел сам, и, срывая голос, закричал вардскому военачальнику:
– Заворачивай! Заворачивай!
Ополченцы у реки Мутной радостно взревели. Дружина, подоспевшая им на помощь, нарочно ударила молча. Кресислав видел: его войско еще не понимает, что произошло. Тогда последний потомок Даргородского князя махнул рукой: руководить боем уже нечего было и думать. Крес просто кинулся в драку.
В бою Кресислав почувствовал, что у него открылась полученная осенью рана. Под стеганкой сбоку разливалось неприятное липкое тепло. Тогда-то он и выбрался из схватки: понял, что не может больше рубиться. Крес спустился в низину, где начинался Горючий лог, тяжело сполз с коня и сел спиной к дереву в густых зарослях кустов.
Его войско было разбито. Даже отважные хельды наконец побежали. Кресислав понял, что остался один. В сумятице он отбился от личной охраны и потерял своего стремянного. Крес надеялся, что кровь у него сама остановится под плотно прилегающей стеганкой и доспехом. Его конь бродил в зарослях неподалеку, но у Кресислава не было сил до него добраться. Неуклюже подогнув ногу, парень достал из-за голенища сапога кривой нож. Меч от слабости казался ему тяжел, да полусидя в случае чего было бы и не замахнуться.
«Вот тебе и на! – думал Крес. – Выходит, не мне его, а ему меня на веревке приведут… Потеха». Кресислав понимал, что расплата его ожидает тяжелая. За сожженные поля, за руины Ирменгарда, за то, что хвалился притащить Яромира в Анварден на суд тамошних лордов.
Кресислав порывался через силу встать. Но он не знал, куда идти. Запросто можно было выбраться прямиком к неприятельским воинам: здравствуйте, давно не виделись. Только сидеть на месте – тоже не выход: хоть стеганка и плотно прилегла к телу, а кровь все текла… «Не дамся живым, – решил Крес, покрепче перехватив рукоятку ножа. – Если найдут враги – перережу себе горло. Пускай богоборец не радуется. Все равно я попаду в края у подножия Престола. Я, может, не самый лучший человек, но главный-то выбор я сделал правильно: дерусь на стороне Вседержителя. Значит, не пропащий…» У Кресислава шумело в голове от потери крови. «А может, еще Ивор меня отыщет? Должен же он постараться». Крес с надеждой приподнялся, оглядываясь по сторонам, но только ветер шевелил кусты.
– Ивор, мать твою!.. – с тоской позвал Кресислав.
В нескольких шагах от него раздался хруст веток. Крес замер, ладонь на рукоятке ножа сразу вспотела. Сквозь кусты на маленький пятачок возле дерева, где он сидел, вышел бородатый ополченец.
«Принесло его…» – подумал Крес и приставил лезвие ножа к шее сбоку, готовый полоснуть поперек горла. У него вырвался полувздох-полустон: Кресислав вдруг ощутил, насколько сильно его тело, и понял, как трудно ему будет умирать.
Яромир разыскивал Радоша, который и был во главе засады. Уставший, разгоряченный, тяжелым шагом Яромир прокладывал себе дорогу через кусты в перелеске, спеша напрямик туда, где только что с берега реки Мутной углядел его. Чей-то сдавленный возглас неподалеку насторожил Яромира. Бой только что утих. Наткнуться на раненого или просто заблудившегося врага было бы не в диковинку. Закрываясь рукой от густых ветвей, норовивших хлестнуть по лицу, Яромир вышел на крошечную полянку. Там под деревом он увидал совсем молодого парня в хорошем, богатом доспехе. На коленях у чужака лежала медная шапка, украшенная золотой насечкой. Панцирь был покрыт бархатом.
Когда парень поднес к горлу кривой засапожник, Яромир застыл как вкопанный:
– Что это ты вздумал с ножом?!
– В плен не пойду, – проговорил Кресислав.
От слабости голос его звучал совсем тихо. Будь перед ним настоящий враг, Кресу прибавилось бы решимости. А так ему не хватало мужества полоснуть себя по горлу, потому что у ратника было добродушное лицо простого человека.
Яромиру стало жалко его. Видно, что храбрый парень, и такая храбрость – зря.
– Чем тебе в плену плохо? У князя Яромира не обижают пленников, – сказал он. – Брось, сдавайся. Подлечишься у нас. Было бы из-за чего себе глотку резать.
По одежде он видел, что чужак – не мелкая сошка. Видно, думает: простого воина богоборец бы пощадил, о нем есть такие слухи, а воинского начальника – так сотрет в порошок.
– А может, ты сына погибели боишься? – поднял бровь Яромир.
У Кресислава устала рука, он опустил нож.
– Шел бы ты своей дорогой, – сказал он через силу. – Что мне его бояться, когда он обыкновенный человек.
«Что если не себя, а этого попробовать зарезать? – шевельнулась мысль. – Только он здоровенный…»
– Куда тебя ранили-то? – не отставал бородатый ратник.
– Не сейчас. Старая открылась… Под доспехом не видно, – проговорил Крес.
В душе у него вспыхнула надежда на спасение. Этот мужик с простодушным лицом – с ним, кажется, можно договориться.
– Слушай, ратник, – начал Кресислав, собравшись с духом. – Выведи меня отсюда, а? Ну, найди моего коня или так помоги уйти. А может, ты знаешь, в какой стороне теперь войско Кресислава? Куда они отступили? Не всех же вы побили, народу много было. Выручи меня, ратник, я тебя потом чем хочешь награжу. Или вот что… ты, похоже, хороший человек. Брось своего Яромира, из-за него вы все в Подземье попадете. Переходи к богоизбранному князю Кресиславу, я могу у него чего вздумаю добиться. Попрошу – станешь военачальником, он тебя приблизит к себе.
